Полуденные звезды растворялись в небесах, скрытые бледными, будто дымка, облаками. Сияло только солнце, бросая на землю размытые тени. Ясинэ стояла под сенью деревьев, облокотившись о железную ограду маленького — семейного — медвежьего кладбища. Медленно курила пряный табак и читала высеченные на камне имена и, как это обычно бывало у медведей, родословные. Берлинда, дочь Берни. Берни, сын Бернгейра. Бернгейр, сын Бернлауга. Бернлауг, сын… Бирма. Ясинэ усмехнулась, выдыхая дым. Жизнь — забавная штука. На одном клочке земли несколько поколений кузнецов клана медведя, несколько жизней. Ясинэ закрыла глаза, и перед ее взором отчетливо возник летящий в голову топор. Она — помнила, а кроме нее помнить об этом было уже некому. Казалось бы, прошло так мало времени, а на деле — несколько столетий. Тогда никто не знал, что у кузнеца Бирма будет сын, а за ним внуки, правнуки, праправнуки и праправнучка Берлинда. Тогда ведь и мысли не было, что род медведя продолжится, утопая в бесконечность. Но Бирм был мертв, и его потомки лежали под землей вместе с ним, ходили на земле после него и все еще живы. Род продолжался, а для Ясинэ продолжалась все та же жизнь, отмеренная по-кошачьи. Из раздумий ее вывел короткий всхлип. Ясинэ дернулась на звук, но увидела только полосатый хвост, скрывшийся за надгробием. Лишь бы не видела слез… Ясинэ вздохнула, поправила кимоно и присела рядом. — Вылезай, я не буду ругать, — протянула она и снова затянулась. Из-за надгробия раздался только неясный скулеж. Ясинэ покачала головой, крепко сжала зубами мундштук и подняла тигренка на руки. Уже большой, почти что взрослый… Он тут же обернулся мальчишкой и вжался в нее изо всех сил. Обхватил ногами, руками, холодным носом уткнулся в ворот кимоно и отчаянно взвыл. Ясинэ оставалось только погладить его по дрожащей спине. — Все смертны, Хайме, и с этим ничего не поделать, — она прижала его голову к плечу и поцеловала в пушистое ухо. — Но Берлинда же хорошая! — провыл тигренок, сжимая в кулаках кимоно. Ясинэ усмехнулась: — Смерти нет никакого дела до того, хороший ты или плохой. — А до чего ей есть дело?! — Хайме вытер лицо об кимоно и снова всхлипнул. — Я не знаю, милый… — Ясинэ пожала плечами. — Но с ней просто приходится мириться, и все. — Я читал в твоих книгах ритуалы, там есть несколько на воскрешение! Ясинэ улыбнулась. Может быть, рано было его всему этому учить? Но он шисаи с самого рождения, игнорировать это было бы бессмысленным упущением. — Есть такой ритуал, — честно сказала Ясинэ. — Но неужели ты правда готов убить собственными руками нескольких человек, лишь бы дать кому-то еще одну жизнь? Я бы не хотела себе ни одной жизни, украденной у других. — Но ты и так убивала, какая разница? — он вскинул голову и пряднул ушами. — Разница в целях. И тех моральных принципах, которых ты придерживаешься, — Ясинэ поправила сползающего сына и поддержала рукой под бедра. — Но… Ясинэ выдохнула дым в сторону: — Пожалуйста, когда я умру, просто похорони меня, как шисаи. Хайме покорно кивнул: — Хорошо, Ясинэ. *** Известие о смерти Верховного шисаи разнеслось по империи едва ли не мгновенно, и все шисаи должны прибыть в общий зал собраний в городе императора. Как когда-то прибывали за заданиями на поиски Евы. Как когда-то собирались все вместе для обсуждения новых планов Самсавеила, новых распоряжений Сакерда. Только теперь без Сакерда. Без Верховного шисаи вообще. Ясинэ прибыла последней, оставив Хайме гулять по горным склонам вокруг императорского города-замка. По старым коридорам гулял только сквозняк. Возле стоек рядом с дверьми зала собраний сновали кошки, складывая все оружие гостей на полки. Заметив Ясинэ, один из котов поприветствовал ее поклоном и протянул листок. Ясинэ пробежалась по нему глазами — стояли подписи тридцати одного шисаи, кроме ее. И кто-то из них врет, потому что совершенно точно не является шисаи, просто не может им быть, ведь есть Хайме. Усмехнувшись, Ясинэ расписалась возле своего имени и вернула бумагу коту. — Благодарю, госпожа Ясинэ, — он снова поклонился ей и вернулся к своим делам. И даже про оружие не напомнил. И про кучу проигнорированных собраний не уточнил. Войдя в зал, Ясинэ застала шисаи за бурным обсуждением места Верховного шисаи. Одни призывали следовать воле Сакерда, другие хотели просить совета самого Самсавеила, третьи вспоминали старые традиции выбирать Верховного шисаи боем. И почему-то последние искренне считали, что драться придется Ясинэ, отстаивая свое занять место Сакерда. Среди гомона и ругани единственным островком спокойствия был молодой кот, сидящий