Да, тогда уж точно никто ничего не услышит. …Сходка должна была состояться в пятницу, 27 февраля. Великий пост тянулся уже две с лишним недели, с 9-го числа, и для кадет это всегда было тяжёлое время, постоянно хотелось есть. Мяса не давали совсем, кормили пустыми щами, приправленными растительным маслом (брр!), грубым чёрным хлебом; сахару и вообще сладостей не давали совсем. Младшему возрасту позволяли раз в неделю рыбу, что было, вообще говоря, некоторым отступлением от строгих, почти монастырских правил; говорили, что этого добились в первый же год совместными усилиями Две Мишени с Ириной Ивановной Шульц. Фёдор вообще этому удивлялся. Нянюшка умела готовить замечательную постную пищу, ничуть не менее вкусную, чем в обычное время; а вот в корпусе, где обычно кормили очень хорошо… там казалось, что в классах и коридорах слышится одновременно бурчание десятков пустых кадетских желудков. Но сейчас он про это совсем забыл. Проглатывал скудную пищу, почти не замечая, что же он вообще глотает; время тянулось, словно горячий вар в котле. Настала пятница, кадет отпускали по домам, Петя Ниткин сумел отпроситься у мамы и тёти Арабеллы остаться ночевать у Фёдора. Вера оделась как на вечеринку; последнюю неделю она старательно создавала себе алиби на сегодняшний вечер. Прикатила её гимназическая подружка в шикарных санях, Вера чмокнула маму, отца и выпорхнула на улицу. Мама довольно улыбалась, папа хмурился. Фёдор с Петей скромно молчали, потупив взоры, – потому что они-то знали, куда направляется мадемуазель Солонова… Потом они сидели у Феди в спальне, расстелив на полу огромную карту поля боя и двигая по ней оловянных солдатиков – два больших набора Федя получил после государева смотра, папа подарил. Солдатики были хороши, русская и японская армии, и теперь друзья старались отвлечься от неотвязных мыслей – что-то сумеет выяснить Вера?.. Играли по сложным правилам, изобретённым подполковником Аристовым. Клали вырезанные из бумаги секторы обстрела, считали разброс артиллерийских попаданий, но игра не клеилась. Петя зевнул элементарнейший заход во фланг казачьей конницы, не развернув на её пути завесу пулемётной команды, Федя двинул пехоту прямо под шрапнельный обстрел. Пришлось остановиться. К тому же они оба беспокоились и за Илью Андреевича. Петин дядя, генерал Ковалевский, взял на себя труд сноситься с Военно-медицинской академией, и вести оттуда приходили неутешительные: состояние раненого ухудшилось и никто не мог понять почему. Внезапно в прихожей требовательно затрезвонил звонок, нянюшка, ворча, пошла открывать. Открыла – и Петя с Фёдором дружно подскочили, услыхав в передней звонкий голос Лизы Корабельниковой: – Здравствуйте, Марья Фоминична! А мы с Зиной к вам. Господин Фёдор Солонов – дома ли? – Дома, дома, барышни, – довольным голосом отозвалась нянюшка. – Весь вечер с господином Ниткиным сидят надутые аки мышь на крупу. Ну, может, вы их развеселите. – Развеселим, Марья Фоминична! – посулила Лиза, и Фёдор с Петей встревоженно переглянулись. Надо сказать, что Федя появлению Лизаветы откровенно обрадовался. Правда, разом и встревожился – девочкам они ничего насчёт эсдеков не говорили. К гостьям вышла мама; несмотря на черную кошку, пробежавшую меж ней и Варварой Аполлоновной Корабельниковой, Лизаветиной матерью, дружбу сына Анна Степановна Солонова поощряла, утверждая, что «Лиза на тебя, дорогой, хорошо влияет». Нянюшка пошла собирать на стол, а гостьи решительно ввалились в комнату к Феде. Вернее, решительно ввалилась одна Лизавета, скромная Зина краснела и пряталась у неё за спиной. – И куда это вы исчезли, хотела б я знать, сударь мой Фёдор Алексеевич?! – Лиза упёрла руки в