И Айлив пошла по рядам, водя рукой по подставкам и навершиям мечей, древкам копий и плечам луков. Райга молча следил, гадая, что она выберет. Взгляд зацепился за лук, так похожий на свой родной — из темного дерева с черной тетивой. Но это не мог быть он — слишком много десятилетий прошло, луки столько не живут. — Этот можно? — спросила девочка, с трудом снимая с подставки оружие. Оно тут же упало оземь острием, и девочка поволокла его за собой до Райги. Двуручный меч. В высоту, наверное, если приставить — выше девчонки на всю рукоять и гарду. Люцифера любила двуручники за длину и вес. Но и сама она была под стать, а ее выносливость позволяла бить им и не уставать после пары взмахов. Даже среди шисаи не было никого для этого меча. — Ну если ты мне расскажешь, как двуручником в лесу можно убить косулю, я разрешу, но… Айлив вздохнула и молча понесла меч обратно. — Лук, да? — донеслось из-за рядом мечей. — Или праща, рогатка. Метательное оружие в твоем полном распоряжении, попробуй все, — Райга снял с крючков маленький лук и выбрал стрелы и колчан. — Пальцы и крагу подбери сама, — махнул он на корзину возле доспехов. — И это будут мои тренировки? — Айлив, вернув меч, погладила его, будто прощаясь. — Не только. Еще тебе нужно будет найти Ирму — гепардица в форме и белом хаори, с такими, — он черканул пальцами по ключицам, — светло-рыжими волосами. Она даст тебе пару для тренировок в зверином обличье, это улучшит твою реакцию и ловкость. — И все? — Нет, еще найдешь господина Тайгона — он похож на меня, но у него длинные волосы, собранные в хвост, и он носит не форму, а кимоно, — Райга натянул лук, перекинув его через бедро, и отдал котенку. — Это все. — А тетя-кошка будет меня учить? — насупившись, спросила Айлив. — Тора? Нет, она не учит, — Райга подтянул ремешки колчана — под маленькую девочку и примерил его. Вроде как раз, не считая того, что лук ей все равно большеват. Но оставлять ее нельзя никак, мало ли что придет в голову Самсавеила. Мало ли, когда придет конец мирному сосуществованию с херувимами. До первого столкновения лбами, до первых спорных сфер влияния, до первой угрозы, до первой крови. *** Семиазас протяжно зевнул и, поудобнее расположив на холодных плитах крылья, свернулся на них и укрылся другими. Через маленькую щель между верхними крыльями отлично было видно, что происходит в тронном зале. Кайно читал старую книгу, написанную самым первым императором ангелов — Феликсом. По легенде Самсавеил, рассердившись на кошек, проклял их. А среди всех остальных избрал самых верных и честных и наделил их своим сокровенным даром — крыльями. Лучших из них — двумя парами крыльев. Феликс стал императором, в ожесточенной борьбе вырвав из хищных кошачьих лап трон. Он победил непобедимых. Что можно было поставить против кошек, живущих по девять жизней? От смертельного удара они неизбежно возвращались к жизни. Что можно было поставить против шисаи, управляющих самой природой, самой энергией, самой сутью? Они повелевали всем. Им можно было противопоставить только божественное благословение. По легенде Феликс пришел к императору с просьбой решить все мирно. Но ему ответил Верховный шисаи — священным огнем. Весь тронный зал объяло священное пламя, и сквозь треск пламени слышалось кошачье шипение — ты не достоин. Тогда Феликс вошел в огонь. Пламя хлынуло на него, собираясь обглодать до костей! И ничего ему не сделало. Феликс дошел до трона и убил сперва Верховного шисаи, не боясь его огня, а после — самого императора. Он был избранным. Он был благословлен Самсавеилом. Он был первым. И его разум был гениален, бесспорно. Кошки верят, что заканчивая одну жизнь, можно выбрать другую. Интересно, жив ли Феликс снова? А если жив, то кто он? Вряд ли он кот, ведь кошек он ненавидел до самого последнего вздоха. Кайно захлопнул книгу и положил между бедром и подлокотником. Азура, сидящая у его ног со стопкой карт, вздрогнула. — Отвлек? Извини, — Кайно погладил