возле лиловой подушки в самом центре зала. Он с грустью смотрел на всеобщую ругань, как будто пребывая в своих собственных мыслях далеко отсюда. Ясинэ отпустила дверь, и та хлопнула за ее спиной. Все тут же замолчали, как по команде, и уставились на нее во все глаза. — Кого оставил своим преемником Сакерд? — ее резкий голос разлетелся эхом. Молодой человек у подушки поднял руку. Кивнув, Ясинэ подошла к нему и остановилась в полуметре. Сняла с бедра спаренные ножны с ритуальными ножами и отдала прямо в руки. Села на колени, взяла с подушки нож Верховного шисаи и протянула преемнику Сакерда. — Я, глава одиннадцатого храма Самсавеила, клянусь, — начала она в повисшей тишине, — принимать вас как единственного Верховного шисаи, служить тем целям, которые вы выберете, следовать тем путям, которые вы укажете, всячески помогать любым вашим начинаниям и устремлениям в соответствии с волей нашего бога Самсавеила. Закончив клятву, Ясинэ замолчала, ожидая ответа кота, но тот ошарашенно смотрел на нее во все глаза. И как будто не был способен проронить и слова. Ясинэ вздохнула и продолжила: — Принимаете ли вы мою клятву и обязуетесь ли вести меня по тем целям, что избрал для вас Самсавеил, беречь мои жизни и жизни моих младших шисаи и куно, помогать и содействовать, благословлять и обучать всему опыту, всей мудрости, что доступна вам? — Клянусь, — замешкавшись, кот протянул руку к Ясинэ, и та вложила в нее обе ладони. Верховный шисаи рассек их одним уверенным взмахом. Он вложил в окровавленные руки ритуальный ножи Ясинэ и коротко поклонился ей. Она же поклонилась в пол, держа ритуальный подарок в вытянутых руках. Когда он вытер свой нож о полы кимоно и вложил в ножны, она подняла голову. — Благодарю, господин Верховный шисаи. Благословите ли вы меня отдать дань личному горю у часов господина Сакерда? — Благословляю, — кивнул он. Ясинэ поклонилась снова и под звенящую тишину медленно встала, подвязала ритуальные ножи к оби и покинула зал. *** На кладбище кошек Ясинэ остановилась у самой последней статуи — прошлого императора — в поисках новых часов. Всех шисаи всегда хоронили в их же храмах, но Верховных шисаи — на особом кладбище вместе с другими «важными» людьми, особенными для империи. Как будто превознесение их, а на деле — втаптывание в грязь. Каждый шисаи, умирая, занимал свою маленькую усыпальницу в храме Самсавеила, при котором служил. Он или она оставались там кристальными статуями со своими личными вещами, оружием, доспехами и просто всем тем, что захотел забрать с собой. Это была маленькая комната в память о нем, и любой мог прийти туда в поисках уединения, для медитации или молитвы. А Верховные шисаи оставались здесь. Без места, без памяти. Их вещи переходили к другому Верховному шисаи, а сами они, хоть и управляли тремя десятками шисаи, оставались позабыты. Ясинэ взяла с полки часы бывшего учителя и повертела в руке. Просто часы — вот и все, что осталось от Сакерда. Будто его не было как личности, ведь абсолютно все его вещи будут либо использованы новым шисаи, либо уничтожены, либо позабыты. Был. И не было. Все, кем он был, осталось лишь в памяти. А это слишком временная штука, чтобы на нее полагаться. Кроме Верховного шисаи бывали на этом кладбище и другие шисаи. Те, чье имя было на слуху столетиями, личности, которых знали не только сами кошки, но и остальные люди в империи. Легенды, отмеченные благословением императора и его особым расположением. Наверняка однажды здесь окажется Верховный Магистр. Возможно однажды они захотят видеть здесь и ее. — Хайме, — позвала Ясинэ, чувствуя тигра рядом по запаху. Он почти сразу вышел к ней навстречу. Обогнул ее и сел у ног, слушая. — Обещай мне, что ты не отдашь мое тело и сердце империи. После смерти оставь меня в моем храме с моими обычными доспехами и обычным оружием. Я не хочу отдавать свое тело этому кладбищу, мне здесь не место… Взрослый тигр, сидящий у ног, едва заметно кивнул. Ясинэ вернула часы на место: — А вы, господин Сакерд, позаботились бы о своем ученике до своей смерти… Они все будут пытаться сожрать его заживо. Надеюсь, мальчишка справится, — вздохнула она и покачала головой. — Впрочем, вы могли оставить его с этим разбираться в качестве обучения. Очень на вас похоже. *** Жизнь продолжалась. Без Сакерда, без хамелеонов, без Евы. Странная жизнь. Она будто очень медленно лилась, как густой мед. И лилась при этом мимо. Все проходило мимо Ясинэ. Смена императора, его брак, рождение его детей. Взросление Верховного шисаи и его становление. Расширение Имагинем Деи. Все утекало, будто избегая ее.