– Вот именно! – поддакнула мама. – Это хорошо, тебя Никола вызволил и домой привез, а то бы сидела всю ночь на допросе. И не посмотрели бы, что ты журналистка известная! – Разговор со следователем ей еще предстоит, и выгораживать я никого не собираюсь, вы знаете, что это не в моих правилах, – менторским тоном сказал Капелини. – Ты так говоришь, как будто это я убила продюсера! – оскорбилась Лола. – Я надеюсь, ты там ничего не трогала и фотографий не делала? – строго поинтересовался он, пропустив ее реплику мимо ушей. – Не помню… – Она опустила глаза. – То есть как? – в один голос воскликнули мама и Капелини. – Я к косяку прислонилась это точно, и чуть было на пол не села. А потом… Может, щелкнула пару фоток… Случайно… – Случайно?! – Негодующе произнес Никола. – Все! Хватит уже! – окончательно пришла в себя Лола. – Мне отдыхать пора, завтра у меня прямой эфир. Спокойной ночи, мама! – Лола услышала, как та пожелала ей хороших снов и отключилась. – Вина мне налей холодного, не могу больше эту воду глушить! – Ты же спать собралась или мне показалось? – поинтересовался Никола, но тут же достал бутылку из холодильника и наполнил два бокала. – Съешь чего-нибудь. – Он подвинул деревянную подставку с кусками сыра. Она помнила все: как ледяным ужасом опалило все внутренности, как она убегала, подвывая от страха, как прыгающими пальцами набирала 118 и бессвязно рассказывала об обнаруженном трупе, как позвонила Николе, который по нескольким невнятным фразам сразу все понял, не стал задавать лишних вопросов и умудрился примчаться раньше полиции, как до их приезда заставила себя просмотреть видео, которое, кроме места преступления, захватило и эту жуткую выкатившуюся матрешку. Капелини обнаружил Лолу, сжавшуюся и очумелую, в машине. Сказал, что он обо всем договорится с полицией под свою ответственность, что и проделал моментально. Под пристальными взглядами карабинеров он пересадил Лолу к себе в «Феррари» и заявил, что ей нельзя в таком состоянии управлять автомобилем, и как, наконец, привез домой. Было много вещей, которые ей запали в память, но на которые она не находила ответа: откинутая голова Консоли лежала на спинке кресла и была залита кровью, его руки висели вдоль тела, и рядом с правой кистью на дубовом паркете валялся пистолет в рубиновой блестящей лужице. Лола не поверила ни на секунду, что продюсер покончил с собой, а когда услышала шум в комнате, последние сомнения развеялись. «Его застрелили и подстроили сцену так, чтобы было похоже на самоубийство! Так же, как и с Ванессой. Самое чудовищное, что убийца еще прятался в доме. Но что может связывать этих двоих?» – Иди отдыхай, – прервал ее размышления Никола, – только оставь мне фотографии с места преступления, которые ты, несмотря ни на что, ухитрилась сделать. Лола положила перед ним телефон с уже выставленными фото и отдала камеру. – Расскажешь мне завтра, что ты думаешь по этому поводу, хорошо? – ласково сказала она и нагнулась поцеловать Капелини. – А это что такое? – подскочил Никола, указав на видеокамеру и чуть не попав затылком ей в подбородок. – Осторожнее! – Лола вовремя отпрянула в сторону. – Так ты еще и фильмец успела сварганить, так сказать, с места событий! Ты неисправима! Как у тебя смелости только хватило, если ты шум в комнате услышала! Ты же понимала, что это значит? – Да, что преступник находился в кабинете, – вынужденно подтвердила Лола. – Ну ладно, успокойся уже, – примирительно сказала журналистка и чмокнула его в щеку. – Для меня очень важно твое мнение. Проснувшись на другое утро в бодром боевом настроении, Лола вышла на кухню. За столом в той же позе сидел Никола. – Ты что, спать не ложился? – поразилась она. – Да нет, ложился, конечно, и благополучно провел ночь у тебя под боком. А ты, оказывается, даже не чувствуешь, одна в постели или нет. Можно тебя укладывать и смываться. – А ты попробуй, – угрюмо бросила Лола, она не любила такие шутки. Капелини, видимо, понял, что сморозил что-то не то, сразу засуетился, налил ей кофе, подвинул корнетти [11]. – Какие есть идеи по поводу смерти Консоли? – осведомилась Лола и хрустнула булочкой. – И как, по-твоему, русская матрешка оказалась в итальянском доме? – По поводу куклы – это совсем просто. Консоли недавно приехал из России, вот и привез сувенир, чего здесь удивительного? Странно, что ты сама не догадалась. – Лола об этом думала, но почему-то восприняла игрушку как зловещий знак и никак не могла отделаться от этого тягостного чувства. – А по остальному ничего определенного. В одинаковой мере это могло быть как убийство, так и самоубийство. – Он подлил себе кофе. – Входное и выходное отверстия не разглядишь – все залито кровью, а возможно, вовсе не попало в кадр. Пистолет, скорее всего, официально зарегистрирован на Консоли. Уж больно марка приметная. Не думаю, что его преступник принес. – Считаю, что это убийство. – Вставила Лола. – Кто же, кроме преступника, мог прятаться в доме? – Вовсе не обязательно. – Лоле показалось, что Никола говорил легкомысленно. – Короче, твои фотографии годятся для показа падкому на