– Добрый вечер! Вы мне звонили, но я на совещании был, не мог ответить. – Лола узнала Веревкина. – Что-то случилось? – Я бы хотела с вами встретиться еще раз, если можно. Есть разговор. – Она сразу перешла к сути. – Но я вам все документы отдал и ничего нового не скажу, – неохотно проговорил капитан. – Зато я вам скажу! Он хмыкнул и опять взял покровительственный тон, будто общается с неразумным ребенком. – У меня времени совсем нет с вами в бирюльки играть. – Пожалуйста! – охладила свой пыл Лола, вспомнив, что может только просить. – У меня есть очень серьезные подозрения, подкрепленные фактами, но я без вас не смогу разобраться! Давайте в ресторане поужинаем, который на воде. Тот, что выглядит как пиратский корабль. И поговорим заодно. Я угощаю! – нашла нужным уточнить Лола. – Некогда мне по ресторанам шастать, – неодобрительно произнес полицейский, – да и не привык я, чтобы меня женщины угощали. «Вот черт! Если он откажется окончательно, что я буду делать? У меня к нему еще куча вопросов!» – запаниковала журналистка. – Тогда, может, на том мосту, откуда Ванесса бросилась? Вы мне еще обещали точное место показать. Она прекрасно знала, что никто ей ничего не обещал, но капитан вряд ли об этом помнил. Она часто применяла такой прием, где необходимым приложением являлся твердый уверенный тон. – Точно обещал? – с сомнением спросил капитан. – Может быть, прямо сейчас и пересечемся? Я у вас много времени не отниму! – Почувствовав колебание в голосе полицейского, Лола затарахтела. – Хорошо, – скрепя сердце согласился Веревкин. – Через пятнадцать минут на мосту. Глава 13 Лола мчалась в сторону «Паруса», стараясь не толкать прохожих и уворачиваясь от галдевших, непонятно откуда взявшихся детей. «Заснять что-то из беседы с полицейским я наверняка смогу, а вот как быть с показом этих кадров на итальянском телевидении? – пронеслось в голове у журналистки. – Это же не то же самое, что выдать какую-то избушку за чей-то дом… А тайком и без спросу показать репортаж с представителем российской полиции. Но кто может увидеть и узнать? – разворачивалась дискуссия с совестью. – В моей гостинице итальянских каналов нет, скорее всего, и в других отелях тоже. У кого-то дома стоит тарелка? Да и в самой Италии полно русских, которые смотрят российские каналы. Ну и что! Сообщат в полицию Горска после просмотра моей программы? Напишут запрос? Не думаю. А если и так? Бюрократическая машина что в Италии, что в России ужасно неповоротливая. Пройдут месяцы, а может, и годы, пока они разберутся… Да и будут ли разбираться? А это зависит от того, что мне сегодня наговорит капитан». – Журналистское чутье, почуяв эксклюзив, сделало стойку и припустилось в галоп, сметая преграды на своем пути. Влетев в свой номер, Лола быстро схватила все нужное для скрытой съемки, выскочила в коридор и, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице. Мобильник заверещал совсем некстати, она не хотела отвечать: «Скорее всего, Сергей звонит, я же его в кинотеатре бросила». Все-таки вытащив телефон из кармашка, увидела имя на экране – Валотто. «Адвокат проснулся, с чего бы это?» – язвительно отметила про себя. – Пронто! – крикнула Лола, прыгая через две ступеньки. – Хотел до завтра подождать, но Раиса отошла, и я решил позвонить, – начал Валотто. – Ну и? – поторопила его журналистка, выскочив на улицу. – Короче, были в смерти Ванессы нестыковки, о которых Веревкин даже доложил начальству, но то ли все они оказались не настолько серьезны и состоятельны, то ли просто не захотели возиться. Итог один – дело решили не открывать. В чем эти неувязки заключались, я пока не знаю. – Это тебе Раиса рассказала? – уточнила Лола и даже притормозила. «Интересный оборот. Вовремя адвокат позвонил, будет чем капитана прижать!» – Да, она самая, – произнес Валотто с нежностью, как показалось Лоле. – Но к самому производству подошли вполне серьезно, достаточно четкая и подробная документация – тому свидетельство. Да ты и сама видела. Раиса говорит, что обычно с самоубийствами так не носятся. – Вот именно! Рассчитывали все в лучшем виде представить, чтобы лишних вопросов не возникло. – Лола пересекала центральный бульвар, вдали уже виднелся металлический горб моста. – Раиса это объясняет тем, что хотели иностранцам показать, что, мол, в российской полиции тоже умеют работать. – Я все поняла. Спасибо за информацию! Давайте завтра созвонимся. – Она отключилась и прибавила шагу. Лола сразу заметила полицейского, стоявшего на самой высокой точке, несмотря на то что он был в гражданской одежде и смотрелся не так значительно, как у себя в кабинете. На столбах вдруг зажглись фонари, осветили улыбки прохожих и грозди всевозможных замочков. Мост оживился, отражаясь мерцающим светом в бурлящей воде. Лола быстро поднялась к капитану. – Добрый вечер! – Добрый! – Он оглядел ее, как будто прикидывая, стоит ли вообще с ней разговаривать. Потянуло прохладным