– Эй! Это же моя комната, вот так двери закрывать невежливо, – возмутилась я. – Немедленно слезь со стены и дай мне пройти, иначе я начну кричать. Монстр немного подумал, затем с неохотой сполз на пол и прижал одно из щупалец ко рту. Не кричи, мол, добром договариваться будем. – Ты голодная, но за едой не идти. Как-то нелогично, – заметила я. Существо состроило страдающее выражение мордочки. И меня осенило: – Ты не хочешь, чтобы я кого-то звала? Торопливые кивки. – Тебя что, кто-то ищет? Ты сбежала? Неопределенное молчание. – Так, ничего не понимаю, – признала я, с досадой вспоминая, что ни Кассари, ни даже Вирен с сестрами Афлуи нет на месте, а Амадо искать долго и непонятно где. – Но мне не нравится, что ты распоряжаешься моей едой, моим окном и, видимо, моим полотенцем. Это, знаешь ли, средство личной гигиены и индивидуального пользования. Монстрик смущенно потупился. И тут в дверь постучали. Осьминожка подпрыгнула от неожиданности и кинулась ко мне с молниеносной скоростью. Подлетела, вцепилась всеми щупальцами в ногу, спряталась сзади. Меня на мгновение охватил жуткий, липкий страх: вдруг это чудо заразное, ядовитое или бешеное? И тут же растаял, потому что зверек, на ощупь неожиданно легкий и теплый, сам дрожал крупной дрожью. Полупрозрачная конечность потянулась вверх и легонько коснулась моей головы. Тоже телепат? – Не отдавай! – пролетел в мыслях дрожащий, я бы сказала, детский голосок. Желтые глаза стали совершенно круглыми, в них плескалась паника. – Убьют! – Кто убьет? Кому отдавать? – Не отдавай, – повторило создание, вжалось в мои ноги и даже в размере, кажется, уменьшилось. – Пожалуйста! Они не должны видеть. Не должны знать. Стук повторился. – Леди Хелен, – донеслось приглушенное из-за двери, – я от Жакетты Брис. С посылкой. Вы у себя? – Эй, как тебя там. Отпусти. Это от портнихи. Ей до тебя дела нет. Отойди в уголочек, а еще лучше – под кровать спрячься. Заберу платья – и поговорим нормально, хорошо? Осьминожка кинула на меня душераздирающий взгляд, но щупальца разжала и утекла дымчатой тенью, куда было сказано. – Леди Хелен? Иду уже. Не тарабань. Я приоткрыла дверь. – Простите, была в ванной. – Я сняла полотенце с головы и поправила наспех завязанный халат. – Все вам – с наилучшими пожеланиями! – Девушка впорхнула в спальню и поставила на пол целую башенку из коробок, больших и маленьких. – Примерьте. Если что, спускайтесь к нам, поправим. Но у метрессы глаз-алмаз, так что, думаю, будет идеально. – Передайте Жакетте мою горячую благодарность! А Гвидо я сама завтра скажу. – Ага. – Девушка заинтересованным взглядом окинула царящий в комнате разгром. – А, простите за любопытство, у вас все в порядке? Зябко, и ковер, кажется, промок насквозь. Может, прислать кого-то убрать? Под кроватью едва слышно зашипело. – Нет-нет, спасибо. Разлила графин с водой… случайно. Просохнет. А уберут пусть завтра. Очень устала, хочу лечь спать пораньше, – соврала я. – Ну, как скажете. Доброй ночи! – Спасибо, и вам – тоже. Едва двери за посыльной закрылись, я повернулась к кровати: – А теперь вылазь давай. И объясни по-человечески, что тут вообще происходит? Монстрик послушно вылез из укрытия и уселся на ковер, облюбовав самое сырое место. – Ты теперь можешь со мной общаться мысленно? – уточнила я, устраиваясь в чудом уцелевшем от снега кресле. – Как это у вас получается в этом мире? – Не знаю. Знаю – коснуться. Потом говорить. Некоторые слышат. – Но не все? Кивок. – Ладно. И как давно ты тут прячешься? – Солнце всходило столько раз. – Три сереньких щупальца вытянулись ко мне. Отлично, а то я всерьез начала подозревать себя в безумии и галлюцинациях. – Меня зовут Лена. А тебя? И почему ты прячешься? Осьминожка замялась, явно не зная, как