- Пока ещё не все, но будут со временем. В любом случае, эти сволочи у меня на крючке, и им с него не слезть. Но вернёмся к нашим баранам. Так, вроде, у вас, русских, говорят? - Я не русский, - возразил, было, я, а потом вспомнил про Лазарева и осёкся. Тьфу ты, чёрт. Национальность по отцу, отец русский, да ещё и самых знатных кровей, потомок Романовых. Стало быть, и я русский знатных кровей. Да. Точно. К этому придётся долго привыкать. Я усмехнулся и покачал головой. Джек, что меня удивило, ответил мне ровно таким же взглядом и жестом. На немой вопрос, явно отразившийся на моём лице, он сказал: - Я долго привыкал к тому, что у меня, как выяснилось, русская дочь. Наполовину, конечно, но когда эта половина от Ирины Деревко, сами понимаете. Так, повторюсь, вернёмся к нашему делу. После уничтожения Гарантии вы оба сможете жить спокойно там, где сочтёте нужным, и навсегда выйдете из игры. Формально Вы, Сарк, будете сотрудничать с ЦРУ всю оставшуюся жизнь, потому что о Вашем преступном прошлом пока никто не забыл. Одна осечка – и Вы окажетесь в тюрьме. Ясно? И там Вас будут судить по всем правилам, установленным в США. Однако контролировать Вашу деятельность буду лично я, так что, надеюсь, проблем не возникнет. При одном условии, конечно. Условие можно было не озвучивать. Я всё прекрасно понимал. Я на карандаше у ЦРУ, и это не будет иметь значения, пока мы с Сидни вместе. То есть пока смерть не разлучит нас - и возможно, эта смерть явится ко мне в образе Джека Бристоу. - Зачем Вы это делаете? – всё-таки спросил я. - Из желания всё контролировать? - Потому что Вы, мистер Сарк, спасли мою дочь и потрудились сообщить мне, что она жива, - ответил он. - Как бы отвратительно я к Вам ни относился, как бы меня ни тошнило от факта, что из всех мужчин на свете Сидни спит именно с Вами, я перед Вами в долгу. Не могу сказать, что мне это приятно как осознавать, так и констатировать. - Легендарный Джонатан Донахью Бристоу, старший офицер ЦРУ, в долгу перед Джулианом преступником номер пять в списке самых опасных из ныне живущих, - заметил я, не в силах удержаться от сарказма. - Номер шесть, - поправил Джек, отзеркалив мою интонацию. - Это во-первых. А во-вторых, Ваше отношение к Сидни существенно смягчает Ваши повинности. - Мистер Бристоу, должен сказать, что это всё весьма приятно слышать, - сказал я. - Тогда давайте резюмируем наши договорённости. Мы с Сидни продолжаем работу по уничтожению Гарантии, Вы гарантируете, что ЦРУ нам не помешает. В случае чего Вы берёте ответственность на себя, потому что мы двойные агенты, действующие под прикрытием, подотчётные лично Вам и исключительно Вам. Всё верно? Джек кивнул. - Отлично, - обрадовался я. - Также, я, в свою очередь, гарантирую Вам, что ни сейчас, ни потом, ни когда-либо в этой жизни мы не вмешаемся в Вашу вендетту по поводу "определённых лиц" из ЦРУ, которые инсценировали смерть Сидни год назад. - Ну почему же, - возразил Бристоу. - Вы, если хотите, можете. Я подумал, что ослышался. - В каком смысле? Что - могу? - Оказать мне помощь и содействие в работе с этими людьми, - глядя мне в глаза, сказал он. - Работа подразумевает всё, в чем Вы, насколько я знаю, очень компетентны. Пытки, вытаскивание и дешифровка информации, физическое устранение - как объектов, так и самих последствий устранения. Ваш опыт мне очень пригодится, мистер Сарк. И тут я похолодел, потому что оценил замысел Джека Бристоу в полном объеме. Он действительно обставил меня так, как положено опытному матёрому агенту против подающего надежды юнца. Всё сходится. Я помогаю ему убивать предателей в ЦРУ, и когда всё вскроется, руки запачканы не у славного старины Джека Бристоу, а у треклятого Сарка с его