Я открываю рот, чтобы возразить и сказать, что Эйден защищал честь сестры. Но вовремя спохватываюсь. Иначе придется объяснять и то, что не так с честью Ханны. И тогда наш разговор примет иной оборот. В дверь звонят, и это может быть только Ханна. — Прости, Берроуз нас опять задержал! — с порога ворчит она. — Ты же знаешь, в ноябре начинаются соревнования, но мне кажется, я до них не доживу. — Как насчет допинга? Эдди печет для тебя клюквенный пирог, — я киваю в сторону кухни. — О! И ты ещё спрашиваешь! Мы идём в гостиную. — Ты только представь себе, что творится в школе! — Ханна падает на диван. — Диана вернулась вчера, они со Стефани устроили сцену прямо во время обеда! Но Джанет и Гвен встали на сторону Стефани! Я сажусь рядом. — Не может быть! Но ведь это Ковальски целовалась с парнем Дианы, а не наоборот! Ханна фыркает. — Честное слово, Скар, не все такие правильные. — Но это несправедливо. — Может, сама скажешь им об этом? — предлагает подруга. — Чтобы они опять ломали себе голову над тем, как на мне отыграться? Нет, спасибо. — Обещай, что если она ещё раз что-то выкинет, ты мне расскажешь, и… я не знаю, что… — Конечно, она что-то выкинет! — перебиваю ее. — Ты же сама развязала ей руки! Ну кто тебя просил трепаться об этом с Брианной?! — хриплю я. — Скар, ну я же извинилась! — жалобно стонет Ханна. — Я не хотела ей говорить, это случайно вышло! И Бри обещала никому не говорить. Ну не злись, пожалуйста. — Да я не злюсь, правда. Но не делай так больше. Уже давно заполночь, а сон все не идёт. С этой болезнью я совершенно сбилась с биоритма, зато наконец узнала, кто же убил мистера Рэтчетта. Закрываю книгу и чувствую себя просто замечательно. Справедливость восторжествовала несмотря на то, что великий сыщик официально так и не раскрыл это дело. Вот бы и в реальности все были бы такими же благородными. Мобильник вибрирует, и Джи приоткрывает один глаз, чтобы узнать, что потревожило ее сон. Увидев, что сообщение от Эйдена, я ощущаю, как мое сердце подпрыгивает куда-то в район больного горла. Эйден: Брукс, у тебя свет горит. Почему еще не спишь? Завтра нас ждёт куча дел. Я: Каких ещё дел? Эйден: Как на счёт того, чтобы поквитаться с живыми мертвецами? Я: Каким образом? Эйден: Вот завтра и узнаешь. Спокойной ночи. Я: Спокойной ночи. Продолжая улыбаться, как Чеширский кот, я выключаю ночник и подхожу к окну. В комнате Эйдена тоже темно, но мне кажется, я различаю его фигуру в окне. Мобильный, зажатый в руке, снова вибрирует. Улыбка мгновенно сходит с моего лица, когда я читаю следующее сообщение. Неизвестный номер: Значит, решила объявить мне войну? Хочешь уничтожить меня, распустив сплетни? Или считаешь, что у тебя есть шансы на Осеннем конкурсе? Я так не думаю. И никто так не думает. Но раз уж ты внесла свое имя в список, до встречи на прослушивании, Хрюша. 15 Сегодня тринадцатое сентября. Пятница. Календарь так и намекает на то, чтобы я сегодня не выходила из дома, но больше у меня нет ни одной уважительной на то причины. Я абсолютно здорова, и теперь снова могу петь, бегать и есть тосты с арахисовым маслом. Ах, да. Благодаря моей болезни и нереальному упорству — минус три килограмма в общем зачёте. Цифра внушительная. И я должна собой гордиться, но… не хочется. Все потому, что мой зад, как был размером с Титаник, так и остался. Зато грудь стала еще более плоской. Обидно. Если мое похудение и дальше будет идти так непропорционально, мне придется прикупить пуш-ап и набить его ватными шариками. На Олимпиаду в этой жизни меня точно не возьмут. Тогда чего ради я себя изматываю этими пробежками? — Так