Я лишь хотел увидеть ее. Одри исчезла с экрана моего ноутбука, и мне было необходимо убедиться, что с ней все в порядке. Я взял цветы и направился к дому Кэт, в кармане весело позвякивали ключи, которые она мне оставила. Увидев оранжевый букет, Одри обязательно впустит меня (про ее любимый цвет я узнал два года назад, когда она выложила фотографию оранжевых ирисок с соответствующей подписью). Мы поговорим, и она поймет, как ужасно я себя чувствовал из-за того, что скрывал от нее снимки. Господи, ну почему я не догадался убрать эту папку с рабочего стола… Но ничего не вышло. Одри смотрела на меня, как на чужого, и задавала кучу вопросов обвинительным тоном. Но ведь я сделал для нее все. Долгие годы оставался преданным поклонником, украсил свою квартиру в ее вкусе (даже достал репродукцию ее любимого Джексона Поллока, прочитав запись в блоге от двадцать первого мая 2014 года под заголовком «Сейчас я вам расскажу, почему Джексон Поллок — это бомба»), втиснул на полки книги, которые ей нравились, от «Исчезнувшей» (фото этого романа она выложила третьего сентября 2012 года с подписью «С ума сойти! ❤») до потрепанного сборника стихов Эдны Сент-Винсент Миллей (я оставил закладку на страничке со стихотворением, вдохновившим Одри на татуировку, надеясь, что она случайно наткнется на книгу и покажет мне те же строки на своем запястье). Я составил список всех песен и групп, что она когда-либо рекомендовала на своих страницах, и на его основе собрал коллекцию пластинок. Это оказалось непросто. Тяжелее всего мне достался первый альбом Owls — никто не спешил расставаться с записью, выпущенной ограниченным тиражом, тем более группа была на пике популярности. Я даже послушал все их песни, выучил слова и мог подпевать, хотя не очень люблю подобную музыку, а вокалист пел так неразборчиво, словно у него каша во рту. Я выбросил все продукты животного происхождения на случай, если Одри заглянет на кухню. Как можно было не понять? Она хоть представляла, с каким трудом я организовал нашу первую встречу? Изначально я планировал заговорить с ней в баре, где проходил квиз, и, когда Одри будет стоять у музыкального автомата, подойду и скажу: «Как насчет битлов?» Она спросит, какая у меня любимая песня, а я отвечу: «Ты нужна мне», потому что в прошлом апреле Одри написала в Твиттере: «Непопулярная точка зрения: “Ты нужна мне” — лучшая песня с альбома “Эбби-Роуд”», — а еще это было правдой. Она нужна мне. Я представлял, как Одри поймет мой намек, и уголки ее соблазнительно блестящих губ растянутся в улыбке. Потом мы бы в деталях обсудили талант Леннона как автора песен и поспорили бы на тему, у кого удачнее сложилась сольная карьера. Я тщательно подготовился к обсуждению данных тем… А идиот Коннор все испортил своим поцелуем. И все же вечер не прошел зря: я заметил Кэти Харрелл и понял, что лучшая подруга Одри — та самая Кэти из лагеря «Блэквуд». Потом, наблюдая за ними через программу удаленного доступа, я услышал разговор о выставке в музее Хиршхорна. Лучшего места для знакомства и не придумать! Одри будет в своей стихии, и мне надо лишь прийти в галерею, остальное устроит Кэт. Я мучительно долго подбирал место для нашего первого свидания, чтобы обстановка соответствовала эстетическим вкусам Одри, но при этом выглядела непринужденной. Поразить ее следовало чем-то красивым и одновременно простым. Особняк в Калорама-Хайтс подошел идеально, а выведать у Тэга код от замка оказалось не так уж сложно. Потом я взялся за создание нужной атмосферы: потратил кучу денег на свечи и пальмы в горшках, выбрал рецепт из тайской кухни (и перечитал кучу блогов о путешествиях, чтобы правдоподобно рассказывать о своей поездке в Таиланд), готовил чертово карри с тофу по три раза в день, пока не стало получаться идеально. Когда настал вечер свидания, я уже смотреть не мог на это блюдо. Все остальное я тоже делал из любви к Одри: устроил ей инстаграмный пикник, полил попкорн соусом табаско, вспомнив о том, что она много раз писала в Твиттере о своем увлечении острой едой, научился смешивать все коктейли, которые упоминались в ее Инстаграме, сделал пожертвование в фонд музея Хиршхорна, чтобы попасть на предпросмотр выставки, намеренно оставлял пугающие анонимные комментарии, надеясь, что Одри будет искать утешения в моих объятиях… Неужели она не понимала, что все