гибкой верностью, которому дали шанс смыть грязь со своего имени и поработать на правительство, а он, как и положено паршивой овце, взялся за своё. Статус перебежчика и агента по незаконным операциям автоматически слетает, и раскрывает меня лично экс-куратор Джек Бристоу. Он получает повышение, потому что рассекретил, захватил и сдал такого подлеца, а я получаю электрический стул. Или, может быть, казнь проведут инъекцией. Видимо, по моему взгляду Джек Бристоу понял, что я понял, потому что его губы скривились в очень недоброй усмешке. - Ты же не думал, что я позволю дочери связаться с тобой, правда? - спросил он. - Даже если бы она сделала это в трезвом уме и твердой памяти? - решил уточнить я. - Особенно в этом случае, - отрезал Бристоу. - Моя дочь неразборчива в выборе мужчин и не способна отличить друзей от врагов. Поэтому будет следующим образом: вы разваливаете Гарантию, Сидни выходит из игры, а ты помогаешь мне разобраться с предателями в ЦРУ. Далее каждый получает то, что заслужил: моя дочь - покой, я - спокойствие за её безопасность, а ты - возможность смыть кровью все преступления, которые натворил за свою недолгую, но гнусную жизнь. Есть возражения? - Кроме тех, кто мне не хочется умирать за чуждый мне патриотизм, и никакого героического пафоса, равно как и мук совести по поводу моих поступков, я не испытываю? - хмыкнул я. - Если тебе что-то не нравится, могу пристрелить тебя прямо здесь, - пожал плечами Джек. - Но если доля только в мотивации... Ирина сказала, ты был готов отдать жизнь за Сидни. Я предоставляю тебе шанс пожертвовать собой на благо любимой женщины. Это, судя по всему, соответствует твоим идеалам и ценностям. Ты уходишь, как герой, отомстив тем, кто лишил её года жизни, а Сидни свободна и живет вне опасности и шпионских игр. Я промолчал. Что тут скажешь. У Джека Бристоу было всё спланировано блестяще. Он прекрасно знал, что я в его руках. Сбежать/дать себя убить сейчас, до развала Гарантии - значит, бросить Сидни, а на это я пойти не могу. Она ещё не будет в безопасности. Стало быть, выбора нет. И выхода тоже. Кажется, именно так выглядят сделки с дьяволом. Куда ни плюнь, ты теряешь и жизнь, и душу, и любовь, а козлорогий хмырь потирает свои вонючие когтистые лапы, довольно осклабившись. - Значит, решено. Будет так, как лучше для Сидни, - Джек довольно потёр руки. - И раз на сегодня всё обсудили... - А у меня никто не хочет спросить, что для МЕНЯ лучше?! Мы синхронно обернулись на этот возмущённый женский голос. Сидни стояла напротив нас с пистолетом в руках, поочерёдно переводила прицел с меня на отца и смотрела на нас обоих ненавидящим взглядом. Глава 22. Больше никаких тайн Я знала, что он что-то от меня скрывает. Мы договаривались строго: за Гарантией наблюдаем, информацию проверяем и анализируем, действуем тихо и тайно, в прямые взаимодействия с их стороной не вступаем. Особенно в физические. Никаких мордобоев, трупов и перестрелок. Но Сарк вернулся побитым и рассказал мне какие-то глупости об охране, которую он устранил, но при этом совершенно не нервничал по поводу того, что мы подставились. А потом ещё взялся отвлекать моё внимание предложением руки и сердца. Конечно, с учётом того, что я врала ему всё это время, едва ли стоит рассчитывать на его полное и безоговорочное доверие. Тем не менее, всё-таки меня неприятно укололо то, что на моё признание по поводу памяти не последовала ответная откровенность. И вот, мы сидим в этом дурацком суши-баре, ему кто-то звонит, он меняется в лице, опять рассказывает мне какие-то сказки и поспешно сваливает, а я должна его дожидаться, попивая шампанское. С Джулией Торн, может быть, такая история и прокатила бы. Да только я Сидни. И