такие вещи итальянскому зрителю, но сделать серьезные выводы на их основании невозможно, надо ждать заключение аутопсии. Я вчера долго возился, но не хочу тебе давать необоснованные гипотезы. Ты же их сразу на и так уже обалделую публику вывалишь. – Что, прямо совсем нет никаких предположений? – недоверчиво проговорила журналистка. – Версии всегда есть, только… – Только? – поторопила она его. – Сомнений еще больше, без аутопсии ничего тебе не скажу. – Ну, тогда про сомнения поведай, – не унималась Лола. Она была уверена, что любые мысли, высказанные Николой, здорово помогут в раскрытии истины, поиску которой она хотела посвятить свою передачу. – Какая же ты приставучая, когда дело касается твоей работы! – засмеялся он. – А ты не знал? – Никола неторопливо пил кофе, и Лола решила поменять тактику: – Давай тогда я тебе свою гипотезу изложу, а ты поправишь, если что не так? Короче, я считаю, что продюсера убили, так же как и Ванессу. Общего у них было только одно – это фильм. Поэтому я думаю копать в этом направлении. Начну с того, что посмотрю картину. Потом… – Так ты фильм не видела на фестивале? – в голосе Николы слышались нотки подозрения. – Видела, только смотрела невнимательно, – слукавила журналистка. – У них же, наверное, еще рабочие кадры есть. Я бы на твоем месте их изучил. – Точно! – Лола обрадовалась подсказке от Николы, но чувствовала, что развивать тему он не собирается. «В связи с новыми обстоятельствами я должна перекроить всю программу! Или не всю… Хорошо бы к вечеру заключение экспертизы подоспело, тогда хоть что-то внятное смогу преподнести зрителю. Материала много, но все какое-то несущественное, размазанное, как каша. – Мысли роились, как ночная мошкара, нахлестывались друг на друга и никак не хотели выстраиваться в связный логичный план передачи. – Все, надо нестись на студию, там вместе с Даной обмозгуем ситуацию, ну и Стефано подключу, если сумею из буфета вытащить!» – Лола промокнула губы салфеткой и вскочила. – Я надеюсь, меня сегодня в полицию не вызовут? – уточнила она у Николы. – Откуда же я знаю? – отозвался он нарочито безразлично. – Ники, позвони, пожалуйста! Заодно новости разведаешь, – сладким, несвойственным ей голосом пропела журналистка. – Не буду я этого делать, мне уже вчерашнего дня достаточно. Чтобы тебя вызволить, пошел наперекор своим принципам. – Лола было совсем расстроилась, и Никола оттаял, увидев, как она помрачнела. – Скорее всего, они сами со мной свяжутся, тогда уточню у них, что и как. – И меня от допроса отмажь! – Ну ты даешь! – возмутился Капелини. – Да не совсем, а только на сегодня! Сегодня никак не успею! – прожурчала она. Лола обняла Николу, чмокнула в щеку и уже хотела побежать собираться, как услышала, что прозвонил его мобильник. – Иди, иди! – махнул он рукой и взял трубку. Отвечал он односложно и тихо. «Скорее всего, это вчерашние карабинеры!» – догадалась она. Как нарочно, куда-то задевались ключи от машины. Она закружила по комнате, вспоминая, где они могут быть, и похолодела, когда поняла, что вчера домой возвращались на «Феррари» Николы, а «Ниссан» остался у дома продюсера. «Как же теперь на работу поеду?» – запаниковала журналистка. – Автомобиль мой вчера забыли! – влетела она на кухню. – Вон он стоит рядом с олеандром. – Спокойно произнес Капелини. – Ключи – там. – Он указал на связку, лежащую на подставке. «Вот как! Значит, по полной воспользовался своим служебным положением! Не только меня увез с места происшествия, так еще и машину попросил пригнать». – Ей была приятна такая забота, и, зная, как ему тяжело дался этот жест, она предпочла не задавать лишних вопросов. – Есть новости по делу продюсера? – Лола быстро переключилась на нужную тему. – Вскрытие назначено на сегодня, но сомневаюсь, что заключение обнародуют раньше завтрашнего дня. «Смотря для кого… Если Дана возьмется за этот полицейский участок, мы узнаем результат экспертизы первыми», – прикидывала Лола, но благоразумно промолчала. – Так что ты свои версии развивай для зрителя, но не увлекайся особенно, – посоветовал Капелини. – Это что ты имеешь в виду? – насторожилась журналистка. – То, что пистолет валялся на полу, а не остался в руке, подсказывает мне, что это было настоящее самоубийство. Когда инсценируют преступление, стараются, чтобы все было как на самом деле, и часто это подводит злоумышленников. – Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду, почему это не может быть подстроено? – Обычно, чтобы у правоохранительных органов не возникло вопросов по отпечаткам, преступники вкладывают оружие в кисть уже мертвой жертвы и кладут руку с пистолетом куда-нибудь на письменный стол, например. – А здесь он валялся в луже крови на паркете! – Вот именно, – заметил Никола. – Но учти, что это всего лишь предположение. – Ты окончательно меня запутал. И так возможно, и эдак. – Это я для того тебе рассказал, чтобы ты не делала быстротечных выводов. – Спасибо, – серьезно ответила Лола. Но выкатившаяся ей в ноги жуткая, как в фильмах ужасов, матрешка стояла перед глазами и не давала поверить в самоубийство.