ветром, Лола подняла воротник, почувствовав себя неуютно под испытующим взглядом полицейского. «Спокойно, – приказала она себе, – соберись сейчас же! Это твоя последняя возможность разобраться в этом деле!» – Она подтянула сумку, висевшую на плече, повернула нужным боком в сторону Веревкина. Камера была уже включена. – Так где конкретно это произошло? – Лола не стала тратить время на ненужные вступления. – Тело девушки было обнаружено вон там, – он указал рукой на ближайший выпирающий камень на повороте реки, – ну, а бросилась она, скорее всего, прямо отсюда. Во всяком случае, она попала на те валуны, что прямо под нами. Так утверждает аутопсия. – Утверждает? Вы ничего не перепутали? Я заключение очень внимательно прочитала и не помню там утверждений, а только предположения. – Значит, придется вам напрячься и перечитать, – с усмешкой сказал капитан, и Лола поняла, что «наездом» с ним действовать нельзя. Ограждение представляло собой толстые металлические прутья и было действительно высоким. Лола попробовала перегнуться вниз. Полицейский покосился на ее телодвижения, но промолчал. Темная вода бурлила, создавая тяжелый гул, Лоле вдруг стало страшно: «Как можно было пересилить себя и броситься в эту черноту? – К ней начало подбираться отчаяние, а грустная музыка, доносившаяся с бульвара, только дополнила состояние. – Бедная, несчастная девушка… Зачем она это сделала? Почему? Или все-таки был кто-то, кто столкнул ее? И не просто столкнул, а перекинул». Лола потрогала холодные шершавые прутья – самый верхний доходил до груди. «Если она это сделала сама, то должна была залезть выше, а то и перемахнуть через ограду и спрыгнуть уже оттуда. Если ей кто-то помог, то злоумышленник должен был схватить ее за ноги и перебросить через барьер». Ладонь, лежащая на металле, вдруг онемела и покрылась испариной, холод как будто пронзил всю руку, дошел прямо до сердца. Она сняла пальцы с ограждения, тепло постепенно возвращалось. «Я должна сделать все, чтобы помочь обездоленным родителям Ванессы». – У этой девушки очень хорошие, простые родители. Работящие люди. Она была их единственной дочкой, – тихо произнесла Лола. – Они приехали ко мне и попросили помощи. На лице полицейского появилось сочувствие. И тут Лолу как замкнуло, она стала рассказывать все, что знала со слов адвоката, о нелегкой жизни семьи Мацоли, а что не знала, допридумывала по ходу, разбавляя воспоминания вполне реалистичными картинками из быта Сицилии. Она говорила и верила сама, а в глазах полицейского мелькало участие и понимание. – Вот так, – закончила она с грустью. – Все родные убеждены, что Ванесса не могла наложить на себя руки. Но я должна как двоюродная сестра, да и как единственный человек, который может помочь в этой ситуации, докопаться до правды. Веревкин молчал, как будто собирался с мыслями, и вдруг нарушил молчание. – Знаете что? А давайте все-таки пойдем поужинаем, как вы и предлагали. – Давайте, – протянула ошарашенная Лола, ожидавшая чего угодно, но никак не согласия на ужин. – Только у нас не принято, чтобы женщины угощали, а… – Тогда сделаем, как принято у нас, – перебила его журналистка, – заплатим alla romana [7]. – Это как? – подозрительно спросил капитан. – Это означает – каждый за себя. – Но это у вас, а у нас… – запротестовал капитан. – На пиратский корабль! – Лола предупредила все дальнейшие возражения. – Там сейчас шумно очень, пойдемте в «Лисью нору». – В нору так в нору, – развеселилась Лола. Веревкин молча спустился с моста, Лола за ним. Он как будто смягчился, проникшись рассказом журналистки, и было такое впечатление, будто он готовится к чему-то и раздумывает. Ресторан оказался тихим и симпатичным и находился в небольшом подвальном помещении. Несколько залов, соединенных низкими арочными проходами, были выложены старинной кладкой, столики, отгороженные один от другого, стояли в углублениях, над каждым висела люстра с уютным абажурчиком. Все это вполне соответствовало названию кабачка. Как ни пыталась журналистка найти удобное место для сумки со скрытой камерой, так ничего и не получилось – она была вынуждена повесить ее на спинку стоящего рядом стула. «Лица видно не будет, – определила она, – а что делать? Не могу же я взгромоздить поклажу прямо на стол. Возьмет стол и руки крупным планом, что тоже совсем неплохо». Лола заказала борщ и свинину, запеченную в печке с картошкой и розмарином, чем несказанно удивила полицейского – он заказал то же, что и она. – Если вы не возражаете, я бы водочки выпил, – сообщил капитан. – У вас-то в Италии, я слышал, все больше по вину ударяют. – У нас итальянского вина нет, – сразу отозвалась официантка. – Могу предложить красное чилийское. – Это из Чили привезенное или название такое? – переспросила Лола, привыкшая к тому, что на свете существуют только итальянские вина. – Прямо из Чили, – с гордостью ответила девушка. – А откуда-нибудь поближе есть? – Есть из Франции.