– Если предположить, что речь идёт о предмете, в котором у тебя есть некоторый опыт, то да, я был бы рад принять твою помощь. – Маркус тоже скрестил руки, он был весьма доволен собой. Получился идеальный ответ, успокаивающий и приятный. И ничего не значащий. Он ждал возражений Онории, но через несколько мгновений она лишь качнула головой и сказала: – Мне пора возвращаться. – Они заметят твоё отсутствие? – Им давно стоило бы заметить, – пробормотала она. – Ах, да, вывихнутая лодыжка, – сочувственно кивнул Маркус. Онория повернулась с хмурым видом и зашагала прочь. В неправильном направлении. – Онория! Она повернулась. Маркусу стоило большого труда сдерживать улыбку, пока он показывал ей, куда нужно идти. – Брикстэн находится там. У Онории задрожал подбородок, но она только поблагодарила и повернулась. Повернулась слишком быстро и потеряла равновесие. Она вскрикнула, пытаясь устоять на ногах, и Маркус сделал то, что инстинктивно делает любой джентльмен. Он поспешил поддержать её. Только его нога угодила в ту самую проклятую лже-кротовью нору. Следующий возглас принадлежал ему, и, стыдно признаться, состоял из богохульных выражений. Они оба стали падать, когда он споткнулся, и с глухим стуком повалились на влажную землю. Онория упала на спину, а Маркус – на неё сверху. Он немедленно поднялся на локтях, чтобы освободить девушку от тяжести своего веса, и посмотрел на неё. Маркус твердил себе, что делает это, чтобы проверить, как она. Он собирался спросить её об этом, как только отдышится. Но когда Маркус посмотрел на Онорию, она сама пыталась отдышаться. Её губы были раскрыты, глаза затуманены, и Маркус поступил так, как инстинктивно поступает каждый мужчина. Он наклонился, чтобы поцеловать её. Глава 5 Какое-то время Онория стояла на ногах, – о, хорошо, она почти стояла на ногах, но недолго. Ей так отчаянно хотелось как можно скорее уйти от Маркуса, что она развернулась слишком резко, поскользнулась на влажной земле и потеряла равновесие. Девушке почти удалось избежать падения, и она могла бы устоять, если бы Маркус в буквальном смысле не налетел на неё с воздуха. Его плечо угодило Онории прямо в живот, как будто самого столкновения было недостаточно. Она задохнулась, они оба рухнули на землю, и Маркус упал прямо на неё. В этот момент Онория перестала связно мыслить. До этого она никогда не оказывалась в столь непосредственной близости к мужскому телу – силы небесные, как такое могло с ней произойти? Ей приходилось танцевать вальс, иногда находясь к партнёру ближе, чем допускается приличиями, но этоне шло ни в какое сравнение. Тяжесть тела Маркуса, исходящий от него жар. Ощущение было странно примитивным и, что было ещё более странным, к нему примешивалось некоторое удовольствие. Онория шевельнула губами в попытке заговорить, оставаясь в лежачем положении и глядя на него, но не смогла подобрать слов. Маркус показался ей другим человеком. Она знала его почти столько, сколько помнила себя. Как это возможно, что она не замечала форму его губ? Или глаз? Она знала, что у него карие глаза, но теперь её поразил их насыщенный цвет, с янтарными отблесками возле края радужки. А теперь его глаза, кажется, меняются в цвете, в то время как он придвигается ближе… Ближе?! О, Господи. Он собирается её поцеловать? Маркус? У Онории дух перехватило. И губы раскрылись сами собой. Что-то у неё внутри сжалось в нетерпении, и единственной мыслью стало… Ничего. Или, по крайней мере, ей следовало думать только ни о чём, поскольку Маркус совершенно определённо не собирался её целовать. Он произнёс ряд ругательств, каких она не слышала с тех пор, как Дэниел бежал из Англии, затем приподнялся и слез с неё, отступил назад и… – Чёрт побери! За этими словами последовала череда неистовых движений, сопровождаемых звуком удара об землю и стоном, и ещё одна череда проклятий, которые Онория благоразумно решила пропустить мимо ушей. Задыхаясь от испуга, она поднялась на локтях. Маркус лежал на спине и, судя по выражению его лица, на сей раз действительно испытывал