Но наивно было думать, что Эйден послушает меня. — Эта твоя хрень на губах… пахнет мороженым, — говорит он, не открывая глаз, и тянется носом к моим губам, покрытым бесцветным бальзамом с ароматом пломбира. Его рот кривится в усмешке, и я забиваю на все церемонии. — Ай, больно же! — парень выгибает бровь и морщится. — Так тебе и надо, — мой голос звучит хладнокровно и торжествующе. — Держи, — передаю ему салфетку и тянусь за пластырем. — Спасибо, Скарлетт. Так намного лучше, — парень одобрительно кивает, когда я отхожу от него, сминая в ладони бумажки от пластыря. — А теперь прыгай в машину, — кивает на пассажирское сиденье. — Зачем? — Я хочу есть, — говорит он, усаживаясь за руль. — Я столько калорий потратил впустую с этими двумя кретинами! — Эйден, ты же хотел мне что-то рассказать, — напоминаю ему о нашем разговоре за обедом. — Тако и ледяная кола — идеальная комбинация, — его губы растягиваются, а на щеке мелькает ямочка. — И? — пытаюсь понять, что мне делать с этой информацией. — Это и есть мой гонорар, Брукс, — поясняет Мерфи и перекидывает с переднего сиденья на заднее свою толстовку. — Поехали! 12 Мы с Ханной сидим в кухне дома Мерфи, где десять минут назад я застала подругу за поеданием продуктов, которые отношу к категории СМК[5]. Печенье с арахисовым маслом плюс молоко. Мне кажется, я набираю вес только от одного вида на все это. Учитывая, что полчаса назад Эйден на моих глазах съел две огромные порции тако, есть основания утверждать, что общение с обоими Мерфи становятся для меня настоящим искушением. Держись, Скарлетт! — Офигеть! Я знаю эту песню! Как же называется группа? — прикрыв глаза, Ханна щёлкает пальцами. — «Обратная сторона», — подсказываю я. — Точно! Я только недавно ее слышала! — она недолго двигает головой в такт музыке прежде, чем вынуть наушник из уха. — Так значит, этот симпатяга — твой отец?! — с восхищением спрашивает Ханна. — Сколько ему? Тридцать? Что ж, с математикой у подруги явные проблемы. Разве может моему отцу, пусть и гипотетическому, быть всего тридцать лет?! — Ему тридцать семь, — отвечаю я. — И пока все, что мне известно, так это то, что он был знаком с мамой. — И не только знаком, — поправляет Ханна, многозначительно двигая бровями. — Ну, в общем… да. Я вздыхаю и сдуваю с лица озверевшие после поездки в тачке Эйдена пряди. У него накрылся кондиционер, и моя природная кудрявость вкупе со сквозняком на скорости семьдесят пять миль в час привели к тому, что сейчас я немного смахиваю на Майкла Джексона эпохи «The Jackson 5». — У тебя его глаза, Скар! — уверенно заявляет подруга. Снова бросаю взгляд на экрана моего мобильного, лежащего на столе. С него на нас смотрит привлекательный мужчина: соломенного оттенка отросшие волосы с прямым пробором и невероятной красоты синие глаза; высокий и подтянутый. Он действительно выглядит слишком молодо для своих тридцати семи. Или сколько там ему на этой фотке? Что и говорить, у мамы был недурной вкус. Теперь понятно, от кого мне досталась способность западать на офигительных красавчиков. — У меня мои глаза, — поддразниваю Ханну. — А этот Джек Уайби слишком шикарен для того, чтобы быть моим прямым предком. — Как знаешь. — Она небрежно машет рукой. — Я точно не возражаю, если твоим предком окажется именно он. Сама подумай! Твой отец — рок-звезда! Подняв обе руки, Ханна пританцовывает, сидя на стуле. — Ага, рок-звезда двухтысячных, — напоминаю ей. — Не придирайся к словам. — Ханна крошит на тарелку остатки печенья и поднимает на меня задумчивый взгляд. И мне уже он не нравится. — Могу я спросить? — Конечно, — осторожно отвечаю. — Скажи-ка, а почему Эйден узнал об этом Джеке раньше, чем я? В ее глазах проскальзывает еле уловимый намёк, а губы растягиваются в лукавой усмешке. И я прилагаю все усилия, чтобы мое лицо оставалось беспристрастным. Не могла же Ханна видеть, как я целовалась с Эйденом? Точно нет! Она тогда и себя бы в зеркале не узнала! — Возможно, потому что ты валялась тогда в отключке? — мой голос звучит ровно и уверенно. — Ой, ты говоришь совсем, как мой брат! — недовольно бурчит подруга. — Он тоже не упускает случая, чтобы напомнить мне о том вечере… Ещё и шантажирует, что все маме расскажет. Мне пришлось взять