это точно не твоя работа? — спрашиваю я Ханну. Мы стоим у информационного стенда, где висит все то же объявление об Осеннем конкурсе. — То есть?! Скар! — обижается подруга. — Я же тебе сказала, что это не я! Ты мне не веришь?! Один взгляд на лицо Ханны, и я понимаю, что сморозила глупость. Конечно, она не могла поступить со мной таким образом. — Да верю, просто… Кому вообще это было нужно?! — Может, это она и записала тебя? — Ханна бросает взгляд мне за плечо, и я догадываюсь, кого подруга имеет в виду. — Давай спросим ее? — предлагает она, и, судя по тону, это не шутка. — Не надо! — шепчу в ответ, спиной чувствуя приближение Ковальски. Вместе с Гвен и Джанет та проходит мимо нас, и я уже собираюсь выдохнуть, как Ханна кричит на весь коридор: — Эй, Стефани, ты не знаешь, откуда имя Скарлетт появилось в списке на просмотр?! Стефани поворачивается и делает несколько шагов в нашу сторону. — Значит ты тоже думаешь, что ей не место на сцене? — говоря это, она даже не смотрит на меня. Я словно пустое место. — Нет, — отвечает Ханна. — Я точно знаю, что она этого достойна. И на твоём месте я бы хорошо подготовилась к прослушиванию. Хотя тебя точно не назовешь достойным соперником. Боже, что она творит! Я смотрю на Ханну в надежде, что та повернется ко мне и по взгляду поймёт, что я думаю о ее заявлении. Она же только хуже делает! — Серьезно? — усмехается Стефани, награждая Ханну пренебрежительным взглядом. — Тебя и подавно. Что? Думала, сможешь всерьез заинтересовать такого парня, как Уилл? Да он даже имени твоего не запомнил. — Выходит, все эти приколы про умственное развитие футболистов — вовсе не байки? — Ханна не сдаётся, игнорируя ее издевку. — Надо же, ты такая остроумная, когда трезвая, — язвительно подмечает Ковальски, сдвигая свои идеально очерченные темные брови. — Закрой свой рот! — велит ей Ханна и делает шаг вперёд. Я на автомате хватаю ее за локоть и удерживаю на месте. Вокруг нас смыкается толпа, ведь у этой перепалки есть неплохие перспективы на то, чтобы перерасти в драку. Женская драка — это всегда эффектное зрелище. Не хватало, чтобы теперь Ханну отстранили от занятий. К тому же, за такое ее и из команды могут выгнать. Говорила же я, не лезть к этой ведьме! — А то что? Что ты мне сделаешь? Позовешь своего брата? — провоцирует ее Стефани. — Или эту психованную Эклз. Неужели вы думаете, что хоть одна из вас может меня в чем-то превзойти? Ханна громко фыркает и поворачивается ко мне. — Просто охренеть! Только послушай, что она несёт! Меня сейчас стошнит от этого пафоса. Идём, Скар, — теперь она берет меня под локоть. — Она безнадёжна. — Повернись и скажи мне это в лицо! — не унимается Ковальски. Ханна разворачивается и твёрдым голосом произносит: — Ты безнадёжна. Скарлетт тебя в два счета уделает на этом конкурсе. — С трудом верится, — Стефани смотрит мне прямо в глаза. — А ты так и будешь молчать? Как ты петь-то собралась? Или за тебя споёт твоя подружка? — Оставь девушек в покое, Стефани, — из толпы раздаётся знакомый голос, низкий и уверенный. Я оглядываюсь и вижу Логана. — Они ничего тебе не сделали. — И с каких пор ты защищаешь всяких лузеров? — интересуется Стефани с саркастической усмешкой. — С того времени, когда ты и мой лучший друг меня в них записали, — отвечает Логан. Вокруг раздаются смешки и перешептывания, пока Логан гипнотизирует свою бывшую суровым взглядом. Стефани не выдерживает этого, либо ей просто плевать. Вскинув подбородок, она уходит царственно и не спеша. Звенит звонок, и в считанные секунды толпа вокруг нас рассасывается. — Привет, — Логан подходит к нам с Ханной.