сильную боль. – С тобой всё в порядке? – спросила она, несмотря на то, что Маркусу было явно нехорошо. -Яма, – прохрипел он, стискивая зубы от боли. И, словно в пояснение добавил: – Во второй раз. – Я сожалею,– быстро сказала Онория, поднимаясь на ноги. Поскольку ситуация явственно требовала более весомых извинений, то она повторила снова: – Мне очень, очень жаль. Маркус промолчал. – Ты должен знать, что в мои намерения не входило… – Она не стала продолжать. Потоком болтовни не искупить вины, и, кажется, Маркус не особенно желает слышать её голос. Онория нервно сглотнула, делая крошечный шаг по направлению к нему. Он по-прежнему лежал на земле, не совсем на спине и не полностью на боку. Его сапоги и брюки запачкались. И сюртук тоже. Онория моргнула. Маркусу это не понравится. Он не особенно привередлив в одежде, но это был очень красивый сюртук. – Маркус? – нерешительно позвала она. Он нахмурился. Его сердитый взгляд не относился лично к ней, но этого было достаточно, чтобы подтвердить её решение не говорить ему о сухих листьях в его волосах. Маркус слегка перекатился в сторону, чтобы растянуться на земле, и закрыл глаза. Онория открыла рот и почти заговорила, но сдержалась. Он глубоко вдохнул, потом ещё раз, и ещё, и когда он открыл глаза, выражение лица у него стало другое. Он успокоился. Хвала Господу. Онория слегка наклонилась вперёд. Она по-прежнему считала, что благоразумнее будет осторожно обойти вокруг Маркуса, но ей показалось, он достаточно успокоился, чтобы рискнуть. – Я могу тебе помочь? – Через минуту, – прохрипел он, принимая почти сидячее положение, и взялся за ногу руками, извлекая её из ямы. Которая, как заметила Онория, значительно увеличилась в размере с тех пор, как он дважды вступил в неё. Она смотрела, как Маркус осторожно поворачивает лодыжку. Он подвигал ступнёй вперёд и назад, затем из стороны в сторону. Последнее действие, казалось, причинило ему наибольшую боль. – Ты думаешь, это перелом? – спросила девушка. – Нет. – Вывих? Он пробормотал нечто утвердительное. – Думаешь… Он прервал её столь яростным взглядом, что Онория моментально замолчала. Но через пятнадцать секунд наблюдения за его болью она не выдержала: – Маркус? Он не смотрел на неё, когда она назвала его по имени, и не повернулся к ней. Но двигаться перестал. – Думаешь, тебе следует снять сапог? Маркус молчал. – Если твоя лодыжка опухнет… – Знаю, – он остановился, глубоко вздохнул и продолжил более спокойным голосом. – Мне известно, почему это необходимо сделать. Я только задумался. Онория кивнула, несмотря на то, что он сидел к ней спиной: – Конечно. Дай мне только знать, э-э… Он снова замер. Онория сделала шаг назад: – Ничего-ничего. Он потянулся вперёд, чтобы ощупать повреждённую лодыжку через сапог, вероятно, чтобы проверить наличие отёка. Онория обошла вокруг, чтобы видеть его лицо. Она пыталась определить, насколько ему больно по выражению лица, но сделать это было трудно. Маркус выглядел таким взбешённым, что ничего больше нельзя было сказать. В подобных ситуациях мужчины ведут себя нелепо. Онория сознавала свою вину в том, что он вывихнул лодыжку, и понимала, что он будет, по меньшей мере, немного сердит на неё, но совершенно очевидно, что ему потребуется её помощь. Ему самому не подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы идти обратно в Фенсмур. Если бы Маркус рассуждал здраво, то понял бы это и позволил бы ей прийти к нему на помощь как можно скорее. Но нет, ему нужно огрызаться, как раненому тигру, словно это вернёт ему контроль над ситуацией. – Кхм… – Она откашлялась. – Просто чтобы быть уверенной в правильности моих действий. Я могу тебе как-то помочь? Или мне лучше стоять, не говоря ни слова? После мучительно долгой паузы Маркус ответил: – Помоги мне, пожалуйста, стащить сапог. – Разумеется! – Она поспешила к нему. – Так, давай я… Онории когда-то доводилось снимать мужские сапоги, но она была ещё девочкой и помогала своему отцу, а не мужчине, который лежал на ней две минуты назад. Онория ощутила, как горит её лицо.