— Вот и хорошо. — Эли резко кивнула, развернулась на каблуках и ушла не оглядываясь. Я смотрел ей вслед: натренированные от бега икры проступали из-под края юбки. И почему раньше она казалась мне особенной? Я перевел взгляд на ее дом. Через неделю после того бессердечного сообщения Эли поменяла дверные замки — явно не ради безопасности, а ради ритуала. Я мог с легкостью разбить витраж на двери, просунуть руку и отпереть замок. Я мог бы перебить все ее уродливые стаканы-банки, в которых она подавала напитки, — они меня ужасно бесили; свалить с полок пафосные книги — сплошь биографии и политика, — которые, по ее словам, мне были недоступны; сжечь до основания дорогие свечи с запахом карамели. Я мог бы затаиться в темном углу ее дома, а когда Эли зайдет… Нет. Это не приблизит меня к Одри, а сейчас только она имела значение. Нельзя отвлекаться. Глава 39 Кэт В пятницу днем Билл Ганновер вызвал меня к себе в кабинет, и, значит, суббота будет занята каким-нибудь проектом или подготовкой бумаг. Количество настоящих выходных за последние четыре года работы можно было пересчитать по пальцам, но я понимала, что это вынужденная жертва на пути к партнерству в фирме. Хотя с тех пор, как в мою жизнь ворвалась Одри, я стала выделять больше времени на совместный отдых: мы ходили по ресторанам и музеям, устраивали ей фотосессию то на фоне Мемориала Линкольна, то рядом с домом, раскрашенным под арбуз, на Кью-стрит. Но в эти выходные ничто не мешало мне заняться работой, которую мог подкинуть Билл. Одри собиралась пойти на второе свидание с Максом Меткалфом, что меня одновременно и радовало, и беспокоило. Ситуация складывалась в духе романа «Уловка-22» Хеллера. Вдруг, если у них ничего не выйдет, и Макс вспомнит свою угрозу: «Лагерь никогда не забывается»? Или, наоборот, если отношения сложатся, и он расскажет ей про «Блэквуд» и Эмили Сноу? И как поступит Одри, узнав о случившемся тем летом? Она ведь не беспокоится о чужих секретах (к примеру, мне было известно точное количество мужчин, с которыми переспала наша общая подруга Жасмин, хотя сама Жасмин ничего подобного со мной не обсуждала) и может в одну секунду выложить информацию миллиону подписчиков. В общем, я даже не знала, какой из вариантов хуже. Садясь напротив Билла за его модным стеклянным столом, я постаралась выбросить из головы неприятные мысли. Работа прежде всего, а потом уж буду думать про Одри с Максом. — Кэтрин, спасибо, что зашла. — Билл отвлекся от чтения бумаг и провел рукой по аккуратно подстриженной седой бороде. — Через минуту мне надо будет присоединиться к конференц-звонку, так что буду краток. Я впечатлен твоей работой. Я затаила дыхание — только бы за этой похвалой не последовало слово «но» и упоминание меморандума, который я сдала с опозданием из-за Одри. — Именно такой старательный, добросовестный юрист и нужен моей команде. Найдешь время для работы над делом Филлипса? Приукрашивать не стану — о сне и отдыхе придется забыть, зато дело интересное. Слушание состоится в суде по Южному округу Нью-Йорка в октябре. — Конечно, у меня есть на это время, — сказала я, едва не раздуваясь от гордости. — Можете на меня рассчитывать. — Отлично. Рад слышать. Мой помощник свяжется с тобой, чтобы назначить время для первой встречи команды в полном составе. Он взял ручку и вернулся к чтению документов. Я летящей походкой вышла за дверь и едва не врезалась в Коннора. Увидев, что я вышла из кабинета Билла, он улыбнулся мне и кивком позвал за собой. В животе запорхали бабочки. После того неловкого вечера в Хиршхорне прошло две с половиной недели, а мы никак не могли вернуться к нормальному общению. Мне не хватало наших шуточек, я скучала по блеску в его карих глазах и по его восхитительной, хоть и не идеальной улыбке. — Итак, дай угадаю, — тихо сказал Коннор, пока мы шли по коридору. — Выскочила из кабинета босса с радостным видом… Тебя взяли в команду по делу Филлипса? — Я работала до изнеможения, чтобы этого добиться, — ответила я, стараясь сохранять профессиональный тон. — Во