Сарк об этом должен прекрасно знать. Или хотя бы держать в голове. Разумеется, как только он покинул заведение, я тоже вскоре оттуда исчезла и отправилась вслед за ним. Мне не надо было висеть у него на хвосте, ловить такси и говорить "за той машиной, пожалуйста". Пока он спал, я установила на его вещах трекер. Ни за что бы так не поступила, будь он со мной откровенен. А раз у нас отношения формата "доверяй, но проверяй", то без обид. Хорошо было снова стать собой и не отвлекаться на игру в Джулию. Трекер, заблаговременно припаркованная около суши-бара машина - на всякий случай. Я шпионка, это из меня никто и ничто не вытравит. А ещё я хронически связываюсь не с теми парнями. Моему изумлению не было предела. Сарк встречался с моим отцом. Я испытала смешанные чувства. Во-первых, хотелось выскочить из укрытия и кинуться к отцу на шею. Во-вторых, моментально стало стыдно перед Сарком за недоверие - он же для меня старался, вышел на контакт с папой, рискуя, как минимум, тем, что отец ему голову прострелит! С этим пониманием пришло и следующее. Теперь ясно, зачем Сарку понадобился весь этот цирк с предложением. Он хотел произвести впечатление на отца - достаточное, чтобы остаться в живых. Я почувствовала себя пешкой в чужой игре. От эйфорической радости и чувства вины перед Джулианом не осталось и следа. Я разозлилась. Мне больше не хотелось обнаруживать своё присутствие. Я решила послушать, о чем они будут говорить. Голос отца. Я не слышала его год с небольшим. Папа. Папочка. Господи. Пожалуй, только в этот момент я полностью осознала, насколько мне не хватало отца всё это время. Его голоса, спокойной собранности, неколебимой уверенности, что всё будет хорошо, глубинного знания, что всегда, в любой ситуации, что бы ни случилось, он сможет меня защитить и спасти. К горлу подступил комок. Отставить слёзы, Сидни Бристоу! Успеешь ещё, если потребуется. - Мистер Сарк, - сказал папа. – Я проверил Вашу информацию. Всё оказалось правдой: и насчет двойного агента Гарантии в Управлении, и насчет того, что ЦРУ подставило мою дочь. Это они подбросили её ДНК на место преступления. Мало того, определенные лица всё это время знали, где держат Сидни. От услышанного мне резко подурнело. Показалось, что я ослышалась, но нет, увы, нет. Я схватилась руками за выступ гаража, за которым пряталась, чтобы не упасть. Так меня подставили?! Меня подставили свои же?! Просто слили, пристрелили, как загнанную лошадь? И неважно, сколько раз эта лошадь побеждала на скачках... Ну конечно! Конечно. Самое удивительное, что где-то в глубине души я такой сценарий допускала. Несмотря на весь мой шок от этой информации, внутри я как будто была готова услышать именно это. Ну ведь правда, странно, что ЦРУ даже не пыталось отыскать следы одного из лучших своих оперативников! Признали мёртвой, устроили символические похороны, небось, ещё звезду на той самой стене погибших при исполнении торжественно водрузили - и всё. Все эти месяцы вынужденной работы на Гарантию я откладывала момент, когда надо связаться с ЦРУ и рассказать, что я жива. Я откладывала - и не понимала, почему, объясняла это себе какими-то глупостями, от нежелания вновь становиться двойником до нежелания врать Сарку - как будто я и так не врала ему изо дня в день. Теперь сомнений не осталось: это была интуиция. Меня удерживало от выхода на связь подозрение, что меня не ищут неспроста. Но, видимо, с учётом всего пережитого смотреть в эту сторону, анализировать причинно-следственные связи я была не готова. Я боялась. Моя психика защищалась. Так бывает, что ж поделать. Хотелось бы знать, почему со мной так поступили. Что это за "определённые лица"? Кто об этом знал? Кто меня предал? Это