Вот же привязался! — Хочешь, я спою? — спрашивает он. — Нет! Но он игнорирует мой однозначный и четкий ответ, начиная приговаривать: — Это не к лучшему, на моей репутации ещё не было столько пятен, так что, должно быть, я нравлюсь тебе таким, какой я есть… — Я улыбаюсь, заметив, что Эйден внёс в текст кое-какие изменения. — Мы сейчас не можем давать никаких обещаний, разве не так, детка? Но можешь сделать мне коктейль… — Я откровенно любуюсь его дурачеством. Он не боится выглядеть глупо или предстать в невыгодном свете. И, к сожалению, это бесценное качество для меня просто недосягаемо. — Злачный бар на восточной окраине, а где ты? — Эйден кивает в такт мелодии, которая играет у него в голове. — Телефон подсвечивает прикроватную тумбочку в темноте, заходи, встретимся в задней комнате… Темные джинсы и «Найки» — смотрю на тебя… Чёрт возьми, никогда ещё не видел такого голубого цвета! Просто подумай, сколькими веселыми вещами мы могли бы заняться… Потому что ты мне нравишься[14]. — Он замолкает и на секунду поворачивается ко мне. — Ну, как я тебе? — Неплохо, — я одобрительно киваю. — Только ты не поешь, а декламируешь. И кто бы мог подумать, что Эйден Мерфи тащится от Тэйлор Свифт?! — Я не тащусь, — оправдывается парень, — просто у меня не было выбора… Ханна слушала ее этим летом, как ненормальная. — Ну да, сделаю вид, что поверила, — ухмыляюсь я. — Теперь твоя очередь. — Давай потом… как-нибудь? — с надеждой в голосе спрашиваю. — Сейчас, — твердо произносит парень. — По-твоему, я зря пережил весь этот позор? — Позор? — переспрашиваю его. — А как же! — восклицает он. — Теперь ты будешь думать, что я фанат девчачьих песенок. Я смеюсь. Кажется, он не намерен отступать. — Ладно, — протяжно вздыхаю. — Это будет справедливо. Что… мне спеть? — «Иисус любит меня», — не раздумывая отвечает Эйден. Я бросаю на него быстрый взгляд, заметив хитрую усмешку. — Странный… выбор? — комментирую его слова. Хотя никакой он не странный. Я пела ее в наушниках несколько дней назад. Это не может быть совпадением. — Странный? — невозмутимо переспрашивает Эйден. — Чтоб ты знала, Брукс, я католик, — торжественным тоном добавляет. — Эйден, не прикидывайся, что не подслушивал! — Ладно, — он и не собирается возражать, — подумаешь! Этого нет в десяти заповедях. Хочу и подслушиваю! И, вообще, не моя вина, что у тебя такой сильный голос. Тебе нужно сделать звукоизоляцию в комнате, — ещё и советы раздает. Я тихо посмеиваюсь над его наглостью. — Ладно. Только не смотри на меня. — Я за рулём, вообще-то, — он притормаживает и поворачивается ко мне. — Смотри на дорогу! — одергиваю его. Я смотрю прямо перед собой, набираю в грудь воздуха и начинаю петь. Я люблю эту песню, но вовсе не из-за ее религиозного значения. Мне просто нравится ощущать, как переливается мой голос, следуя за нотами, нравится сочетание звуков в словах, то, как легко, подобно дыханию, они слетают с языка и губ. Хотя смысла этой песни тоже не стоит умалять. И я с лёгким сердцем пою о том, что Иисус любит меня. Когда последнюю ноту заглушает шум двигателя, в салоне на какое-то время виснет молчание. Я с опаской смотрю на Эйдена. Неужели ему совсем не понравилось? — И ты ещё сомневаешься в том, стоит ли участвовать в каком-то школьном конкурсе? — наконец произносит он, качая головой, чем вызывает у меня вздох облегчения. — Это… потрогай… — протягивает мне руку в закатанном рукаве толстовки, — у меня мурашки от твоего исполнения… Давай, трогай, — требует Эйден. И я подчиняюсь, нерешительно провожу пальцами по его теплой коже. Там нет никаких мурашек, и