За рассказанной им историей должно было скрываться нечто большее. – Почему боги пошли войной против богинь? – спросила Лорелея. Ее сердце екнуло, когда он замер и повернулся к ней. – Разве они не правили в мире и согласии? – Ты и этой истории не знаешь? – спросил Кейн, вздернув бровь. – Нет, – на этот раз она не солгала. Чем больше она узнает, тем лучше. Он вздохнул. – Что ж. Тогда слушай. Да, когда-то боги и богини правили вместе – Боги Земли и Пламени правили нижним миром, Богини Моря и Ветра – верхним. Магнус, младший из Братьев Пламени, был известен своей огненной страстной натурой, он часто коротал ночи в спальнях смертных женщин. Однажды, посещая Аланнис, до того, как боги и богини разрушили его, он увидел самое прекрасное зрелище из возможных – одну из Морских Сестер, Анафину, и с того момента его страсть пылала только к ней. Лорелея ловила каждое слово Кейна, его голос уносил ее, будто ласковая песня. Она всегда любила хорошие истории. – Анафина ответила ему взаимностью? – спросила она, голос звучал тихо, почти как шепот. – Да, – ответил он так же тихо. – Тогда почему началась война? Что случилось? – Магнус слишком сильно любил Анафину. Его пламя горело слишком ярко. Мысль о том, что ему никогда не прикоснуться к ней, не обнять, не познать ее полностью, была невыносима. Он мог ходить по земле, а она не могла. Он просил ее отказаться от своего бессмертия, чтобы они могли быть вместе, но она отказала ему, не согласившись на ту роль, которую должна была играть в его мире. Пронзительный взгляд Кейна упал на Лорелею. – Опустошенный отказом любви всей своей жизни, сгорающий от страсти, Магнус разгорался все сильнее, его пламя поднималось все выше и выше, пока в мире не осталось места, куда бы он не добрался. Поскольку остальные божества стихий отказались вмешиваться, а Морские Сестры были ограничены морской стихией, Магнус и его армия лавовых людей опустошили земли и тем самым расчистили путь инцендианцам для дальнейших завоеваний в восточных землях. Прежде чем они обратили взоры на север и юг, богини одарили магией штормов смертного, дав ему силу сразить врагов на суше. Интерес Лорелеи разгорелся с новой силой при упоминании о смертном, обладавшем магией. Она надеялась, что получит еще крупицу знаний о Капитане Шторме и том, как она может быть связана с ним. Она склонила голову набок и посмотрела на Кейна, ее ресницы трепетали, она надеялась, что выглядит невинно любопытной. – Каким образом богини смогли дать смертному такую силу, если им были подвластны только моря? Кейн усмехнулся. – Всем известно, что самые сильные штормы идут с моря. Лорелея вздохнула, не зная, что делать с полученными знаниями, не понимая, какое они имели к ней отношение. Дочь Шторма, Дочь Моря. Шепот продолжал звучать в ее голове тем же вкрадчивым рыком, которым звал ее по имени огонь, полыхавший в доме. Было что-то еще. Какой-то части не хватало. Она никак не могла уловить, чего именно. – Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Кейн, внимательно глядя на нее. Лорелея откашлялась, выпрямившись. – Я в порядке. В полном порядке. Руке уже гораздо лучше. Забинтована красиво и крепко. Как же до боли прозаично звучали ее слова. И, если бы она моргнула, то не заметила бы едва уловимый намек на улыбку, скользнувший по его губам. Глава 17 Кейн Перекрестие Костей Поздний Красновей «Стальная Жемчужина» пришвартовалась к острову Перекрестия Костей в последнюю неделю позднего Красновея. По какому-то ниспосланному богиней чуду, корабль Кейна стал не последним из прибывших. «Костяной Пес» вообще не явился. Пусть Кейну так и не удалось найти способ убить Доминика Роува, этого подлого труса, он, по крайней мере, мог теперь умереть спокойно, зная, что потопил безвкусный, обитый