– И тем не менее я уверена, что Измаилов женился по большой любви, – с самым серьёзным видом проговорила Мирослава. Вероника в изумлении вытаращила на неё глаза. – Я имела в виду любовь к деньгам, – пояснила, рассмеявшись, Мирослава. Молодая женщина, оценив её шутку, рассмеялась вместе с ней, а потом добавила мстительно: – Так ему и надо! Пусть теперь помучается! – Вы имеете в виду писаную красоту его жены? – Не только. Работая у Рудневых, он большую часть времени прохлаждался или ублажал хозяйку. А теперь трудится в поте лица, отрабатывая свой кров и хлеб. – Неужели Нина Ивановна, – в притворном ужасе спросила Мирослава, – ещё и заставляет его работать? – Представьте себе! – фыркнула Вероника. – Эта бабища совершенно не ценит попавшее в её руки сокровище. И большую часть дня Анатолий Иванович сидит в её лавке. – Так эта лавка теперь и его, – заметила детектив. – Как бы не так! Нина Ивановна не дура! – На этот раз в голосе Вероники прозвучали уважительные нотки. – Она заключила с ним брачный контракт, – Вероника помолчала, – правда, оставила ему надежду. – Какую? – В случае её смерти всё добро достанется Измаилову. – Вот так жёны и подталкивают мужей к противоправным действиям, – то ли в шутку, то ли всерьёз пробормотала Мирослава. Вероника пожала плечами: – Толик её не убьёт. – Почему? – Кишка тонка. – Тогда можно не волноваться за жизнь мадам Измаиловой. И вдруг Вероника почувствовала, что шутки закончились. Она ожидала каких угодно вопросов, но только не того, который задала Волгина. – А теперь самый главный вопрос, – проговорила Мирослава, не отрывая взгляда от лица Вероники. – Были ли у Ады Константиновны дети? Глаза Вероники округлились. – Дети? – проговорила она недоумённо. – Какие дети? – Самые обыкновенные. – Но откуда? – продолжала изумляться бывшая горничная. – От мужа или от любовника. – Ну что вы! – отмахнулась Вероника. – Не было у неё никогда никаких детей. Если хотите знать, она их вообще терпеть не могла! – С чего вы это взяли? – усомнилась детектив. – С того, что Ада Константиновна деток называла всякими обидными словами, самым приличным из них было – слюнявчик. А большую часть её слов о детках у меня лично язык не поворачивается повторить. – Понятно. Что ж, извините, что потревожила вас. – Ой! – спохватилась хозяйка. – Я мало того, что ничем не помогла вам, так ещё и чаю не предложила. Может, сейчас попьёте? – её васильковые глаза смотрели на Мирославу просительно. – Спасибо, – невольно улыбнулась Мирослава, – но сейчас я очень спешу. Как-нибудь в другой раз. – Все так говорят, – со вздохом отмахнулась Вероника, – а потом пропадают с горизонта и больше не возвращаются. – Что-то вы слишком пессимистично настроены для столь очаровательной женщины и счастливой мамы. – Ой, и правда, что это я, – рассмеялась женщина, – точно капусту квасить собралась. – Так с улыбкой на губах она и проводила детектива. Глава 22 Разговаривать с Измаиловым Мирослава не собиралась. Пытать его о том, были ли у них с Адой Константиновной дети, показалось ей бессмысленным. Рожать от шофёра, да ещё тайно, Рудневой не имело смысла. Но в «Продуктовую лавку» она всё-таки заехала, чтобы посмотреть на Анатолия Ивановича. За прилавком она увидела довольно высокого, но оплывшего блондина. «Вероятно, Измаилов раздобрел от сытой и бесперспективной жизни», – подумала она. Чтобы не уходить из лавки с пустыми руками, Мирослава купила коробку конфет «Птичье молоко», полкило галет «Вёрсты» и две бутылки газированной «Волжанки». Воду без газа она не любила, хотя и знала, что лучше пить негазированную. Конфеты предназначались бабушке Ксении Моравской, а галеты они с Морисом любили грызть с несладким чаем. Мирослава надеялась, что и Данила не откажется составить им компанию. Хотя друг детства Мирославы Шура Наполеонов в таких случаях всегда восклицал: – Вы хоть убейте меня, но я не понимаю, как можно грызть пресные печенья, запивая их несладким крепким чаем. Но детективы в ответ только посмеивались над другом-сладкоежкой. Когда Волгина уже собралась уходить, из боковой двери выплыла матрона весом килограммов в сто двадцать. Её рыжие волосы выбились из-под шляпки зелёного цвета, которая абсолютно не шла к её конопатому лицу. – Как идёт торговля, милый? – пропела она оперным басом. – Всё хорошо, дорогая, – ответил Измаилов, успевший нацепить на постное лицо улыбку. Мирослава поспешила покинуть воркующих голубков. Оказавшись на улице, она посмотрела на часы и передумала сразу же возвращаться в гостиницу. Она подумала, что время ещё раннее и стоит попробовать встретиться с нотариусом Рудневой. Даже если он не откроет перед ней все карты, она вполне может выяснить некоторые детали. Например, по словам Рогачёва, Белоногов забыл в машине важные документы и выходил за ними. То есть вполне мог что-то видеть или слышать, но не потрудился сообщить об этом полиции. Забравшись на водительское сиденье, Мирослава пристегнулась. Хоть местность, можно сказать, сельская, но не зря говорится в народе, что «бережёного бог бережёт». Она опустила стекло, и ветерок тотчас внёс в салон бодрящие ароматы разнотравья и молодой листвы. Не спеша она тронула свою «Волгу» с места. В конторе Белоногова не было ни души, даже его помощник Андриан Кириллович Окаров отсутствовал. Правда, если соблюдать точность, одна душа в приёмной всё-таки была. Юная особа стояла у окна и самозабвенно полировала собственные ногти. На вошедшую в помещение Мирославу она не обратила ни малейшего внимания. И той только оставалось гадать, является ли девушка секретарём нотариуса или просто залетела сюда случайно, как птичка в открытое окно. Тем более что сама девушка очень походила на диковинную птичку. Вместо волос у неё на голове торчали разноцветные пёрышки. Одежда своим клинообразным кроем и расцветкой тоже напоминала перья прилетевшей из дальних стран птицы. Мирослава вошла и направилась к двери в кабинет нотариуса. – Ой, а вы к кому? – только тут блестящие карие глазки устремились в сторону Мирославы. – Мне нужен Илья Артемьевич Белоногов, – ответила Волгина. Девушка снова ойкнула и на этот раз даже развела руками, ответ её умилил Мирославу. – А Андриана Кирилловича нет. Он уехал по поручению своего начальника. «То ли со слухом у неё не всё в порядке, то ли с мозгами», – вздохнула про себя Мирослава, а вслух проговорила: – Мне господин Окаров и не нужен. Я пришла как раз к его начальнику. Белоногов, надеюсь, на месте? – Куда же он денется, – ответила девушка и снова принялась полировать свои ногти. – Так доложите ему, что к нему пришла детектив Мирослава Волгина. Эти слова не произвели на девушку должного впечатления. – Я что, нанималась, что ли, докладывать ему обо всех, кто его домогается, – пробормотала она недовольно. – Простите, – проговорила Мирослава удивлённо, – разве не в этом заключается ваша работа? – Нет, – девушка по-птичьи склонила голову набок и, видя недоумённый взгляд Мирославы, снизошла для объяснения: – Я тут убираю! – Убираете?! – Мирослава посмотрела на ногти девицы. – Ну да, полы мою, пыль вытираю, и уж поверьте, это моя заслуга, что господа тут по уши грязью не заросли. Мне уже надо бежать, я и так пропустила начало лекции. А всё Симка: ах, Ларочка, ах, солнышко, – передразнила она писклявым голосом неведомую Симу, – побудь тут, пожалуйста, пока Окаров не вернётся, а то у меня брат рожает! – Брат рожает? – машинально повторила Мирослава. – Ну да, взяли моду рожать с мужьями. А между прочим, сноха у Симки девушка крепкая, брат же, наоборот, хрупкий, как нарцисс, и ранимый. Он уже там раз десять в обморок упал. Я говорила им, чтобы вообще его в роддом не брали. Пусть бы дома сидел и переживал. Так нет же, потащили парня с собой. – А Сима зачем пошла с ними? – вырвалось у Мирославы. – Как зачем? – искренне удивилась её недогадливости девушка. – Сноха же рожает! А кто брата Симкиного в чувство будет приводить и утешать? – Понятно. Так я войду к Белоногову?