Перед медкорпусом, прямо у крыльца, лежали две псины: одна призрачная, а вторая смутно знакомая. Эта вторая была серебристой, здоровенной, лохматой, длиннолапой, остроухой. На Веселова с Вероникой она смотрела с неменьшим интересом, чем они на нее. – Новенький зверек? – спросил Веселов шепотом. – А этот чей? – Не новенький, а старенький. Очень старенький. Это Сущь. – Тот самый обережный дух?! – восхитился Веселов. – Одна из его ипостасей. – Одна из?! А можно спросить, сколько у него их всего? – Должно быть три. – Вероника была непростительно легкомысленна в столь важном вопросе. – Но, я думаю, из-за преждевременной инициации третью ипостась Чернов увидит только через тридцать три года. Но это не точно. – Но это не точно… – Веселов неодобрительно покачал головой, обошел Сущь по большой дуге, прошептал: – И имечко такое… креативное. – Нормальное. Какое дали пару сотен лет назад, такое и есть. – Пару сотен лет? – Все-таки он обернулся, с уважением глянул на зверя, который на самом деле – обережный дух. Зверь тоже глянул, в глазах его мелькнули и тут же истаяли огненные искры. – Во дела! Чернова они нашли быстро. Чернов с Волковым сидели за столом охранника перед раскрытым ноутбуком и с кем-то беседовали. Или, скорее, не беседовали, а получали отлуп. Веселов вытянул шею, чтобы увидеть, кто же там такой смелый, кто не боится этих крутых мачо. С экрана ноутбука на него зыркнула старуха. Ну как старуха?.. Немолодая дама восточной наружности, черноглазая, смуглая, длинноносая, седовласая, с руками, украшенными множеством браслетов и серебряных перстней. Эти перстни и браслеты ей страшно шли. От дамы веяло силой. Вот точно такой же, как от Вероники, но все равно немного другой. – …А я сказала, что не позову! – Дама закурила, выпустила в экран струйку дыма. – Сильно вы о них думали, когда поперлись к черту на рога?! – Анук, мы вам уже объяснили ситуацию. – Волков разговаривал с дамой, как нашкодивший школяр с директрисой. – По-другому никак не получалось. – Не получалось? – Дама со странным именем Анук засмеялась хриплым смехом, а потом сказала кому-то за кадром: – Васильевна, ты слышала этих мальчиков? У них не получалось по-другому! Они бросили своих девочек дома и поехали воевать с драконами. – Со Снежной Матерью, – вежливо поправил ее Волков. – Современная версия – Снежить. – А хрен редьки не слаще, дружок! – Рядом с Анук появилась еще одна старуха. «Ведьмы – тут же решил Веселов. – Самые настоящие ведьмы! Тещи, что ли?» Кто-то ткнул его острым локтем в бок. Не кто-то, а Вероника. Надо как-то научиться экранироваться, а то так и будет его одергивать при всякой мало-мальски неприличной мысли. А неприличных мыслей у него нынче много! Следом за первым последовал второй тычок, чуть посильнее. Эта тоже ведьма. Только очень красивая. От третьего тычка Вероника удержалась, но многозначительно хмыкнула. – Детей малых покидали, женам наврали с три короба и свинтили. Они свинтили, а нам тут расхлебывай! – Что расхлебывай? – вежливо поинтересовался Чернов. Так же вежливо, как давеча Волков. Точно – тещи! – Тебе, Вадимка, Нина говорила, что волнуется? Что чувствует опасность, говорила? – Говорила… – Вадимка понурился. – Кажется… – Кажется ему! Когда кажется, креститься нужно! – Старуха погрозила ему пальцем, а потом сказала уже вполне спокойным голосом: – У Нины – кошмары. У Арины – видения, одно другого страшнее. У Анук карты такую хрень показывают… – Анук кивнула, подтверждая. – Про свои опасения я тебе еще раньше рассказала. Помнишь, Вадимка? Вадимка скрежетнул зубами, но продолжал вежливо улыбаться. – Где моя жена? – спросил он голосом, который не предвещал ничего хорошего. – И моя! – вставил Волков. – Спят! – отрезала Анук. – И проспят еще три дня и три ночи. – А вы что думали, это плевое дело – обережного духа инициировать на тридцать три года раньше положенного да на край земли перекинуть?! Скажи им, девочка! – И она уставилась своими черными глазюками на Веронику. – Это очень тяжело, – так же вежливо, с почтением ответила Вероника. Чувствовалось, что эти сварливые старухи ей очень нравятся. Веселов вздохнул, хоть бы ему с тещей повезло чуть больше, чем Волкову с Черновым. Нет, он, конечно, готов… Вероника наступила ему на ногу, очень многозначительно наступила, и он постарался больше не думать про всякие глупости. Уж у него-то теща будет золотая! Такая же золотая, как и жена! – Я не знаю случаев, чтобы получилось инициировать существо такой силы за такой малый срок. – А ни у кого и не получалось, – сказала старуха Васильевна. – Прецедент, если хотите знать! И теперь имеем, что имеем. Псы у вас, а у нас тут две спящие красавицы и два неуправляемых ребенка. Словно в подтверждение ее слов за кадром послышались визги-писки, а потом в экран сунулись два взъерошенных, разрумянившихся существа. Девочка постарше, мальчик поменьше. По тому, как изменились суровые лица