Тем не менее было понятно, что нужно срочно поговорить с Шуром Симскаром. Поговорив с управлением в Лекнесе, они решили в тот же вечер объявить его в розыск. Конечно, подобное мероприятие по результативности можно было бы сравнить с попыткой найти бутылку в Вестфьорде, но попытаться стоило. Рино позвонил Фалку узнать, не хочет ли тот поучаствовать в поисковой операции, и, к его большому удивлению, тот с готовностью согласился. Они договорились встретиться в участке в одиннадцать часов, и Рино решил побаловать себя быстрым ужином на заправке. К своему облегчению, он увидел, что за прилавком стоял мужчина, и от радости инспектор решил сделать кое-что, что позволял себе крайне редко, — сыграть в тотализатор. Алименты стали частью его расходов совсем недавно, так что быстрые деньги пришлись бы весьма кстати. Рино взял бланк со ставками на Лигу Чемпионов, хотя это было и неважно. Он был готов сделать выбор наобум, но вдруг заметил, что первый матч должен был состояться между Норвегией и Нидерландами. Понимая, что голландцы, конечно, прекрасно себя чувствуют даже в чужих владениях, Рино с такой силой поставил крестик в графе с названием местного чемпиона, что прорвал бумагу. Он скомкал бланк и достал следующий, но не успел он снова отметить чемпиона Норвегии, как зазвонил телефон. Это был Иоаким. — Привет, мой первый сын! — Первый и единственный, — Иоаким почему-то говорил шепотом. — А что так тихо? — Я уже лег. Рино взглянул на часы. Без четверти десять. — А не рано ли? — Пришлось. — Новые правила? На другом конце провода промолчали, Рино представил себе, как Иоаким пожал плечами. — Вообще-то это не видеосвязь, Иоаким. — Маме захотелось побыть с Роном наедине. Рино скомкал бланк. — Это она так сказала? — Ну, не совсем. Пап! — Слушаю. — Можно я пойду с Рене на концерт? — Прямо сейчас? — Нет. В четверг. — Об этом надо маму спросить. Она принимает решения, когда ты живешь с ней, а я — когда со мной. — В таком случае, почти всегда решает она. — Такова жизнь, Иоаким. — Она сказала «нет». — То есть ты уже спрашивал. — Мама совсем с катушек слетела. Все ей не так. — А что за концерт? — Йоддски[7]. — О боже ж ты мой, что это за имя? Он что, йойк[8] поет? — Ты че? Ты не знаешь, кто такой Йоддски?! — Как-то мимо меня прошло. И, видимо, к счастью. — Йоддски крутой. — И не сомневаюсь, вот только маме виднее. — Мама вообще сейчас неадекват! — Так, полегче, Иоаким. Мама ради тебя так поступает. — Ради меня мне лучше сидеть дома, вместо того чтобы идти на концерт Йоддски? — Насколько я знаю твой вкус, да. — Черт! — Ладно тебе, Иоаким, взбодрись! — Мне даже Йоддски послушать нельзя — какая уж тут бодрость! Звонок прервался. В первый раз в жизни Иоаким бросил трубку, Рино это не понравилось. Сын очень изменился с тех пор, как начал принимать риталин, и кем бы ни был этот Йоддски, но из-за него в мальчике пробудился характер прежнего Иоакима. Поэтому Рино тут же возненавидел этого певца. На часах было четверть двенадцатого, когда пятеро мужчин отправились в ночной розыск. Фалк был уверен, что Симскар спрятался где-то в горах, так как он практически самый одинокий волк на всю Рейне. Поэтому все согласились, что проверять стоит только заброшенные дома, все гаражи и сараи. Ленсман с одним из своих офицеров отправились исследовать разросшуюся деревню, которая и составляла Рейне, а все остальные сосредоточились на постройках на другой стороне бухты. Они договорились встретиться в участке в пять часов. И, если Симскара до тех пор не найдут, снова начать розыск, как только рассветет. Рино прекрасно понимал, что все это мероприятие — выстрел вслепую, потому что, хотя Рейне был невелик, здесь было несметное количество закоулков и местечек, где Симскар мог бы укрыться. Надежда была только на то, что когда он поймет, что полицейские ищут его, то испугается и сдастся сам. Целый час Рино без отдыха чавкал по непролазной грязи, в свете фонарика виднелись только камни и жухлая осенняя трава. Инспектор решил сыграть ва-банк. Погасив фонарь, он направился к дому Шура Симскара. Как и ожидалось, дом был пуст. И все-таки Рино решил подождать, надеясь, что беглец вернется домой. Совершенно очевидно, что Симскар удирал без подготовки, так что очень скоро ему потребуется одежда и еда. А для того, кто не может говорить, да еще и опасается