многих делах, которыми я занимаюсь, все решается во внесудебном порядке, поэтому очень хочется попасть в зал суда. Да и дело интересное. Одни только обвинения в клевете… — Что ж, поздравляю. Будем работать вместе. Мое сердце замерло — и не только из-за мысли о совместной работе с Коннором. Было немного обидно, что Билл выбрал его раньше меня. — Я и не знала, что тебя тоже взяли. — Сам узнал только сегодня утром. Похоже, в ближайшем будущем нас ждет много бессонных ночей. Против моей воли сердце забилось чаще обычного: я представила, как мы с Коннором сидим долгими ночами в конференц-зале, глушим кофе и едим шоколад, обсуждая тонкости судебного процесса. Наши руки вдруг встречаются над стопкой папок, и мы забываем обо всем, что произошло с тех пор, как Одри возникла в наших отношениях. Это наш шанс начать все сначала и вновь окунуться в интеллектуально стимулирующую атмосферу, которая сопутствовала нашему знакомству. — Что поделать. — Я заставила себя небрежно пожать плечами. — Без этого в нашей работе никак. Той ночью мне снился Коннор. Во сне он водил своими длинными пальцами по моему телу, так что проснулась я возбужденной и с пылающими щеками. Натянула на себя отброшенное одеяло и накрылась с головой. Хорошо, что сегодня суббота и не надо идти в офис. С Коннором мне предстояло общаться только по электронной почте, и, как ни странно, я была этому рада — ничто не могло выдать, какие непристойные сценарии придумал мой спящий мозг. Обрывки сна то и дело всплывали в голове в самые неподходящие моменты — когда я читала документы по делу, смешивала коктейль в блендере или отвечала на сообщения Одри, которая спрашивала совета по поводу наряда для второго свидания с Максом. Я так расслабилась, вспоминая прикосновение мягких губ Коннора (а еще его рук, опускающихся все ниже и ниже…), что даже перестала переживать о возможных темах беседы Одри и Макса. По пути на еженедельный субботний маникюр я все еще наслаждалась тайными фантазиями. Моне обязательно пошутит насчет моих румяных щек. Рассказать ей какую-нибудь версию правды?.. И тут мне показалось, что впереди я увидела высокую фигуру Коннора. Я резко замерла, уверенная, что всему виной разыгравшееся воображение. Наверняка он сейчас растворится в воздухе. Однако он открыл дверь кофейни и зашел внутрь. И вовсе не видение, а Коннор во плоти. Ладони вспотели. Какая прекрасная возможность поболтать с ним вне офиса и наладить испорченные отношения! Надо войти в это кафе, изобразить удивление, будто мы столкнулись случайно… А что потом? Мне хотелось поговорить о работе, но Одри раскритиковала бы эту идею, ведь Коннор должен видеть во мне не только коллегу. Что же ему сказать? Что сказала бы Одри? Я закрыла глаза и попыталась представить ее в такой ситуации. Допустим, Одри идет по улице и встречает парня, который ей нравится. Она бы радостно захлопала в ладоши, звеня золотыми браслетами, и пошутила: мол, хватит меня преследовать. Или намекнула бы, что сама его преследует? Одри легко давалась самоирония, и она всегда казалась скромной, но все еще такой притягательной. Просто скажу хоть что-нибудь. Сделав глубокий вдох, я зашла в кофейню вслед за Коннором. Посетителей было много, и я не сразу его заметила. Увиденное меня поразило. Он сидел за столиком на двоих напротив изящной девушки. Ее лица я не разглядела, зато по тому, как внимательно смотрел на нее Коннор и как наклонялся поближе, характер их встречи был очевиден. У него свидание. Опять вспомнился сон: вот Коннор прижимается ко мне горячим телом, шепотом произносит мое имя, я чувствую его дыхание… На глаза выступили обжигающие слезы. Я развернулась и выбежала из кофейни. Только бы он не решил, что я шпионю за ним, — такого унижения мне не пережить. Тщетно пытаясь вытереть слезы, я спряталась под навесом ближайшей автобусной остановки и позвонила Одри. Свидание. У него свидание. И давно они встречаются? Что мне теперь делать? Ожидая ответа подруги, я нервно постукивала ногой. Одри обязательно что-нибудь придумает. У нее