Волкова с Черновым, сразу стало понятно, чьи это детки. Веселов вздохнул мечтательно, вот у них с Вероникой тоже будут двое – мальчик и девочка. – Трое, – шепнула Вероника, оттаскивая его от стола с ноутбуком. – У нас будет трое. – Да ты что?! – Он так обрадовался, словно бы она уже была беременна тройней. – А когда? Она усмехнулась, ничего не ответила. Значит, сюрприз! Ну и ладно, он любит сюрпризы! Чернов Раны заживали быстро. Не как на собаке, но все же. Медведь сломал ему несколько ребер, и вот они, заразы, болели. Особенно когда Сущь решал вдруг проявить свою собачью преданность и закидывал передние лапы Чернову на плечи. Устоять на ногах еще кое-как получалось, а вот удержаться от страдальческих охов-ахов не всегда. С той памятной телепортации посреди котлована Сущь больше не перекидывался в красноглазого монстра, берег психику окружающих. Окружающие относились к нему с пиететом, а на Чернова поглядывали едва ли не с завистью. Шипичиха сказала, что доставка зверя домой – это уже забота Чернова. Они «с девочками» и так потратили уйму сил, чтобы перекинуть его на край земли. Это еще повезло, что тут, на краю земли, кругом вода, и перекинуть вообще получилось. А потом добавила, что посреди Темной воды у них теперь огромная полынья, которая вряд ли затянется до весны. И рыбы, похоже, ему с остальными не видеть тридцать лет и три года. Любила она эту присказку про тридцать лет и три года. Чернов пообещал, что сделает все возможное, чтобы восстановить экологию Темной воды, а Сущь доставит домой в лучшем виде, и поспешил откланяться. Не то чтобы он Шипичиху боялся. Так… слегка побаивался. Точно так же, как Волков побаивался Анук. Ну что тут поделать? Таковы издержки жизни с уникальными женщинами. А у них, на краю земли, теперь каждый ужин был похож на военный совет. Они не решили проблему до конца и прекрасно это понимали. Победу над Снежитью можно было считать условной, потому что ее звероголовое темное воинство никуда не делось, так и прозябало в охраняемом ангаре Тучи. С воинством тоже нужно было что-то делать. И лучшее решение предложил Туча. – У меня есть взрывчатка, – сказал он задумчиво. – Много взрывчатки. Осталась еще с тех времен, когда мы копали этот чертов котлован. – Предлагаешь завалить все к едреной фене? – спросил Волков. – По глазам его было видно, что идея эта ему нравится. – Да. – Туча кивнул. – Они опасны, ребята. От них зло идет волнами. Вы заметили? Постоишь там лишних пару минут, и жить не хочется. И это нам, тренированным и мало-мальски подготовленным. Ну, согласитесь! Они согласились, потому что все чуяли эту нездешнюю, неживую силу. – Опустим их в котлован и завалим. – Ага, а потом бац – глобальное потепление, и они снова повылезут. – Гальяно проявил неожиданное здравомыслие. – А за ними следом и их мамка. Кстати, что она вообще такое? Кем была, как выглядела? Кто-нибудь знает? – Я могу предположить, – сказала Вероника, и все присутствующие за столом уставились на нее с великим интересом. – Иногда рождаются люди с огромной силой. С такой силой, которая позволяет им трансформироваться самим и трансформировать мир вокруг. – То есть она была человеком? – удивился Веселов и движением, от которого ему пока никак не удавалось избавиться, потрогал шею. – Вероятнее всего. – Вероника кивнула. – Эта земля – сплошное место силы. Ты ведь чувствуешь, Степа? Тучников кивнул, а Веселов снова потрогал шею. Ревнует, что ли? – Вот и люди тут жили сильные. Да и сейчас живут. А она была особенной, амбициозной, если хотите. – И решила перекроить мир под себя? – Это Волков. Волкову интересно, что стало первопричиной. – Да. И начала с людей. – Но ее остановили? – А это уже Гальяно. Гальяно хочется верить в справедливое устройство мира. Так уж он сам устроен. – Остановили. И ее, и ее воинство. – Шаманы? – Шаманы. – То есть, выражаясь нынешним языком, люди со сверхспособностями? – Похоже, Гальяно первым понял, к чему она клонит. Вероника кивнула. – Такие, как мы? – Вполне вероятно. – Но их было девять, а нас всего восемь. – Мы с Вероникой думали над этим, – сказал Тучников, и до того, как рука Веселова дернулась к шее, Вероника успокаивающе накрыла ее своей ладонью. – С самого начала нам казалось, что ко всему, что случилось, причастен кто-то еще. – Независимый наблюдатель? – оживился Гальяно. – Тайный драматург?! – Я бы сказал, демиург. – Тучников кивнул. – Вам были знаки? – Когда самое страшное оказывалось позади, Гальяно становился легкомысленным и беспечным. Везет же некоторым. – Нам были видения. – Тучников и Вероника снова заговорщицки переглянулись. – Собственно, мы и собрались здесь неспроста. Пока Снежить скребла по сусекам, пытаясь восстановить свое войско, нас всех завербовали. – И когда это ты, Туча, научился так витиевато выражаться? – спросил Гальяно с восхищением. – Ты, часом, не собрался податься в политику? Там такие навыки на вес золота.