людей, единственным вариантом остается свой собственный дом. Рино решил залечь в засаду возле дома, так как из-за запаха внутри находиться было невозможно. Он спрятался за одним из валунов, откуда отлично просматривался вход. Он заранее закрыл дверь в подвал и все окна — так что Симскару пришлось бы воспользоваться основным входом. В третьем часу ночи Симскар так и не появился, еще через час ленсман сообщил, что в Рейне его не было. И все отправились отдыхать. Рино решил еще немного подождать. В своем укрытии он был защищен от сильного ветра, и, тем не менее, холод постепенно проникал под одежду. Симскар должен был промерзнуть до бесчувствия, если, конечно, он не нашел себе настоящее убежище. Ночью все выглядело иначе. Высокие горы превратились в плотные сомкнувшиеся стены, контуры которых едва проступали на ночном небе. Рино повсюду окружали камни, одни огромные, высотой с дом, другие настолько поросли мхом, что едва выступали над поверхностью земли. Рино регулярно менял позу, разминал затекшие конечности. К четырем часам силуэт Симскара начал проступать в небольших валунах, но, приглядевшись, инспектор каждый раз убеждался, что рано обрадовался. Он даже задремал, и ему приснился свежесваренный кофе на столе в теплом участке, как вдруг его внимание привлек какой-то звук. Он затаился, прислушиваясь, пытаясь уловить отзвук, затем вытянул шею и постарался различить какое-нибудь движение. Лишь ветер трепал пожухлую траву. И снова звук, какой-то треск. Рино понял: Симскар разбил окно на другой стороне дома. Инспектор прокрался вперед, ползком по покрытым влажным мхом камням. Осторожно вжался в стену дома и заглянул за угол. К стене была прислонена лестница, одно из окон в гостиной было разбито. Симскар пролез внутрь. Первым желанием Рино было вызвать подкрепление, но офицерам понадобилось бы не менее пяти минут, чтобы добраться сюда, а Симскар вряд ли собирался находиться в доме так долго. Рино быстро пробрался к входной двери. Именно он предложил оставить дверь незапертой и теперь осторожно потянул ее на себя. Приглушенный скрип, как понадеялся инспектор, утонул в шуме ветра. Пахло все так же сильно и тошнотворно, но Рино вытерпел. Пока он медленно пробирался по коридору, сердце колотилось в груди. Он слышал Симскара, но не мог понять, откуда доносился звук, только приглушенное шуршание где-то в доме. Врываться внутрь без подмоги было скорее бессмысленно, чем храбро, так что он отправил ленсману сообщение, где написал, что Симскар в доме, а сам он заходит внутрь. А затем он отключил на телефоне звук. Следующая дверь была открыта. Рино, прижавшись к стене, двигался внутрь и вдруг заметил, что в доме стало совсем тихо. Мертвецки тихо. Значит, Симскару известно, что в доме кто-то есть. Рино осторожно прошел в гостиную. Отражение на полу. Разбитое стекло. Он быстро огляделся, затем на цыпочках прошел в спальню Симскара. Рино и представить себе не мог, как тот мог спать в такой вони. Он осторожно достал телефон. Два неотвеченных вызова, оба от ленсмана. Они явно уже близко. Рино аккуратно коснулся ручки двери. Открывая дверь, он услышал скрип потолочной балки. Симскар был на чердаке. Рино вернулся в коридор и по чердачной лестнице осторожно прокрался наверх. Он не видел ни ступенек, ни краев лестницы, лишь кромешную темноту впереди. На полпути он остановился, решив, что стоит дождаться подкрепления. Симскар все равно заперт на чердаке — ну разве что у него была припасена веревка и подготовлен путь побега. Рино решил испытать удачу. Он поднялся еще на несколько ступенек, однако лестница закончилась раньше, чем он ожидал, и он растянулся на полу чердака. Не успел он подняться, как почувствовал сильнейший удар в плечо. Он скатился на несколько ступенек вниз и едва поймал равновесие, как Симскар снова напал на него. Падая с лестницы, Рино больно ударился, но успел сгруппироваться и прикрыть голову. Стены задрожали, когда он врезался в них, звериный рык наполнил весь дом. Симскар исчез в глубине дома, Рино отчаянно попытался его преследовать. Воздух пронзил луч света, и он понял, что это фары полицейского автомобиля. В этот момент одно из окон в гостиной взорвалось осколками стекла. Симскар выскочил наружу. Рино собирался было рвануть за ним, но куски стекла все еще торчали в раме, так что он метнулся к