Мирослава хотела спросить, почему же как на грех но воздержалась. И Караваева продолжила свой рассказ: – Живота у Адочки заметно не было, и Руднев, не догадываясь о том, что она беременна, сделал ей предложение. Я посоветовала моей девочке во всём признаться жениху, но Ада ни в какую. Владлен Егорович тогда уже был очень богат, и она побоялась, что он не захочет воспитывать чужого ребёнка. Тогда я, недолго думая, решила убить сразу двух зайцев. У меня была вторая племянница – Лидочка. Они с мужем очень хотели ребёночка, но так получилось, что бог им его не давал. Вот мы и решили, что Лида с мужем удочерят родившуюся девочку. УЗИ уже показало, что у Ады родится дочка. Лида с мужем в то время жили в другом городе. И тут нам снова подфартило, Владлен Егорович по делам вынужден был отсутствовать в течение четырёх месяцев. Ада сказала, что пока поживёт у меня. На самом же деле мы поехали с ней к Лиде, там Ада и родила. Для того чтобы никто ни о чём не догадался, сёстры решили больше не видеться. – Круто! – не удержалась Мирослава. – Я тоже этого решения своих девочек не одобряла, – тяжело вздохнула Караваева, отвечая не на слова, а на выражение лица детектива, – но примирилась с ним. Когда Ксении было лет десять, Лида с мужем переехали в наш город, а вскоре Лида и Ксюша остались вдвоём. Я жила в своём доме, но часто их навещала, а они меня. Уже не было в живых ни мужа Лиды, ни Владлена Егоровича, и я говорила племяннице, что надо бы опять начать родниться с сестрой. Но теперь уже Лида не хотела признавать Аду своей сестрой. – Почему? – Боялась она, сердечная, что Ксения узнает, что родная её мама не она, Лида, а её сестра Ада. – Понятно, – проговорила Мирослава, ничуть не убеждённая в правильности решений и поступков двух сестёр. – А тут, надо беде случиться, – снова заговорила Фаина Никаноровна, – Лидия тяжело заболела. Ей потребовалось лечение за границей. А оно таких денег стоит! – Караваева схватилась за голову и, тяжело вздохнув, продолжила: – Но когда вопрос встал о жизни и смерти Лидочки, я наплевала на все их запреты и, позвонив Аде, рассказала ей всё, как есть. А она хоть и не отличалась человеколюбием, не смогла отказать в помощи родной сестре и дала денег. Ксении мы с Лидой рассказали об Аде как о её родной тётке. Она долго не могла взять в голову, почему это она столько лет ничего о ней не знала. Мы твердили как заведённые, что так сложились жизненные обстоятельства. Ксения и верила нам, и не верила. Но в то время для неё главное было спасти мать, и она приняла помощь тётки. А тут Аде шлея под хвост попала, она решила во что бы то ни стало познакомиться с Ксенией поближе и настояла, чтобы на время пребывания Лидии за границей Ксения пожила у неё. – Зачем ей это было надо? – спросила Мирослава. – Я подозревала, что Ада хочет Ксении признаться, что она и есть её родная мать. Я заклинала Аду не делать этого. И она мне пообещала. Но я так и не поверила ей до конца. – Вы, конечно, не знали, что Ада Константиновна составила завещание в пользу своей вновь обретённой дочери? – Откуда?! – отмахнулась Караваева. – Однако основной инстинкт победил в Аде Константиновне материнский, – тихо проговорила Мирослава. Но все трое услышали её. Парни сразу поняли, что она имела в виду, а Фаина Никаноровна покачала головой, и по всему было видно, хотела задать детективу вопрос, но по причине, известной только ей, так и не озвучила его. Вместо этого свой вопрос Караваевой задала Мирослава, хотя и не слишком-то надеялась на ответ. – Фаина Никаноровна, вы помните, как звали парня, с которым встречалась Ада Константиновна и от которого родила свою дочь? – Отца Ксении, – к её удивлению, отчеканила старушка, – звали Кирилл Несторович Пинчуков. – Откуда вам это известно? – Я выпытала его имя у Ады. И наводила о нём тогда справки. Даже думала заставить его жениться на Аде. Но то, что я узнала о нём, мне не понравилось, и я оставила свою затею. – И почему же он был недостоен вашей племянницы? – Во-первых, с тех пор как его выперли из армии, он нигде постоянно не работал. Перебивался случайными заработками. Но жил на широкую ногу. Я заподозрила его в том, что он связан с ворами или чего ещё похуже. А во-вторых, добрые люди сказали