А сейчас ей это было необходимо. Она запуталась в своих чувствах, в том, что испытывала к Ире и ее смерти. Ей нужно бы было ее ненавидеть, но все эти годы она ее искренне жалела – и потому была рядом. Ей нужно бы было радоваться или хотя бы испытать облегчение от ее гибели – а она чувствовала тоску и вину за то, что ничем не смогла ей помочь, хотя была поблизости. А еще она чувствовала вину за Глеба. Еще когда только влюбилась в него, а он встречался с Ирой – ей казалось, что так она будто предает подругу, какой бы та ни была. Даже когда они расстались, Ника не позволила себе перейти грань дружбы, которая связывала их с его первого дня в академии. В конце концов, у них впереди еще много времени, кто знает, как сложатся их дорожки после выпуска... Теперь между ними снова оказалась преграда. Вся скопившаяся за эти годы боль ударила в виски, заставив закричать, но крик быстро стих, остались только тихие отчаянные рыдания. Вера Петровна продолжала молча баюкать дочь в объятиях, Федор Владимирович присел перед ними на колени и бессильно держал своих женщин за руки. А Вероника продолжала плакать, толком уже не понимая настоящей причины своих слез. Глава седьмая Успокоиться удалось не сразу. Дрожь прошла после пары стаканов воды, но мокрые дорожки слез высыхать не торопились. С досадой утерев их, Ника судорожно вздохнула полной грудью и так же резко выдохнула. Стало немного легче. - Дорогая, может, тебе прилечь? Поспать? – тихо предложила мама, глянув на молчаливого Федора Владимировича. Вероника мимоходом кивнула, затем покачала головой. - Мне просто нужно отдохнуть. Побыть одной. - Если что понадобится, зови, – эхом откликнулся ей вдогонку отец. У себя в комнате она переоделась в домашнюю разношенную пижаму и рухнула в постель, с головой накрывшись одеялом. Почти сразу же стало душно, широкая футболка облепила тонкую фигуру, но выныривать из теплого кокона Ника не спешила. Что, если она все-таки ошиблась, и спектакль здесь ни при чем? Тогда остается – как говорят в полиции? – несколько мотивов. Зависть. Ревность. Месть. Первый тесно переплетается с третьим, и в категорию подозреваемых с этим мотивом входит немалое количество людей – в том числе и она сама. Что касается ревности, здесь самым главным подозреваемым становится Глеб, хотя еще остается тот, кто отправил Ире цветы. Но Глеб и Иришка разошлись несколько месяцев назад – значит, теоретически, мотив у Глеба выходит слишком надуманный. К тому же, логичнее избавиться от соперника, чем от любимого человека, верно? Ника кивнула сама себе под одеялом. Выходит, остается таинственный поклонник. Либо завистник. Если первое, то на него должно быть легко выйти, а вот если второе, тут все сложнее. Балет – это не просто танец и чувства. Это интриги, коварство и лицемерие. Сегодня вы можете быть лучшими друзьями, а завтра обвинять друг друга во всех смертных грехах и подкладывать толченое стекло в пуанты. В чем-чем, а в интригах и лицемерии их курс определенно преуспел – сколько бы Нина Леонидовна не ворчала. Мало кто в открытую говорил с остальными о своих чувствах. Да, они делились друг с другом тайнами, даже проблемами, но практически никогда не показывали, как на самом деле относились к этим трудностям. Сама Ника доверяла лишь нескольким подругам, в число которых входила и Ира: скрывать что-либо от нее было глупо, она бы все равно узнала. А вот на Лену, Ксюшу и Таню она могла спокойно положиться. А вдруг это кто-то из них? От этой мысли под жарким одеялом ей стало холодно. Нет, ни за что. Это то же самое, что подозревать Глеба – бессмысленно и беспочвенно. С другой стороны, может, она была права насчет лицемерия – просто не замечала этого за подругами?.. Отбросив одеяло в сторону, она уставилась в потолок. Виски по-прежнему ломило от боли, и, коротко их растерев, Ника потянулась в тумбочку за таблетками. Бутылка из-под воды оказалась пуста, и ей пришлось выползти из кровати и выскользнуть из комнаты. До кухни она не дошла совсем немного – услышала тихий разговор родителей. Подслушивать не хотелось, но отчаянный шепот матери удержал ее на месте. - Федь, может, нам забрать ее с собой на дачу? Она с этой академией сама на себя не похожа!.. - Это ты разрешила ей перевестись в нее из обычной