ответить. – Нет имени. Нет звать, – наконец выдала она. – Зачем? Нас никто не зовет. Мы – злые. Надо искать пищу. Мы охотимся, на нас тоже. – А ты, случайно, на носовые платки и шляпы не охотилась по другим комнатам? – Да. Искал. Вкусное, питательное. Чтобы жить. Я не хочу делать так, как те, другие. – Кто «другие»? Но монстрик промолчал. Насупился, щупальца втянул, сгорбился. – Ладно, – пришлось признать, что я ровным счетом ничего не понимаю. – И что нам обоим теперь делать? – Можно остаться? – Существо смотрело на меня жалобно и пронзительно. – Я не причиню тебе зла. Уже не причинило. Только не говори никому. – Ну… – Настала моя очередь смутиться. – Не пойми превратно, но это даже не совсем моя комната. Я тут живу и работаю, причем временно. Наемный сотрудник по контракту. Вряд ли мне можно заводить домашних животных, да к тому же каких-то непонятных и ворующих чужие вещи. – Я не животное! – А кто? – Не знаю. – Осьминожка, вернее, осьминожек, задумался. – Слушай, так дела не делаются. Я не могу взять тебя под опеку, кормить-поить неизвестно чем. Может, ты поищешь другого покровителя? Который знает об этом мире побольше. – Убьют. Таких, как я, никто не любит. – Почему? – Нам надо есть. Много есть. Питательно, сильно. Но я хочу иначе. Не отдавай меня. Не говори. – Да не отдаю я тебя никому, и никто тебя не убьет, – возмутилась я. – Воровать, конечно, плохо. Особенно если на кухне, вдвойне опасно – у мастера Вардена. Безобразия с холодильными установками вчера – твоих лап дело? Я так и подумала. Хорошо, что тебе сковородкой не досталось или скалкой. Но вообще-то постоять в углу за то, что ты навел тут бардак и наморозил комнату, точно не повредило бы. – Я могу в углу, – радостно закивало это зубастое нечто. – Я могу даже жить там, если хочешь. Я не трону. Честно. – Заладил! – Мое терпение начало таять. – Сказала же: нет. Мне своих хлопот хватает. Питомцы – это перебор. Давай я сейчас открою дверь, и ты просто уйдешь? Поищешь другое место, натаскаешь туда носовых платков и печенья, может, подружишься с кем-то. Обещаю, что никому не расскажу. – Пожалуйста! – Нет. Я встала и подошла к двери. Выглянула в щелку, убедилась, что никого нет, осмелела, проверила коридор. Пусто, тихо. Девочки еще не вернулись, Мирабель у себя, в королевских покоях. Шеф-повар и Ги, как и положено столичным звездам, живут в собственных домах в городе, Вильхельм, наверное, уже спит и видит третий сон. А больше в это время в служебном крыле народа и не встретишь. – Там нет никого. Нечего бояться. – Я вернулась в комнату и показала жестом: – Иди, пожалуйста. Я очень спать хочу. Существо грустно кивнуло. Встало на ножки, поплелось к выходу. Но на пороге замерло и подняло на меня огромные печальные глаза. – Хорошо. Прости. И поплелось в коридор. Вот же дрянь! Я смотрела вслед неизвестному монстру и чувствовала себя ужасно неловко. Словно котенка на улицу выкинула. Одна часть меня монотонно повторяла: «Нечего укрывать воров, тем более – зубастых и с непонятными пищевыми предпочтениями». А вторая сомневалась, что-то тихонько скреблась где-то под сердцем, напоминая: «Тебя-то не съели, и вообще, похоже, что это детеныш неразумный, мудрено ли влипнуть в неприятности, когда ты беспомощный и совсем один?» В конце концов, жили мы вдвоем в одной комнате как-то эти три дня и еще проживем. Если договоримся о правилах поведения и границах дозволенного, конечно. А потом схлынет сумбур начала отбора, разузнаю об этом существе побольше и найду, куда безопасно пристроить. Осьминожек уже порядком удалился, когда я окликнула: – Эй! Бог с тобой, возвращайся. Серое нечто замерло, оглянулось недоверчиво. – Давай-давай. – Я приглашающе махнула рукой. – Бегом, пока нас не увидели.