золотом корабль этого капитана. У Роува были и другие корабли, но все же, на одного «Костяного Пса» в море стало меньше. Он ненадолго задумался, как бы отреагировал его отец. Кейна беспокоило, гордился бы отец им или, наоборот, пришел бы в ярость. Не оставил ли его поступок черное пятно на безупречной репутации Блэкуотеров? Кейн выглянул в окно своей каюты, наблюдая, как толпа пиратов бежит к его кораблю, будто рой крабов. Они толкались и распихивали друг друга, боролись за право первыми развеять слухи о причинах его опоздания, или же хотели ударить ножом в спину – смотря кто первый добежит. Но прежде чем он отважится спуститься в эту яму со змеями, ему предстояло решить совсем другую проблему. Лорелея – непредвиденная сложность. Она стояла рядом, решительно глядя в другое окно, высоко подняв голову. Она уже не казалась той хрупкой девушкой, которую он повстречал в Порте Барлоу. Нет, она стала совсем другой. Девушка вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Некоторым взрослым мужчинам даже в голову не пришло бы вести себя так. В течение нескольких дней, минувших со дня сражения до прибытия на Перекрестие, они растворились в рутине. Он стоял за штурвалом, а она – на противоположной стороне корабля, глядя на море; где блуждали ее мысли, Кейн даже не брался гадать. Его взгляд был прикован к ней, он следил, чтобы она не свалилась за борт, по крайней мере, он убеждал себя в этом. Но почему же тогда его взгляд задерживался на ее развевающихся на ветру волосах, когда Лорелея шла через палубу? Он избегал приходить в свою каюту, насколько это возможно, чтобы не отвечать на постоянные вопросы. Ей нужны были ответы – она заслуживала честных ответов, но, по его мнению, не была готова к ним, и ее протесты не имели значения. Он никогда не лгал, только избегал прямых ответов. Лучшим решением было и дальше сохранять личность Лорелеи в тайне ото всех, включая ее саму. Она была не просто тайной наследницей престола, но прямым потомком двух великих родов. Ратборн – отец, скрывающаяся Шторм – мать. Если кто-то из Костяных Псов, рассекающих волны, или любая расчетливая душонка, жадная до золота, прознают, кто она на самом деле, то не остановятся ни перед чем, чтобы прикончить ее: смерть девушки даст шанс получить Костяную Корону. Чем меньше пиратов узнают о ней во время Испытаний, тем лучше. Несмотря на то, что он многократно мысленно повторял все эти доводы, желудок иногда сжимался так, будто он провел на море слишком много времени. Только и всего, слабенькая морская болезнь. Кейн явился в свою каюту, чтобы сказать Лорелее, что они встали на якорь на Перекрестии, но эта новость вызвала новый шквал вопросов. Она была похожа на капитана корабля, бросавшегося в атаку каждый раз, когда Кейн не был готов ее отразить. – Испытания? – спросила она, широко распахнув кристально чистые голубые глаза. Подошла к кровати и села на край. На ней красовалась одна из его рубашек, а волосы были перекинуты через плечо. – Хочешь сказать, я увижу, как капитаны сражаются за пиратский трон? Кейн задумался, чем руководствовалась Женевьева Шторм, выбирая истории для дочери, что теперь она знала об Испытаниях, но не знала, что мертвый король – ее отец. Интересно, что она слышала о Блэкуотерах? Соберись. – Ты не увидишь Испытаний, – Кейн следил за тем, как ее глаза сощурились, словно его слова причинили ей боль или она не поняла их. Хотя, казалось бы, он ясно высказался. – Почему я не могу пойти с тобой? – спросила она, отбрасывая прядь каштановых волос, которую теребила в пальцах. – Ты обещал мне месть. Кейн вздохнул, он устал. – Это слишком опасно, – он провел рукой по волосам. – Разве я не просил тебя довериться мне? – Доверие – это не настолько простая штука, – она скрестила