в отношениях с мужчинами куда больше опыта, она точно даст толковый совет. Вызов переключился на голосовую почту, и я опустила телефон. Взгляд затуманился из-за вновь подступивших слез. Ну конечно, она сейчас с Максом. Отчасти в этом была вина Макса. Тем вечером в музее, когда Макс внезапно появился в моей жизни, напомнив о прошлом, я так сильно беспокоилась насчет того, что он мог рассказать моим друзьям, что совсем забыла о Конноре. Подобие свидания, устроенного для нас Одри, было испорчено в том числе и тревогой из-за встречи с Максом. А теперь он с Одри — в отличие от меня, добился желаемого. Так нечестно. Глава 40 Одри Розы красные, фиалки синие, есть цветочки без головы, вдруг среди них будешь и ты? Пугающие строки без конца крутились у меня в голове уже несколько дней. И хотя я выведала всю возможную информацию об авторе комментария и была на 99 % уверена, что это просто неудачная шутка скучающего подростка, избавиться от чувства тревоги никак не удавалось. Даже сейчас, солнечным субботним днем, когда мы с Максом ехали на его серебристом «приусе», подпевая радио, противный стишок опять всплыл у меня в голове. По спине вдруг побежали мурашки. Что за глупости. Никто не отрежет тебе голову. И все же беспокойство не отпускало. Пусть срезанные розы оставил не поэт-самоучка, но кто-то ведь не поленился купить гигантский букет, отрезать каждый цветок и принести усеянные шипами стебли к моему порогу. Это явно какое-то послание… Но я понятия не имела, от кого оно было и что значило. — Все в порядке? — Голос Макса вырвал меня из размышлений. Отбросив в сторону воспоминания о жутком букете, я посмотрела на него. — Просто не пойму, куда мы едем. Он поправил очки-авиаторы и хитро улыбнулся, от чего на щеке появилась ямочка. — Не скажу, это испортит сюрприз. Мы выехали за пределы города, пронеслись мимо аэропорта и свернули на большой развязке, оказавшись в конце концов на переполненной парковке. — Где это мы? — спросила я, вылезая из машины. Вокруг виднелись только трава, деревья, полоска воды и ряд временных туалетных кабинок. Подростки с криками бегали друг за другом и бросали фрисби. По-спортивному одетые семейные пары толкали перед собой коляски с малышами. Велосипедисты в шлемах сновали по велодорожке. Я окинула взглядом свое легкое платье и сандалии на платформе и искренне понадеялась, что Макс не ожидает от меня участия в какой-либо физической активности. — Так много вопросов, да? — подразнил он меня, выгружая из багажника пару матерчатых сумок. — Не люблю секреты, — ответила я и заглянула в одну из сумок — разделочная доска и французский багет. — Ага! Пикник. — Ты, наверное, была из тех детей, кто за месяц начинает искать рождественские подарки по всему дому, да? — усмехнулся Макс. — Угадала, нас ждет пикник. Жара наконец-то немного спала, и можно провести время на свежем воздухе. Мы взяли по сумке и пошли к полянке. — Сто лет не была на пикнике. Когда я только переехала в Нью-Йорк, все пыталась убедить соседей по квартире устроить пикник в Центральном парке. Покупала всякие вкусности в магазине деликатесов, но заинтересовать их все равно не удавалось… Мои слова заглушил внезапный рев в небе. Я резко подняла голову и увидела, что прямо на нас несется огромный самолет. Оцепенев от ужаса, я не могла отвести взгляд от надвигающейся катастрофы. — О боже, — прохрипела я, схватившись за руку Макса. — Это… Не успела я договорить, как самолет изящно приземлился — оказалось, совсем рядом располагалась взлетно-посадочная полоса. — Черт возьми, ты видел?! — спросила я у Макса, все еще впиваясь ногтями в его бицепс. — Тут такое в порядке вещей, что ли? — За этим мы сюда и приехали, — с улыбкой ответил он, и на щеках опять появились озорные ямочки. — Это Вашингтонский аэропорт имени Рейгана. — Макс показал в сторону выруливающего по полосе самолета. — А этот парк называется «Грейвелли-Пойнт», и люди приезжают сюда, чтобы посмотреть на взлет и посадку самолетов. — Круто, но страшно. Я понятия не имела, что есть такое место.