я отдергиваю руку. — Охренеть, ну, то есть, это очень потрясно! Я не знаю, чего ты боишься! С таким голосом ты не имеешь права бояться. Вообще ничего! Это дар, понимаешь? Я готова разреветься от того, с каким восторгом Эйден это произносит. Одно дело знать, что умеешь петь, и другое — слышать подобное в свой адрес. — Спасибо, — смущённо улыбаюсь. — Ханна и Эдди говорят то же самое. — Можно я возглавлю твой фан-клуб? — предлагает парень. — Нет. Ханна первая предложила, уже давно. Извини. — Эта мелкая меня обскакала! — ворчит он с наигранной досадой. — Ладно, если серьезно, я настаиваю на том, что хочу увидеть тебя на сцене. — Я подумаю над этим, — уклончиво отвечаю, ощущая трепет в груди от его слов и уверенности. — Это звучит, как отмазка, — замечает Эйден. — Я же сказала — подумаю. Он громко фыркает. — Да что тут думать?! Я уверен, что этот твой… Джек… не выносит себе мозг перёд тем, как выйти на сцену. Он просто поет! — Возможно… — Я пожимаю плечами, мысленно прокручивая в голове события этого вечера. И после продолжительной паузы спрашиваю: — Как он тебе? — Мне? — удивляется Эйден. — Он же не мой… отец. — Да, но что ты о нем думаешь? Какое первое впечатление? — Тебе интересно моё мнение? — теперь он удивлен ещё больше. — Ну… он прикольный, не задрот, не зануда. — Очень исчерпывающе, — с сарказмом замечаю. — Ладно. С ним было легко общаться, он не выделывался, как все взрослые, говорил с нами на равных. — Эйден корректирует свое предыдущее высказывание. — Я бы сказал, что он нормальный мужик. А ты что о нем думаешь? — Он мне, кажется… понравился, — неуверенно отвечаю. — Это плохо? — Это… странно. — Не жалеешь, что поехала? — Нет. Конечно, нет. — И это чистая правда. — Спасибо, что предложил и… вообще, за всё… спасибо. — Да брось ты! Мне было приятно сделать это для тебя, — тихо говорит он и ненадолго умолкает. — И, все-таки, как ты так можешь? Я поворачиваюсь к нему. Эйден выглядит серьезным и поджимает губы. — Ты о чем? — Этот Джек. Он же бросил тебя… если называть вещи своими именами… А ты так запросто говоришь, что он тебе понравился. Ты не злишься и не обижаешься? — Нет. А что это изменит? К тому же, я его слишком плохо знаю, чтобы испытывать злость или что-то вроде того. — Возможно, в этом дело, — задумчиво произносит парень. Я слышу его тяжёлый вздох. — Ты же знаешь, что мой отец бросил нас? Женился на этой своей Хелен? — Да, — я киваю. — Когда он ушел от нас, она была не намного старше тебя, — в его голосе слышно недовольство. — Знаешь, что он сказал мне, когда собирал вещи?.. «Все наладится, Эйден… Будь умницей, ладно». Эйден барабанит большими пальцами по рулю. Видимо, ему непросто говорить об этом. — Что-то мне подсказывает, что ты решил его ослушаться? — осторожно спрашиваю. Я не хочу совать нос не в свое дело, но Эйден сам начал этот разговор об отцах. — Да, — кивает парень. — Это был мой план. Я думал, если со мной будут проблемы, он вернётся обратно… Мне тогда было девять, и у меня была своя логика, — произносит с досадой. — Но он не вернулся. А я так и не стал умницей, — и пожимает плечами. — Ты злишься на него? — Раньше очень… А сейчас я просто привык, что мы не общаемся. Да и он. В его голосе нет ни капли сомнения. — Почему ты так в этом уверен?! — не выдерживаю я. — Не знаю. Но у него и без меня хватает детей. Так вот, в чем дело! Он думает, что не нужен отцу, потому что, кроме Ханны, у него есть и другие дети. Но это же глупо! — Позвони ему, — мягко советую. — Ну, конечно! — Ну или строй из себя обиженного девятилетнего мальчика дальше. Тебе решать.