боки, притопывая по своему обыкновению ножкой. – Куда исчез? Никуда не исчез! Фёдор и впрямь «никуда не исчезал», на Лизины письма отвечал регулярно и без задержек. Правда, видеться последнее время они не виделись, даже на каток не ходили. Что Лиза немедля и припомнила. – Я вас, господин кадет, на коньках кататься звала? – Ну звала… – Два раза? – Два раза… – И что же? Вы не соизволили пойти! Петя нервно хихикнул. – Прости, Лиза, – честно сказал Фёдор. – Не мог. Смотр государев. Ни о чём думать не получалось… – Зато Фёдор в стрелковом состязании победил! – вступился за друга Ниткин. – Знаю, всё Гатчино про это говорило. – Лиза сменила гнев на милость. Настроения у неё менялись, как всегда, очень быстро. – Поздравляю, Федя! От всей души!.. Только про нас вы, мальчики, всё равно забыли. И мы за это на вас обижены. Даже очень. И специально пришли сюда вам об этом сказать. Нам, конечно, всё равно, но сказать было нужно!.. Тут все принялись смеяться, а Лиза вдруг чмокнула Федю в щёку. – Вот! Это я тебя ещё и так поздравлю!.. Федя зарделся, Зина с Петей смутились; зато как раз появившаяся на пороге нянюшка Лизу одобрила: – Правильно, барышня! Федя у нас молодец, самим государем отмечен! Не посрамил, не опозорил! Такого молодца и поцеловать не грех! Теперь уже настала Лизина очередь жарко краснеть. Впрочем, надолго смутить её ещё никому не удавалось. Очень вскоре они уже вовсю болтали, как обычно, обо всём и ни о чём, Лиза перескакивала с классных дам на учителей, с учителей на знакомых, со знакомых на новые книжки, оными знакомыми прочитанные, – тем более что вот-вот ожидался новый «Кракен». Не в книге, конечно, – в газетном приложении к «Ниве», но всё равно – вот-вот! Спор какое-то время крутился вокруг темы, как экипаж «Кракена» станет захватывать Картахену, где, помимо золота, томились их товарищи и чудо-идол, похищенный конквистадорами из загадочного храма в глубине юкатанских джунглей; но в какой-то момент Лиза вдруг притопнула каблучком и заявила: – А теперь выкладывайте, господа кадеты. Что вы тут такое задумали? – Чего мы задумали? Ничего мы не задумывали! – Не врите мне, негодный мальчишка! – Федя вдруг подумал, что Лиза сейчас ужасно похожа на Мальвину, «девочку с голубыми волосами» из сказки «Буратино», что он успел пролистать в библиотеке Игорька Онуфриева. – Вот ещё, врать! – обиделся вдруг Ниткин. – Ничего мы не задумывали, вот, у нас 2-я сибирская дивизия и казачья бригада оборону держат от двух дивизий маршала Оку… Это было правдой. Лиза недоверчиво воззрилась на расставленных по местам оловянных солдатиков, на многогранные разноцветные кубики, листки с цифрами, обозначавшие силу и численность каждого отряда, – и, кажется, поверила. Во всяком случае, на время, хотя и косилась на Федю подозрительно. – А когда мы таки пойдём на каток? – спросила она наконец чуть ли не жалобно. – Этак и зима кончится… ты в лагеря поедешь… это у нас, тальминок, каникулы длинные, а у вас, александровцев, – увы… – Пойдём! Все пойдём! – горячо вскричали хором оба бравых кадета. Великий пост Великим постом, и, конечно, его надо проходить в строгости, надевать скромную старую одежду, отказывать себе в радостях, читать Писание, жития святых и вообще духовное, но каток в Гатчино был полон во все дни. Великий пост долог, Светлая Пасха лишь в самом конце марта, так что каток закрывать никто не собирался, и церковные власти давно махнули на это рукой. Вот только оркестры военные в это время не играли. Получив с Пети и Фёдора «честное кадетское», что в следующий их отпуск они непременно отправятся кататься на коньках, девочки стали прощаться. – Пиши мне, – теперь была их очередь говорить