школы, – напомнил жене Федор Владимирович. – Если ты помнишь, я был против. - Я же не думала, что все закончится нервным срывом! - Даже если сейчас ты ей предложишь уехать, она не согласится. Она же упрямством вся в тебя! Скажет, что потратила на балет почти десять лет, а сейчас отступать не станет. И, кстати, будет права. Ей до выпуска сколько осталось? Месяц? - Но, Федь, а Ира как же? Ну как можно в такой обстановке учиться? Она уже в обморок падает!.. - Вер, будь ты на ее месте, и узнай ты о гибели своей подруги в вашем же институте, ты бы тоже в обморок упала. У девочки просто шок, дай ей время прийти в себя и оплакать подругу. Своими уговорами ты сейчас ничего не добьешься. Вера Петровна немного помолчала, послышался тяжкий вздох. - Жалко Иру. Такая молоденькая еще, добрая... - О мертвых либо хорошо, либо никак, поэтому я промолчу, – пробурчал Федор Владимирович. - Федя! - Ой, только не вздумай говорить, что эта Ира была светом в окошке! Вертела всеми, как хотела, а ребята ей и возразить толком не могли. Вот Глеба мне жаль, столько времени ее любил, а она им помыкала... Выпавшая из ее рук бутылка отозвалась гулким стуком. Притихшие родители, как по команде, оглянулись, и Вероника неспеша зашла в кухню, будто бы только что выйдя из своей комнаты. Приметив в ее руке блистер с обезболивающим, Вера Петровна нахмурилась. - Ник, тебе плохо? Может, врача вызвать? - Не нужно, просто голова болит, – невнятно ответила Ника, сделала пару глотков воды и заторопилась к себе. – Я попробую поспать, ладно? - Конечно, отдыхай. Дойдя до своей комнаты, она громко хлопнула дверью, так и не переступив порог, и на цыпочках вернулась в коридор. Вера Петровна как раз заканчивала тихонько ворчать. - Вот надо было тебе про Иру такое сказать! Знаешь ведь, что Ника все равно с ней дружила... - Знаю, но мне она никогда не нравилась, и скрывать я этого не буду. Уверен, долго по ней скорбеть в академии тоже не станут. - Лена по телефону сказала, что полиция рассматривает убийство как главную версию, – тихо добавила Вера Петровна. – Не могу представить, чтобы это сделал кто-то из ребят... - А я могу. Эта девица стольким насолила – удивляюсь, как ее раньше никто на место не поставил. Вроде бы девочка без связей, а вцепилась во всех, как клещ. – Федор Владимирович шумно глотнул чая. – Хотя вообще ты права, если это убийство, мотив должен быть очень и очень веский. Видимо, кто-то слишком долго терпел ее выходки – вот и все. - Думаешь, Глеб? Послышался кашель вперемешку с руганью – Федор Владимирович подавился чаем. - С ума сошла? Нет, вот в это я точно никогда не поверю. Такого парня, как он, сейчас еще поискать надо. Вера Петровна прыснула. - Еще скажи, что хотел бы его в зятья. - И скажу, очень хотел бы. Хоть какой-то прок от этой вашей академии будет, а не только одни нервы... Грустно улыбнувшись, Вероника тихонько вернулась в комнату. Голова продолжала болеть, мысли все еще вертелись вокруг смерти Иры и ее последствий. Что теперь будет с академией? А с ними? Что, если это расследование поставит под удар их будущее? Какой театр захочет работать с танцовщиками, замешанными в убийстве? Нет, нельзя так думать. Отец прав, не для того она столько старалась, чтобы сейчас все вот так бросить. И завтра нужно будет обязательно потренироваться самостоятельно, раз сегодня не получилось. Попросить кого-нибудь из девчонок порепетировать – наверняка ей не откажут. Тихо скрипнула, поворачиваясь, дверная ручка. В приоткрывшуюся дверь заглянула Вера Петровна, ласково улыбнулась. - Можно? Ника кивнула, подвинувшись на кровати, и ее мать осторожно присела рядом, взяв дочь за руку. - Ты много слышала? – помолчав, спросила Вера Петровна. - Только часть. - И на дачу с нами ты не поедешь? - Мам, папа прав. Получится, что столько лет просто потрачено впустую. Ты же сама потом будешь жалеть, если сейчас меня увезешь. - Это будет потом, зато сейчас я буду спокойна, – быстро ответила Вера Петровна. – Впрочем, ладно. Наверно, вы правы. Только, пожалуйста, будь осторожна. Если следователь прав, и это убийство... он может быть где-то совсем рядом. - Меня сегодня все просят быть осторожнее, – усмехнулась Вероника, потянув на себя одеяло. Вера Петровна заботливо ее укрыла. - Ну, Глеб определенно прав.