двери. На лестнице он столкнулся со своими коллегами, которые прижали его к стене, не сразу узнав. — Он выскочил из окна! — Где? — Позади дома. Скорее! Нога болела и не слушалась, но Рино последовал за офицерами за угол дома. Темноту пробивали три луча фонарей, как в лазерной игре, возбужденные голоса разбивали ночную тишину, но Рино быстро понял, что Шур Симскар сбежал и добрался до мест, которые он знает гораздо лучше других. И у них нет никаких шансов его отыскать. Глава 31 Его закатили в лифт. Ее запах тут же заполнил все пространство. Никто из медсестер ничего не говорил, но он знал, что их взгляды прикованы к его изуродованному лицу. Дверь лифта открылась, его вывезли наружу. Металлические детали кровати позвякивали из-за неровностей бетонного пола. На несколько блаженных секунд он поверил, что избавился от Дьявола. А оказалось, она почувствовала, как что-то назревает, и решила срочно его перевезти. Открылась дверь автомобиля, кровать закатили внутрь. Ничего не значащие вежливые слова и пожелания Герою покоя в новом доме. Дверь закрылась. По запаху он понял, что она сидит рядом. Очевидно, она что-то наврала своим коллегам и добилась его перевода из пансионата. Когда машина отъехала, он задремал. Внезапно он увидел мать, четче, чем когда-либо. Клетчатый фартук повязан у нее на животе, волосы собраны в хвост, от этого лицо казалось более худым, чем на самом деле. Она выглядела несчастной. Он понял, что вообще не помнит, чтобы мать улыбалась или радовалась. В тот день она испекла мальчикам булочки, булочки с повидлом. Это было что-то новенькое, и они набили животы до отвала. Еще им дали газировку, каждому по бутылке, хотя обычно такое угощение они получали только на Рождество или на день рождения. И хотя они с братом счастливо переглядывались, был какой-то привкус у этой радости, как будто в воздухе витало предчувствие трагедии. Мать казалась задумчивой, вместе с ними не ела. Когда все булочки были уничтожены, она выгнала их во двор. Слишком хороший вечер, чтобы сидеть дома. В тот год это был самый теплый летний день, и они вернулись домой только поздно вечером. Отец был дома, взгляд его пылал от ярости, а вот матери нигде не было. В тот момент он все понял. Дорога заняла всего несколько минут. Без каких-либо объяснений кровать выкатили из автомобиля и внесли в дом. Другие запахи и эхо подсказали ему, что потолки здесь гораздо ниже, чем бывает обычно в социальных учреждениях. Он точно все еще находился в Рейне, но где именно? Он не мог различить свет и темноту, и все же казалось, что вокруг него сгустилась вечная тьма. Колеса кровати поставили на тормоз — он приехал. Дверь открылась, ее запах исчез. Через десять минут дверь снова открыли. Шаги были незнакомыми: тяжелые, шаркающие, из-за них кровать слегка вибрировала. Запах какой-то неопределенный. Он слышал дыхание, тяжелое, больше похожее на сопение. Посетитель даже не пытался скрыть свое присутствие. Он лежал, не зная, чего ожидать. Его гость вел себя очень странно. Он вздрогнул, почувствовав прикосновение к шее. Он испугался, решив, что его сейчас задушат, но посетитель просто стоял и рассматривал его. Затем медленные приволакивающие шаги вокруг кровати, сопровождаемые тем же носовым дыханием, как будто человеку было важно рассмотреть его со всех сторон. И хотя ситуация определенно казалась угрожающей, что-то подсказывало ему, что тот, кто снова замер возле него, не хотел причинить ему зла. Вдруг он понял. Это она, умственно отсталая девочка. Вот и последнее доказательство того, что все происходящее — месть. Давно задуманная месть. Я так и не простил ее за то, что она сделала. Она пришла к выводу, что не может так больше жить, и выбрала самый простой выход. Самый простой и самый малодушный. Каждый вечер с того самого дня я говорил с ней, спрашивал ее снова и снова, почему она бросила меня. Я понимал, что ей досталось, но все равно я не хотел, чтобы она покоилась с миром. Я хотел, чтобы там, в потустороннем мире, она не находила бы себе места и мучилась чувством вины. Поэтому я продолжал обвинять и задавать вопросы: как она могла? Почему она бросила меня с ними: отцом, умеющим только ненавидеть, и братом, с которым у меня не было ничего общего? В тот вечер во мне что-то умерло, Алине. А потом постепенно вырос новый я. Тот, кем я стал. Глава 32