хором. – Побольше. Каждый день. Хорошо? …Но, когда они расставались, последний взгляд Лизы был всё-таки не лишён подозрительности. Может, и правда бабка-прабабка была у неё знаменитой гадалкой?.. Вера вернулась поздно, но вместе с подругой. Затащила домой, пить чай с мороза. Федя с Петей совсем измаялись; но наконец Вера шмыгнула к ним в комнату и плотно притворила дверь. Наличию Пети Ниткина и его посвящённости во всю эту историю сестра совершенно не удивилась. – Значит, так, – начала она без предисловий. – Из числа эсдеков ничему не удивился Благомир Благоев. Очень удивился Ульянов – который «Старик». Троцкий, который Лев, – удивился, да, но не так, и как-то… напрягся, что ли. Он прекрасно собой владеет, настоящий артист, но тут словно ёкнуло что-то. И ещё одно, мальчики… Йоську Бешеного – то есть Иосифа Бешанова – привечал именно Лев Давидович. Привёл его к эсдекам Валериан, чтоб ему пусто было, а дальше под своё крыло взял именно Троцкий. И сегодня были новые. Мельников и Кашеваров, я запомнила. По их словам и словам Валериана – питерские рабочие, с заводов. Но речь у них совсем не как у рабочих, жаргона не знают, вернее знают плоховато, сбиваются порой. Мельников вообще по осанке никакой не рабочий, а офицер. Кадровый. Выправку не спрячешь. Держатся Благоева. Троцкий немедля предложил «создать боевую группу», навроде террористов «Народной воли», Перовской и иже с нею. Мне поручено раздобыть детальные планы подземелий. – Будут им планы, – мрачно посулил вдруг Петя. – Самые лучшие планы. – А где этот Йоська? – спросил Фёдор. – Где обитает? Где его найти? Раз его так используют, в вооружённой охране? Он же не просто шантрапа уличная, он боевик, террорист… – Валериан знает. Я выясню, – кивнула Вера. Она даже не стала спрашивать зачем. Петя уставился на друга. Об этом – казалось бы, самом очевидном – они не подумали. Самим отыскать Йоську и спросить с него по всей строгости – впрочем, понятно, почему не подумали. Учась в закрытом корпусе и ходя в отпуск раз в неделю, вести поиски опасного преступника, да ещё и вооружённого, – не слишком плодотворная идея. Всё это и читалось на Петином лице. – Я узнаю, – повторила Вера. – Валериан… у него свои слабости. Он и к эсдекам-то примкнул, потому что они сильные и решительные. Но с подземельями – они явно о них что-то знают, причём это – группа Благоева. – Как бы не навредили мы этими своими расспросами, – мрачно заметил Фёдор. Вся затея с отправкой Веры к эсдекам вдруг предстала в совершенно ином виде – а что, если они и впрямь подошлют бомбистов прямо во дворец? Что, если и впрямь среди дядек корпуса, среди обслуживающих его нижних чинов или даже офицеров есть сочувствующие бунтовщикам? Мысль эта посещала Фёдора, ещё когда они с Бобровским только совершили первое путешествие в подвалы; тогда он её отогнал, а теперь она возвращалась. – Я всё буду знать, – сестра поднялась. – Но вот планы… Без них меня ни к чему серьёзному не подпустят. – Планы будут, – повторил Петя. – И скажите им, что, дескать, очень трудно их копировать, только маленькими частями. Всё сразу не давайте. Вера кивнула. – Уж это, – сказала суховато, – я как-нибудь соображу. Потребовалось ждать ещё две недели, пока Петя Ниткин в поте лица трудился за чертёжным столом, чтобы сестра вернулась бы с новыми вестями. Илье Андреевичу меж тем лучше не становилось, он так и балансировал между жизнью и смертью, и даже самые сильные и новейшие лекарства могли лишь удержать его от безвременной кончины, но не более того. Как именно Вера добилась от Валериана выхода на Йоську Бешеного, она рассказывать категорически отказалась; щёки её при этом горели, и она без нужды то и дело поправляла волосы.