это ради нее? Я старался изо всех сил, желая ей угодить. Видимо, и правда не понимала. Сейчас требовалось нечто большее — прикосновение. Я просто сожму ее маленькие нежные ладони в своих, поцелую ее мягкие губы, и все наладится. Между нами проскочит искра, и Одри почувствует, что нам суждено быть вместе. Что нашей любви не страшны никакие преграды. Я протянул руку, уверенный, что волшебное касание восстановит связь между нами… Но в этот момент Одри вдруг поскользнулась и полетела вниз по винтовой лестнице, оставляя за собой след из капель воды и крови. Глядя на ее идеальное тело, лежащее внизу ступеней, я подумал, что Одри похожа на прекрасную птицу со сломанным крылом. А потом вокруг ее головы начало растекаться темно-красное пятно, удивительно яркое на идеально чистом полу. К горлу подступил ком. Я так быстро промчался по лестнице, что сам едва не упал. Прижав руки к ране на ее голове, я чувствовал одновременно восторг и ужас от того, что под моими руками пульсирует жизнь Одри. Сквозь пальцы сочилась липкая кровь. — Одри, ты в порядке? — тихо спросил я. Ее веки даже не дрогнули. — Одри, — позвал я громче, полным отчаяния голосом. — Одри, очнись! Она по-прежнему не приходила в себя. Ну почему все сложилось именно так?! Мы должны были жить долго и счастливо. Мы ведь предназначены друг для друга. Глава 58 Кэт Забрав хранившийся у Прии запасной ключ, я поднималась в квартиру с единственной мыслью: «Вот бы Одри здесь не было». Я надеялась, что она последовала моему совету и позвонила Нику, а может, сработал не самый удачный план Макса удивить ее букетом. После катастрофического провала в суде мне совершенно не хотелось выслушивать притворно-сочувственные речи Одри, все эти «ох, мне так жаль, Китти-Кэт». Это она во всем виновата. Если бы не отвлекла меня своими сообщениями… Лучше бы тебя тут не было, Одри, потому что я почти готова тебя убить. Я повернула ручку двери, вошла внутрь — и остановилась как вкопанная. Надеюсь, ужасная сцена — это лишь шутка моего подсознания. — Боже мой, — выдавила я, бросив чемодан и невольно делая шаг назад. Конечно, я весь день мечтала избавиться от Одри, но смерти я ей не желала! Макс Меткалф сидел на корточках у подножия узкой винтовой лестницы, баюкая безжизненное обнаженное тело Одри в своих окровавленных руках. На полу растекалось темно-красное пятно. — Что случилось? Макс поднял голову, и я вздрогнула — настолько безумный у него был взгляд. — Она упала, — ответил он хриплым голосом. — Упала? — с сомнением переспросила я. Макс кивнул, снова посмотрел на Одри и стал гладить ее по лицу, оставляя кровавый след на бледной щеке. — Да, вышла из ванной, ноги были мокрые, и она поскользнулась. Я пытался поймать ее… Все произошло так быстро. Она ударилась головой… Я перевела взгляд с посеревшего лица Одри на кровь в ее волосах, вспоминая другую рану на голове — у такой же красивой девочки. Не может быть. Только не еще раз. Перед глазами все поплыло, и я оперлась на тумбочку. Так, надо рассуждать логично. Если Одри умрет на полу моей гостиной в объятиях Макса, мне придется отвечать на всякие неприятные вопросы, например, где он взял ключи от квартиры и откуда мы вообще друг друга знаем. Без упоминания лагеря не обойдется, и кто-нибудь обязательно заметит сходство между прискорбной кончиной Одри и событиями того лета. Естественно, тогда все произошло иначе, но вряд ли кто-то поверит в случайное совпадение. И моей вины не было ни в одном из случаев. После неудачи в суде моя карьера висела на волоске, и если сейчас всплывет эта старая история, то ей и вовсе придет конец. Хорошо, если не отберут адвокатскую лицензию. Я потеряю все, ради чего так долго трудилась. И все из-за Одри. Она и так порядком испортила мне жизнь, я не позволю ей отобрать мою карьеру. Надо что-то делать. Думай, Кэт, думай! Как скрыть историю Эмили Сноу? Спрятать тело Одри? Нет, плохая идея. Не надо быть специалистом по уголовному праву, чтобы знать, что от улик полностью не избавишься. Расследование убийства начнется у подножия этой лестницы и тут же закончится. А может, и не будет никакого расследования? Что, если это и правда был несчастный случай? Выглядит правдоподобно. Эти ступеньки действительно довольно опасные, а Одри была вся мокрая. На кухне полупустая бутылка вина. Естественно. Одри выпила, сходила в ванную, а