сестру по крылу. — Ничего, — девушка встрепенулась и принялась заново тасовать квадратные карты. Перетасовав их, она стала выкладывать их на пол одну за другой, ряд за рядом. Закончив со всеми пятьюдесятью картами, она стала вертеть их, совмещая половинки в цельные изображения. Те, что соединялись — знаменовали грядущее. — Что нас ждет? — Кайно навис над ее плечом, выискивая знакомые картинки. — Война, — Азура указала пальцем сразу в две карты — с пером и метательным ножом. — Тут еще кошка трехглазая сложилась, — Кайно наклонился и повернул одну из карт, совмещая рисунок. — Война с кошками? — «Кошка» — это тайный союзник и помощник, но… — она замялась и глубоко вздохнула. — Но карты не говорят, на чьей стороне союзник… Семиазас перевернулся на спину и распахнул крылья: — Думаешь, война с ними неизбежна? Пока что мы не мешаем друг другу. — Это только пока что, — хмуро отозвался Кайно. — Пока они не пришли в наши храмы со своей верой. — Но они верят в Самсавеила. Как и мы, — пожал плечами Семиазас. — Они верят в собственное превосходство и избранность. Вот, во что они верят, — отмахнулся Кайно. — На их стороне силы Самсавеила. На их стороне — сам бог, — Семиазас кивнул на карты перед Азурой. — Думаю, под «тайным союзником» скрывается именно он. И уж поверь, он не на нашей стороне. — Он наш отец! — Кайно вскочил на ноги, и императорская диадема едва не слетела с его головы. — Мы для него дороже каких-то кошек! — Знаете, — подала голос Азура и тут же поджала губы. Братья повернулись к ней, и ей пришлось закончить: — …я думаю, он играет на своей собственной стороне. А мы и кошки для него — просто мишура, — пробормотала она и торопливо принялась собирать карты. — Да и наплевать. Мы победим даже если на их стороне будут десятки союзников. Мы божие херувимы! — отмел Кайно. — И чтобы какие-то кошки смели мне указывать, как я должен верить? Да ни за что! Они даже на коронацию не явились, будто я для них — пустое место! Им важны только их священные ритуалы и медитации. — Их вера живет дольше, чем правят ангелы, — Семиазас снова уставился в высокий потолок. — Я здесь император! — Кайно поправил диадему. — И в первую очередь они должны повиноваться мне. Служить мне, быть моими подданными! — А если они откажут? — Они умрут. #20. Упавший духом гибнет раньше срока Нэм затянула шнуровку ботинок потуже, поправила штаны и рубашку охотничьей формы. Перекинула через плечо чехол с луком, закрытый колчан. На другое плечо — вещмешок, практически невесомый. Все самое тяжелое уже было загружено на пегасов или передано в распоряжение других Охотниц отряда. Нэм взяла со стола квадратный сверток и, развернув, вытащила галету. Надкусила и расстроенно промычала — уже совсем не хрустящая. Но ничего, в новом пайке галеты не успели набрать влаги из воздуха. А перед заданием будет неплохо перекусить. Лучше даже дичью, благо, у Волков всегда были богатые леса. В дверь отрывисто постучали. Очень глухо — будто били не костяшками пальцев, а большим деревянным молотом. — Войдите! — бросила Нэм, поправляя наручи. Дверь медленно отворилась, и в комнату не вошел даже — протиснулся — огромный медведь. — Я боялся, ты уже улетела, — Берингард широко улыбнулся, хотя его улыбку скрыла густая борода. — Даже сперва к пегасням пошел, но твои девочки сказали, что ты еще у себя. — Берси изменила назначение? — вскинула брови Нэм. На главу Охотниц не похоже, она редко вмешивалась в работу Нэм, доверяя ей полностью. В конце концов, они обе были ученицами Алисы, и обе разделили ее полномочия. Берси — как глава охотниц и палач, Нэм — как ищейка. И даже оружие — почти поровну. Извитый меч — Берси, нож — Нэм. И хотя некоторые охотницы считали, что место главы должна занять Нэм, ей самой эта идея не сильно нравилась. Уж лучше выполнять приказы — заниматься разведкой, тренироваться и наслаждаться путешествиями. Меч палача вселяет ужас, но извитый нож ищейки — просто напоминает о том, кто она есть.