— А вы могли бы меня туда пустить? Тофтен внимательно изучал мужчину, стоявшего перед ним. — Прямо сейчас? — Пожалуй, да. — Знаете, я мог бы прямо сейчас пройти несколько метров до школы, зайти внутрь, проникнуть в подвал, и никто бровью бы не повел, но я все-таки человек порядочный. Я не буду ничего открывать без разрешения. — Чьего? Тофтен пожал плечами. — Такие решения принимает директор. — А мы можем ему позвонить? — Ей. А мы — это значит я? — Если это не слишком вас затруднит. — На вас полицейская форма, и вы проявляете столько усердия. Я в состоянии сделать выводы. Но я такой старый человек, что пользуюсь только домашним телефоном, так что мне нужно зайти в дом, чтобы позвонить. Через пять минут Тофтен вернулся. — Вы так и будете там стоять как вкопанные? Здание школы состояло из новой и старой частей, современная пристройка хорошо подходила к классическому двухэтажному строению. — Ты здесь учился, Бергер? — спросил Тофтен, спускаясь в подвал. Фалк внимательно разглядывал стены и потолок. — В старшей школе. Винтовая лестница поскрипывала под их шагами, некоторые ступеньки немного проседали. — Как же тут грязно, — простонал Тофтен, и Рино почувствовал, как что-то шуршит под ногами. — Как же я не подумал! — Тофтен дергал выключатель, но лампочка над головой так и не зажигалась. — Видимо, такая же разруха и в самом подвале. С легким сопротивлением дверь поддалась. Тофтен вслепую пошарил по стене, и вдруг подвал осветился мягким желтым светом. — Парадокс, вам не кажется? Здесь стоят коробки с папками, заполненными четким каллиграфическим почерком, а новому поколению наплевать на аккуратность: все выброшено и забыто, — Тофтен, близоруко щурясь, водил пальцем по корешкам папок. — Винстад внезапно стал популярен, как я понимаю. Продолжение повисло в воздухе, и полицейские поняли, что бывший директор прекрасно понял, в чем цель их визита. — Вот они. Здесь несколько архивов. Вас какой-то конкретный год интересует? Рино, весь в пыли, переглянулся с Фалком. — Середина пятидесятых или около того. Какое-то время Тофтен перелистывал папку в тишине и вдруг замер и пригляделся. — А вот и ты, Бергер. Выпуск 1957-го. Вас было всего пятеро в классе? Фалк был слегка удивлен. — Кажется, да. — Я ищу информацию о мальчиках, которые поступили в школу на год или два раньше. Один был прикован к инвалидной коляске. Тофтен поднял глаза от папки. — Случается, что кто-то из учеников навсегда остается в твоей памяти, как и в системе. Именно таким был и мальчик в коляске, наверное, из-за того, что он единственный инвалид, с которым я был лично знаком. Бедняга. Ему приходилось нелегко, это было очевидно с первого взгляда. — Почему? — Его ущербность была на виду, но дело не только в этом: он был глубоко несчастным. Многим в те времена приходилось довольствоваться малым, но все же совсем нищими были далеко не все. А эта семья как раз подходила под эту категорию. Помню, парень рос с отцом, пьяницей и дебоширом. Мать я не помню. — А брата? Тофтен остановился и посмотрел наверх. — Да, у него был брат, но о нем я ничего не могу сказать. Рино взглянул на Фалка, который все так же был не заинтересован в происходящем. — Годом раньше, посмотрим. Семь учеников… Двое по фамилии Стрём. Руалы… кажется, именно так и звали того мальчика? Да, именно: Руаль Стрём. — Мальчики были двойняшками, раз они ходили в один класс? — Нет, двойняшек я бы запомнил. Что думаешь, Бергер? Фалк пожал плечами. — Возможно, он год проболел, — Тофтен говорил уверенно. — А как звали второго брата? — Оддвар. — Есть фотография мальчиков? — Наверняка, только искать нужно в другом месте. Неуверенными движениями Тофтен начал доставать папки с полок. Несколько раз он останавливался передохнуть, успокоить шатающиеся ноги, но было видно, что он увлекся поиском. — Фотографии. Господи, как они пожелтели с годами! Конечно, лежать здесь в этой пыли. Смотри-ка, даже красавица Сёльви выглядит так, словно ей за пятьдесят. Рино наклонился поближе, то же самое сделал Фалк, наконец проявив толику интереса. — Это учителя. Я помню Сёльви. ангел во плоти. Ученики ее боготворили. Она была доброй и заботливой, редкость в те времена. Тогда учителя были строгими — я тоже. Но Сёльви относилась к ним, как мать. Если им хотелось с кем-то поделиться, они доверялись только ей. Ну хватит об этом, посмотрим дальше. вот и ученики. Тофтен листал фотографии медленно и внимательно. — Вот он, — семеро детей осторожно улыбались фотографу, даже мальчик с левого края, сидящий в простом инвалидном кресле. — Руаль Стрём, да. Помню его. Мальчик выглядел худым и нескладным, как и трое его одноклассников. Но в нем проглядывала особая хрупкость. — Ходили слухи, что отец его избивал, — сказал Рино. — Совершенно не удивлен. — Но вы точно не знаете? Тофтен покачал головой. — Я никогда там не преподавал, а здесь они проучились очень недолго. — А который из них второй брат? Еще до того, как Фалк неуверенно указал пальцем на мальчика, стоявшего, уперев руки в боки, Рино заметил сходство. Этот парень излучал жесткость. Самопровозглашенный глава класса. — Вспомнили его? — спросил Рино. Фалк забрал бумаги и поднес их ближе к свету. — Кресло, — прошептал он, слегка дрожащим голосом. — На правом подлокотнике. Рино наклонился над фотографией. И увидел. К подлокотнику был привязан вязаный носок с пришитыми глазками и носиком.