выходя, поскользнулась и упала. Как ни трагично, но в жизни всякое случается. Это было бы прекрасным объяснением, если бы не Макс. Его здесь быть не должно. Он непредсказуем, а еще он связывает меня с лагерем, из-за которого несчастный случай с Одри покажется чем-то более зловещим. У меня оставался единственный шанс на спасение — избавиться от Макса, пока никто не узнал, что он вообще тут был. — Давно она тут лежит? Ты вызвал скорую? — Я просто хотел поговорить с ней, — пробормотал Макс, продолжая гладить Одри по лицу. — Это не ответ! — сорвалась я. — Еще раз: ты позвонил в службу спасения? — Нет. Я пробовал остановить кровь, все руки теперь… Может, ты вызовешь? Он по-прежнему прижимал к себе Одри, бледную и неподвижную. Сколько крови, даже больше, чем… Пришлось отвернуться, потому что к горлу подступил ком. — Слишком поздно. — Не может быть, мы спасем ее. Надо просто… Макс высвободил одну испачканную в крови руку и полез в карман за телефоном. Меня охватила паника. Я не могла позволить ему сделать этот звонок, пока мы все не обсудим. — Не вздумай звонить, — как можно более суровым голосом сказала я. — Ты с ума сошла? — спросил он, недоверчиво глядя на меня. — Посмотри на нее. Человека с такой раной на голове уже не спасти. Тогда он прорычал: — Ну да, ты ведь у нас разбираешься в травмах головы?! — Давай не сейчас… — Я знаю, что ты сделала, — прошипел Макс и подался вперед, все еще прижимая Одри к груди. — Эмили Сноу вовсе не споткнулась. Ты толкнула ее. Я быстро помотала головой. — Ничего подобного. — Я видел тебя, Кэти. Внутри меня словно что-то щелкнуло, и я ответила, едва сохраняя спокойствие: — Этого не может быть. Макс сухо усмехнулся. — Думаешь? Если ты не забыла, я подвернул лодыжку в самом начале похода и ждал, когда вы вернетесь. Точно. Мы прошли всего пару метров, как Макс споткнулся о торчащий корень и упал, завопив от боли. Эмили Сноу отбросила назад свои светлые волосы и спросила: «Что, Макс, уже устал?» Хромая, он пошел обратно к началу тропинки вместе с одним из вожатых. — Я сидел на площадке для пикника, — продолжал Макс. — Помнишь, там еще были столы? На одном уровне с парковкой, чуть выше тропы. Оттуда открывался отличный вид на реку, и я сделал несколько фотографий. Потом услышал ваши голоса и, подпрыгивая на одной ноге, добрался до края площадки, чтобы сфоткать всех сверху. В этот момент я заметил, что Эмили остановилась завязать шнурок. Ты тоже замедлила ход, и я еще удивился, ведь вы не были подругами. А потом ты ее толкнула. На мгновение я словно попала в прошлое и вновь ощутила ткань футболки Эмили, ее выступающие лопатки. Она даже не вскрикнула — лишь резко вдохнула и беззвучно покатилась вниз, к берегу реки. Я не хотела причинять ей вреда, тем более такого серьезного. Думала, Эмили упадет в воду и вылезет вся мокрая и грязная. Я хотела унизить и опозорить ее, ведь она этого заслуживала. Эмили Сноу постоянно издевалась надо мной, обзывала чудиком и неудачницей, вытаскивала из-под меня стулья и захлопывала двери у меня перед носом. А когда я перестала обращать на нее внимание, Эмили, настоящий маленький социопат, сменила тактику. Она стала милашкой, приносила мне модные журналы и приглашала поиграть в компании своих подруг, сплошных красавиц, как и она сама. И я попалась. Однажды Эмили предложила сделать мне макияж, и я охотно устроилась на ее нижней койке. Нанося румяна на мои щеки, она сказала, что я нравлюсь Дилану Картеру, симпатичному парню из Техаса. Я радовалась, что Эмили приняла меня в свой круг, и не заметила, что она и ее подруги с трудом сдерживают усмешки. Эмили предложила мне подойти к Дилану во время ужина, и я последовала ее совету. Он рассмеялся прямо в мое слишком густо накрашенное лицо. Сквозь слезы я увидела, что смеется не только Дилан, а вообще все вокруг, даже вожатые, что было обиднее всего. Четыре дня спустя, когда Эмили остановилась, чтобы завязать шнурок, воспоминание об унизительном случае в столовой все еще было свежо. Я шла последней, и, заметив меня, Эмили не преминула спросить, как там Дилан. Я лишь хотела, чтобы для разнообразия посмеялись над ней. Но она разбила голову о зазубренный камень и покатилась к реке, оставляя за собой кровавый след. «Ужасный несчастный случай. Какая трагедия». Шанс получить повреждение мозга был один на миллион, и он все-таки ей выпал.