все обязанности по дому на себя, — жалуется она. — Не смеши меня, Ханна! — с недоверием восклицаю. — Тебе ли не знать, что Эйден и обязанности — множества непересекающиеся. Это как… Вин Дизель и модная стрижка. — Почему ты так в этом уверена? — раздаётся голос Эйдена. Я оборачиваюсь и вижу парня, стоящего в дверях кухни. Он уже переоделся, точнее, разделся. И теперь все, что на нём есть — это серые спортивные штаны, низко сидящие на бедрах. Моему взору открывается роскошный вид на его бицепсы, грудные мышцы и пресс. Он что, фанат тренажерки? Или работа в гараже настолько разнообразна, что ему приходится задействовать все свои мышцы? Только бы не пустить слюни… — Что за дурацкая привычка подкрадываться и подслушивать? — вместо ответа предпочитаю наехать на него. И очень надеюсь, что никто не заметил, что я снова пялилась на торс Эйдена. — Имею я право выпить воды в собственном доме? — Эйден тоже игнорирует мой вопрос. Парень подходит к шкафчику с посудой и, достав стакан, набирает воду. И будто нарочно поворачивается, чтобы я имела удовольствие ещё раз полюбоваться им и тем, как он опустошает свой стакан. Я снова сказала «полюбоваться»?! Просто не смотри на него… — К твоему сведению, Брукс, — произносит Эйден, утолив жажду, — у меня есть обязанности. Я… отлично умею готовить шоколадное молоко и попкорн в микроволновке. — Ага! А я потом все за тобой отмываю! — ворчит Ханна. — А как ты хотела, мелкая? — спрашивает парень. — У всего в мире есть обратная сторона. — Иди отсюда, — не глядя на брата, огрызается Ханна, — не видишь, мы разговариваем?! — Она отодвигает тарелку с остатками печенья и обращается ко мне: — Так что, ты свяжешься с ним, с этим Джеком Уайби? Я пожимаю плечами, мельком взглянув на своего осведомителя и искусителя в одном лице. — Не знаю… Я думала сначала обсудить это с Эдди. Да и что мне ему написать? «Привет, Джек! Как дела? Есть вероятность того, что я твоя дочь, на которую тебе было плевать столько лет». — Начало годится, а вот над концовкой я бы поработал, — говорит Эйден, продолжая подпирать столешницу своим мягким местом. Хотя… это у меня оно мягкое, а у Мерфи… И о чем я только думаю? Поддерживая кулаком подбородок, я внимательно смотрю на парня. Не пялюсь, как минутой раньше, а смотрю, обдумывая свой странный вопрос. — И как бы ты отреагировал, если бы через много лет вдруг обнаружилось, что у тебя есть… ребенок? — спрашиваю Мерфи, заметив его заинтересованный взгляд. — Я? — удивляется Эйден. — Я… вообще не понимаю, как можно бросать своих детей… в отличие от некоторых, — теперь он смотрит в спину Ханне. Та мгновенно реагирует на его слова и поворачивается к нему. — Отец нас не бросал! — ее голос звучит резко. Она точно знает, что Эйден имел в виду. — Это он тебе так сказал? — с кривой усмешкой интересуется Эйден. — Когда? В одно из воскресений каждого месяца?! В его словах сквозит раздражение, а ещё обида. И мне почему-то кажется, что это не первый их разговор на подобную тему. — Я бываю с ним намного чаще! — парирует Ханна. — В отличии от некоторых! Ханна отворачивается и хватает с тарелки обломок печенья. — Проехали, — сухо бубнит парень. — Ладно, Брукс… — Он берет небольшую паузу, привлекая мое внимание. — Я отвечу на твой вопрос, — теперь его голос звучит ровнее. — Если предположить такое… думаю, я был бы рад узнать, что у меня есть такая дочь, как ты. Вот. — Ого! — Ханна оглядывается через плечо и смотрит на брата. — Хочу заметить, что ты только что сказал Скар кое-что очень приятное. Надеюсь, ты понял? — Надеюсь, ты помнишь, что должна сегодня сделать уборку в моей комнате? — с нахальной улыбкой спрашивает Эйден. — Как же ты бесишь! Ханна фыркает и трясёт ногой, не скрывая своего раздражения. В этот момент я почти не жалею, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Обстановка немного разряжается, когда в кухне появляется Меган. — О чем вы тут спорите? — интересуется она. — Привет, Скарлетт. Я с улыбкой киваю, уловив в воздухе шлейф ее духов. — Твоя дочь решила затеять уборку, — с невозмутимым видом поясняет Эйден. — Совсем себя не жалеет. Ханна бросает на брата гневный взгляд и обращается к матери: — Мам, ты куда такая красивая? Новое платье? Тебе очень идёт.