На пригорке, в значительном удалении от шалашей, работало несколько десятков мужчин. Каменными топорами они рубили древесный молодняк, разбрызгивая млечную, липкую смолу. Они уже сложили громадный сруб и теперь строили крышу. Нейт поднял глаза и хмуро уставился на строение. – Напоминает Вавилонскую башню. – Старик мечтает о церкви, – ответил, не глядя, Брахур. – Вот только, к сожалению, он имеет мало общего с богом. – Как Мирия? – Лучше. Она шла на поправку, и для Брахура это было огромной радостью. Наступила полиурическая стадия, которая сопровождается облегчением состояния больного. Руки и ноги Мирии больше не выглядели опухшими, взгляд прояснился. – Я очень за нее рад, – сказал Нейт. Брахур коротко кивнул. Он сидел на земле и острой палочкой выцарапывал что-то на куске коры. Сифинь слонялась рядом и выкладывала листьями на песке солнце. Иногда она подбирала камешки или прутики, изучала их и равнодушно бросала. – Что ты все время пишешь? – спросил Нейт. – Это заметки. Дневник. Обычно он отмечал на коре все, что казалось ему важным или просто интересным: обезвоживание, обгоревшие спины, всеобщая потеря памяти, секта, отец и его напуганная дочь. Он любил, когда все было представлено наглядно и разложено по полочкам. На отдельных полосках он описывал природу острова: чаек, голубых и желтых птиц (он не знал, как они зовутся), куропаток, рыб, оленей (однажды он видел в зарослях их стройные пятнистые фигуры), цветы, похожие на комнатные орхидеи, дубы и буки, сосны и тисовые деревья. И, конечно, он фиксировал все воспоминания, какие смог отыскать в своей памяти: поездка в Америку, конференция во Франции, учеба в институте, последние дни до того, как попасть на остров. Брахур чувствовал, что ведение дневника поможет ему не потерять рассудок – забыть, кто он такой, и через месяц-другой раствориться в толпе сектантов. С другой стороны, сопоставив все записи, можно провести интересующие его параллели и наконец-то выяснить, какого черта он тут делает. Это гораздо легче, чем отчаянно, глядя в одну точку, копаться в своих мыслях и воспоминаниях. – Наверное, уже на книгу набралось, – улыбнулся Нейт. – Где будешь печататься? – Зря смеешься, – не отреагировал он на шутку. Раньше он обсуждал дневник только с Мирией, которой доверял больше, чем Нейту. – Я понимаю. Повисла пауза. Нейт нагнулся к кусту, усыпанному красными ягодами, и потрогал землю. «Глина, – подумал он. – Нужно сделать еще посуду». Весь прошлый день он лепил горшки и ставил их на просушку под горячие солнечные лучи. – Я придерживаюсь версии, что меня похитили. – Брахур отложил кору и посмотрел на небо. – И теперь проводят какой-то эксперимент. Возможно, меня пичкают наркотиками, и это все – иллюзия. У него был пронзительный взгляд, без капли страха. Худое тело – кожа да кости. Осанка – прямая, голова тянется вверх, подбородок приподнят. – По-твоему, острова не существует? – Похоже на правду. – А меня? – рассмеялся Нейт. – Меня тоже не существует? Вокруг него кружились, метались повсюду пестрые бабочки. – Версия с похищением такого количества человек выглядит гораздо абсурднее, – сказал Брахур. – Неужели кто-то смог бы провести столь масштабную операцию? Похитить людей и доставить их на остров – это невозможно, просто невообразимо. Да и кому это нужно? – Значит, остров – твоя галлюцинация? Нейт смотрел на него с недоверием. Он тоже давно отбросил фантастическое предположение, что их похитили. Даже несмотря на их одинаковую одежду, стандартное комбо – белая майка и черные штаны. – Я лишь строю дерево вариантов, – пожал плечами Брахур. – Ты разве не заметил, что женщин здесь столько же, сколько мужчин? Подозрительное равенство. «Он также теряет рассудок. Это место делает нас безумными», – подумал Нейт, но промолчал. – Я часто вспоминаю свою прошлую жизнь, – продолжал Брахур, – Лизу, институт, учебу на психолога. Последний день до острова. Но я не вижу точки перехода. Наконец-то они затронули эту тему! – Какое твое последнее воспоминание? – оживился Нейт. Брахур немного подумал и неуверенно сказал: – Рукопожатие. Но я могу ошибаться. – С кем? – выпалил Нейт. Он тоже вспоминал чью-то сухую ладонь и ощущение крепко сжатых пальцев. Когда он мысленно перебирал подробности того дня, какая-то муть, густой туман заволакивали все, – и день уплывал, ускользая в небытие. – Не знаю. – Я тоже жал кому-то руку. – Я не помню, Нейт, – признался Брахур и перевел взгляд на церковь. Мужчины, обгоревшие на солнце, усталые, но восторженные, покидали стройку. Берег словно облысел. Сосны вырубили на десятки метров в глубь острова. Церковь, пугающая своими размерами, поднималась тремя ярусами в небо. С презрением поглядывая на сектантов, Нейт сказал: – Мы вынуждены притворяться, носить маски. А знаешь, что это мне напоминает? Притчу, которую я читал еще подростком. – Рассказывай. – Брахур продолжал писать. – Дело было в Средние века, – начал Нейт. – Одного преступника бросили в загон к голодным свиньям. Но они не сожрали его, как бывало до этого с другими приговоренными к смерти. – Он выжил? – Да, – кивнул Нейт. – Ему удалось выжить, он сразу обмазался свиными экскрементами и стал подражать животным – ползать на четвереньках, хрюкать, реветь и даже есть из общего корыта, не помогая себе руками. – Свиньи принимали его за своего. – Именно. Ну и слух о выжившем просочился далеко за пределы города. Многие приезжали в тюрьму, чтобы посмотреть на чудо. А вот соль всей истории в том, что этот человек, поначалу лишь притворявшийся свиньей, полный страха и ненависти к ним, через месяц потерял рассудок, а вместе с ним и речь. Он утратил личность и, судя по всему, комфортно чувствовал себя в этом загоне. – Ты настолько за себя боишься? – Брахур поднял глаза, испытующе глядя на собеседника. Кажется, Нейт попал в точку. – Честно сказать, да. Но больше переживаю за Сифинь. Здешняя атмосфера плохо на нее влияет. Ему на миг представилась череда дней и ночей на этом проклятом острове – если, конечно, это остров, – дней, заполненных лицами сектантов, страхом за себя и девочку, нескончаемыми «молитвами» и паршивой актерской игрой, которую ему приходилось изображать. – Старик хочет провести перепись, – прервал паузу Брахур. – Сейчас в поселке почти две сотни человек. И говорят, в лесах живут столько же. – Они еще не исследовали весь остров? – спросил с иронией Нейт. Он бросил взгляд на церковь и вдруг увидел рыжую девушку. Она стояла не двигаясь. Ее огненные волосы колыхал ветерок, глаза отрешенно смотрели на церковь. Он так залюбовался ею, что прослушал сказанное Брахуром. – Прости, я отвлекся, – признался он. – Готовятся на следующей неделе, – повторил парень. – Но остров огромен. – А если туда бежать? – Сомневаюсь, что удастся, – заключил Брахур. – К тому же это наверняка опасно. Он посмотрел на голубеющие верхушки гор. Они вздымались крутой, почти вертикальной стеной и казались нереально высокими. Нейт сделал глубокий вдох и с жаром выпалил: