– Сядь, Иосиф. Потолкуем. Йоська застыл на миг – но только на миг. – А-а, лярва! – И рука его схватилась за нож. «Браунинг» калибра 6,35 миллиметра бьёт негромко, но верно. В шуме большой квартиры, набитой жильцами, всегда что-то трещит, или грохает, или падает, издавая совсем уж странные звуки. Ирина Ивановна выстрелила – но целилась она не в Йоську. Пуля смела нож с комода, пальцы Бешеного загребли пустоту. – Садись, Йосиф, – госпожа Шульц даже не повысила голос. – И не вздумай орать. Я тебя пристрелю и не поморщусь. Йоська покосился на окно, но Ирина Ивановна лишь усмехнулась. – Желаешь рискнуть? Рискни. Стреляю я, как ты видишь, куда лучше, чем может показаться. – Что тебе… чего тебе надо? – прохрипел Йоська, сжимая кулаки. Был он в распахнутой до пупа рубахе, широких штанах доброго сукна, в комнате жарко топилась печь – недостатка в дровах он не испытывал. – Поговорить. Садись, кому сказано! Йоська сел – на неряшливую, незаправленную постель. Вид он имел затравленного хорька. Ирина Ивановна осталась стоять. «Браунинг» по-прежнему смотрел Йоське в лоб. – Рассказывай, по чьему приказу стрелял в господина Положинцева. Бешеный вздрогнул. Глаза налились кровью. – А-а, вот ты откуда, сука кадетская, подстилка офицерьева… Госпожа Шульц и бровью не повела. – Мы не в полиции, Йося. И сердобольные присяжные за тебя не вступятся, дурачок. А тебя я пристрелю, если что, и ничего мне за это не будет. Учительница пришла к трудному ученику помочь, а он на неё кинулся с ножом, учительница защищалась. Те же присяжные станут рыдать от умиления, и меня оправдают по всем статьям. Не только у тебя и твоих эсдеков есть знакомцы в министерстве юстиции. – Какие эсдеки?.. – плаксиво протянул Йоська. – Не знаю никаких эсдеков! Чего прицепилась к честному человеку? – Решил пластинку сменить? Не поможет, Йося. Или ты говоришь, или я… Йоська прыгнул. В правом кулаке у него оказалась та самая свинчатка. Её он, похоже, прятал под подушкой. Второй выстрел «браунинга» угодил Йоське в плечо, но не остановил. Замах его, однако, пропал втуне – Ирина Ивановна ловко подставила руку, толстый рукав шубки смягчил удар, но госпожу Шульц он опрокинул. «Браунинг» упёрся ему в грудь, и не миновать бы Йоське Бешеному пули прямо в сердце, что и прервала бы его никчёмную жизнь, но в этот миг над сцепившимися мелькнула ещё одна тень, что-то коротко свистнуло, хряпнуло Йоську по затылку, и он враз обмяк. Две Мишени схватил его за волосы, рывком приподнял голову – Йоська был без сознания. – Благодарю вас, Константин Сергеевич, – спокойно, даже очень спокойно, сказала Ирина Ивановна. – Буду признательна, если вы предложите мне руку и поспособствуете тому, чтобы я смогла встать… Две Мишени покраснел ещё жарче, чем краснели его подопечные кадеты седьмой роты. – Прошу прощения, Ирина Ивановна… – И что теперь будем делать с этим? – Госпожа Шульц указала на бесчувственного Йоську. – Откровенно говоря, я надеялась, что он окажется поумнее… – Одно слово – Бешеный. – Две Мишени быстро прикрыл плотнее дверь, накинул крючок. – Мы таки нашумели, Ирина Ивановна. Боюсь, здешние квартиранты сейчас начнут интересоваться происходящим. Ирина Ивановна хладнокровно извлекла из своего «браунинга» обойму, из ридикюля – аккуратную пачку патронов, вложила две штуки взамен истраченных и вставила магазин на место. – Давайте попробуем пока найти гильзы. Не хотела б их тут оставлять. Да, и перевязать этого дурака тоже надо. – Как бы ни пришлось в полицию потом сдавать. – Две Мишени сноровисто взялся за работу. – Вы всегда носите с собой перевязочный пакет? – поинтересовалась Ирина Ивановна, наблюдая за подполковником. – С того момента, как вернулись оттуда. Знали бы вы, Ирина Ивановна, сколько жизней в Маньчжурии спасло бы это простейшее средство… Тут в дверь постучали – нет, даже почти заколотили. – Эй! Шо там такое?! Йося? Голос был грубый. Две Мишени затянул узел на повязке, спокойно взял пистолет в правую руку, левой резко распахнул дверь. – В чём дело, любезнейшие? Охранное отделение. Желаете дать показания по поводу укрывательства опасного государственного преступника? Несколько дюжих молодых парней, толпившихся в полутёмном коридоре, как-то враз и резко подались назад. – И, кто-нибудь, сбегайте за городовым, – властно приказал подполковник. – Ну? Долго я ждать буду? Воронёный «браунинг» в его руке выразительно качнул стволом. Парни попятились. – Прощения просим, ваше благородие… – Вот бегите за городовым. Быстро управитесь – дам на водку. Ирина Ивановна меж тем перевернула раненого на спину, приподняла ему голову. Йоська приходил в себя, взгляд ещё блуждал, но уже становился осмысленным. – Допрыгался, Бешеный, – ровно сказала Ирина Ивановна. – Ну, выбирай – или в казённый дом по висельной статье, или мне всё расскажешь. Кто приказал в Положинцева стрелять? И, главное, почему? – М-мельников… он подначил… Лев Давидыч… добро дал… Йоське было явно очень больно. – Мельников? Кто такой? – Эсдек… новый… недавно ввели в состав… Мельников, Кашеваров, их Благоев привёл… – Ну допустим. А чем же этому твоему Мельникову помешал Илья Андреевич Положинцев? – Копал глубоко… – стонал Йоська. – До складов хотел добраться… чуял что-то, червь… Так Мельников говорил… – Какие склады? – резко спросил Две Мишени. – Оружие… боеприпасы… для… вооружённого восстания… – Где они? – Не… скажу… – Йоська собрал остатки мужества. – Не тебе, тварь, меня допрашивать, и не девке твоей, не этой… – и он закончил грязной бранью. Подполковник резко и сильно ткнул его кулаком в лицо, зубы Йоськи так и клацнули, голова дёрнулась, из разбитых носа и губ потекла кровь. – Константин Сергеевич!.. – Всё-всё, Ирина Ивановна, уже всё. Две Мишени был бледен, но и впрямь спокоен. – Вот полегчало, честное слово. …Потом явился городовой. Потом, после долгого ожидания, прибыл тюремный экипаж из Дома предварительного заключения. Потом раненого Бешанова не слишком любезно впихнули в карету. И последнее, что запомнилось всем, был исполненный лютой злобы взгляд Йоськи Бешеного. – Склады с оружием, значит. Которые якобы искал наш милейший Илья Андреевич? – Две Мишени потёр подбородок. На улице медленно ползла мимо окон глубокая зимняя ночь, а они сидели за самолично Ириной Ивановной поставленным самоваром. – Сильно сомневаюсь, чтобы господин Положинцев был бы этим занят, – покачала головой Ирина Ивановна. – Мальчики говорили, что он очень увлечён поисками забытых подземных ходов, самих по себе… – Кадетам он мог всего и не говорить. – Конечно. А ещё этот Мельников, или как его в действительности, мог не говорить всего исполнителю теракта Йоське Бешеному. Две Мишени кивнул.