руки на груди, в спокойном омуте ее голубых глаз закипала буря. – Ты же не можешь в самом деле ожидать, что я буду верить каждому твоему слову. Моя мать всегда говорила… – …Никогда не доверяй пирату, – закончил за нее Кейн. – Я знаю. Он сам пользовался этим правилом пару раз. Кейн заложил руки за спину, чтобы удержаться от заламывания пальцев. Он надеялся, что она поймет смысл его слов и согласится, но теперь не оставалось другого выбора, придется ее напугать. Подойдя ближе, он понизил голос. – Я не знаю, какие подробности ты слышала в этих историях, но я уверен, что в них была лишь крупица истины. В этой игре много подводных камней, творятся такие вещи, увидев которые, ты уползла бы обратно в Порт Барлоу в мгновение ока. – Например? – спросила она, вздернув подбородок. – Убийственные, коварные вещи, которые не вызывают ничего, кроме боли и сожаления. Такие хорошенькие девушки, как ты, не должны думать о подобном. – Хорошенькие девушки, как я? Что это значит? Я не могу знать, что такое боль, из-за того, как я выгляжу? – ее щеки вспыхнули, и Кейн тут же пожалел о выбранном тоне. Он не привык к такому – неважно, что происходило. Он отдавал приказы своим людям каждый день, но она не была частью экипажа. Лорелея отвела взгляд и уставилась на деревянную обшивку стены. Кейн нащупал в кармане компас и вытащил его, проводя большим пальцем по знакомой шершавой окружности, размышляя, как правильно поступить и что сказать. Подняв глаза, он заметил, что Лорелея с любопытством поглядывает на него и компас. Кейн быстро спрятал его обратно, прежде чем она смогла задать хоть один вопрос о компасе. Вздохнув, Кейн подошел к Лорелее и опустился на колени у изножья кровати. Он находился достаточно близко, чтобы она могла засветить ему пощечину и покинуть корабль. Он был удивлен, что она этого не сделала. – Позволь мне отправиться туда, – он надеялся, что голос звучит ласково, именно этого эффекта он хотел добиться, пусть нежность и не была свойственна ему. Она по-прежнему не смотрела на него. Перед его глазами встало воспоминание: мать пытается убедить отца не плыть сквозь ужасный шторм. Тогда она смягчила свой тон, чтобы заставить его выслушать ее. Теперь он пытался сделать то же самое. – Позволь мне вступить в соревнования, чтобы Костяная Корона не попала в руки Роува. И тогда я дам тебе возможность отомстить. Лорелея передвинулась и посмотрела на него. – Или же мы можем отрезать ему руки, и тогда он точно не сможет взять Корону. Кейн моргнул. Потом моргнул снова, не понимая, правда ли она произнесла эти слова, или ему послышалось. Он не мог постичь эту девушку – она потрясала. – Как бы мне ни нравился твой план, кодекс Испытаний делает его не вполне выполнимым. – Тогда перед Испытаниями. – Лорелея, – он накрыл ладонями ее беспокойные руки. Он знал, какую боль можно чувствовать от потери матери, но разум этой девушки затопила жажда мести. Кейн сомневался, что она хотя бы все еще скорбела. – Позволь мне сделать это. Лорелея молчала, наблюдала за ним, словно принимая решение. Возможно, она разрабатывала план, как поступить наперекор всему, что он говорил, и Кейн понятия не имел, чего от нее ожидать, это напрягало. – Ладно, – резко ответила она. – Я останусь. Кейн не смог понять, говорила она правду или лгала. Ее голос звучал твердо и ровно. Похоже, она была честна. Тем не менее, когда он поднимался с колен, он мог поклясться, что увидел озорной блеск в ее глазах. Пока он решил не обращать на это внимания. Просто надеялся, что беспечность не выйдет ему боком. Он повернулся, чтобы выйти из каюты, но едва успел дотянуться до дверной ручки, как вновь раздался ее голос. – Я знаю, ты скрываешь что-то еще, – сказала она на удивление спокойно. – И я узнаю, что. Так или иначе.