мне, что он обхаживает вдову торговца рыбой. – Какой рыбой? – удивились все трое её слушателей. – Обыкновенной. Мороженой. У неё было два магазина на разных рынках. – И что же, женился он на ней? – Чего не знаю, того не знаю, – развела руками Караваева, – я больше не интересовалась его судьбой. Из чистого любопытства Мирослава спросила: – А где же ваша племянница познакомилась с таким сокровищем? – Известно где, – сердито фыркнула Караваева, – на танцульках! – На танцульках? – Они в ту пору дискотекой назывались. – Да, было такое явление. «Что ж, где теперь Пинчуков и чем он занимается, будет нетрудно выяснить», – подумала Мирослава и спросила: – А у Ксении, кроме вас, ещё есть родственники, может быть, дальние? – Ни дальних, ни близких нет, – отрезала Караваева, – только я и Лида. «Родственники могут быть со стороны биологического отца Ксении, но Караваева о них, естественно, не знает», – решила Мирослава. Она вспомнила слова Ксении, что капля крови с её юбки может принадлежать помощнику нотариуса, подарившему ей розы. Как там бишь его? А! Андриан Окаров. Не Пинчуков… Но поговорить с помощником нотариуса всё равно стоит, так как именно он в ночь убийства Рудневой по просьбе своего шефа выходил из дома за оставленными в машине документами. Но из протоколов, которые майор всё-таки показал Мирославе, было видно, что сам Окаров не обмолвился даже словом о том, что покидал дом. Однако она решила отложить разговор с Окаровым на потом и побеседовать ещё раз с горничной Ганиной. Глава 24 Мирослава подумала, что ей пока больше не следует светиться в доме Рудневых, и, позвонив Тамаре, попросила девушку прийти к дубу, к которому так любил прижиматься её отец Глеб Лазаревич. Тамара оценила шутку и, хмыкнув, пообещала явиться к восьми вечера. Было ещё довольно светло, и Мирослава, подойдя к дереву без двух минут восемь, сразу заметила девушку. Тамара в своём пёстром платье на фоне тёмной коры была похожа на диковинную бабочку. – Привет, – обронила детектив. – Привет, – ответила девушка, – прижимайтесь тоже, если любопытные увидят нас, то решат, что доченька пошла по стопам отца, ещё и фанатку с собой к дубу прилепила. – А что, о пристрастии вашего отца к дубам известно многим? – Да практически всем аборигенам, – улыбнулась горничная. – Что ж, отлично, – Мирослава прижалась к дубу и спросила: – Тамара, вы не помните, в тот вечер никто не проливал на себя сок, кофе, вино? Девушка посмотрела на детектива с изумлением и спросила: – А вы откуда знаете? – Я не знаю, – тихо ответила Мирослава, – просто предполагаю. Девушка вздохнула и призналась: – Я пролила вино на Окарова, но, честное слово, я нечаянно, – тут же заверила она. – И как же это случилось? – спросила Мирослава. – Вы несли поднос с бокалами? – Угу. – И он налетел на вас? – Нет! В том-то и дело, что это я на него налетела! Я чуть не умерла от ужаса! – видимо припомнив пережитые ощущения, Тамара прижала руки к груди. – И что было дальше? – спросила детектив. – Я сдуру предложила ему папину одежду. Но он отказался! – И что? – Покинул гостиную и вернулся минут через двадцать в других брюках и рубашке. – Что же стало с одеждой, залитой вином? – Я хотела отдать её в химчистку, а потом вернуть ему. Но он отказался и попросил меня не беспокоиться и вообще забыть об этом инциденте. – Но вы не забыли, – констатировала Мирослава. – Да разве забудешь такое! – воскликнула девушка. – Ведь вещи у Окарова дорогие. Хорошо, что с ботинок вино можно стереть. Они у него вообще итальянские! И стоят уйму денег! – А вы откуда знаете? – Я хорошо разбираюсь в брендовых вещах, – гордо заявила девушка, она улыбнулась, – образовываюсь, я же не собираюсь весь век в этом болоте просидеть. «Лихо, – подумала про себя Мирослава, поняв, что болотом Тамара назвала обитель богачей «Тихую гавань». – А может, и впрямь болото, – мысленно согласилась она, – если здесь затхлым пахнет». Поблагодарив девушку, Мирослава отлепилась от ствола дуба и пошла по направлению к оставленной недалеко «Волге». Она позвонила Миндаугасу и сказала: – Морис, постарайся как можно скорее раскопать всё, что можно, о помощнике нотариуса Ильи Артемьевича Белоногова Окарове Андриане Кирилловиче, а также о его родителях.