был изначальный план, или ЦРУ подключилось на финишной прямой? Что они выиграли, слив меня Гарантии? Я сжала кулаки. Снова предательство, кругом одна ложь! А Сарк, значит, был в курсе, что ЦРУ замешано... Интересно, и давно он об этом узнал? Значит ли это, что он меня щадил и оберегал больше, чем я предполагала? Или же он придерживал эту информацию, решая, как ею лучше распрорядиться, в какой момент выгоднее продать? Отец и Сарк, тем временем, продолжали мериться, у кого круче яйца. "Если вы хоть немного знаете мою дочь", "При всём уважении, я её знаю куда лучше вашего" и далее, далее, далее. Джулиан, кстати, держался молодцом - вести словесную баталию с Джеком Бристоу тот ещё аттракцион. Практически никого не знаю, кто бы успешно с этим справлялся. Разве что мама и, пожалуй, Арвин Слоан в своё время. Правда, тогда папа был вынужден делать вид, что на него работает. А когда делать вид стало не надо, уже не церемонился. И где сейчас чёртов Слоан? Вполне вероятно, что на том свете, и если так - там ему самое место. Потому что не надо шутить с Джеком Бристоу и обижать его дочь. А вот про проект "Рождество" он зря вспомнил. Справедливо, да, но не стоило. Отец этого не простит. А мне это дико больно слышать. Чёрт побери, да что они за люди, мои родители? Одна инсценировала свою смерть, чтобы сбежать, потому что коллеги в КГБ ей дороже дочери, второй эту самую дочь сделал первым подопытным кроликом своего проекта по созданию суперсолдат для ЦРУ из маленьких детей. И оба утверждают, что их действия были обусловлены большой любовью! Стоит ли удивляться, что во взрослой жизни я не отличаю друзей от врагов, любовь от игры и достойных доверия от предателей. Если самые близкие люди в моей жизни, родители, поступали со мной так, как того требовала коньюктура, и до сих пор не испытывают никаких угрызений совести по этому поводу. Теперь я понимала, что неспроста все эти месяцы не выходила на связь не только с ЦРУ, но и с отцом. Видимо, проект "Рождество" я ему до конца так никогда и не прощу. - В Гарантии её полгода пытали, ломали, обрабатывали и превратили в другого человека! - продолжал тем временем Сарк. - Нет больше вашей универсальной терминаторши на страже закона и порядка! Нет солдата без признаков пола и желания жить чем-то, кроме службы! Смиритесь и примите: теперь есть только женщина. И эта женщина заслужила, чтобы её оставили в покое. Даже Вы. Особенно Вы. Я мысленно ему поаплодировала. Судя по всему, на отца это тоже произвело впечатление. - А у тебя есть яйца, сынок, - ответил он. - Значит, не зря я вас обоих перед ЦРУ прикрыл. Я усмехнулась. Очень в духе папы. Постращает для проформы, но в итоге впишется за интересы и дочери, и всех её друзей. Так уже было неоднократно, и на меня это всегда безотказно действовало. Я забывала о прежних обидах и преисполнялась чувством благодарности. Ключ к моему сердцу - мои близкие, дорогие мне люди. Отец это знал и использовал весьма эффективно. Кажется, знал об этом и Сарк. Иначе зачем было так торопиться с этим чёртовым кольцом и "будь моей женой"?! Сарк делает заход в мою душу через налаживание контакта с папой. Папа прикрывает моего избранника перед ЦРУ, выбивает ему амнистию и делает секретным агентом. В итоге - девочка Сидни может быть счастлива, отец и будущий муж с пеной у рта стараются во имя её интересов, один другого круче. Вот только мне совсем не верилось в эту идиллическую картинку. Что-то внутри меня - здравый смысл? интуиция? опыт? - чуяло подвох. И он не заставил себя долго ждать. - Моя дочь неразборчива в выборе мужчин и не способна отличить друзей от врагов, - сказал папа. - Поэтому будет следующим образом: вы разваливаете Гарантию, Сидни выходит из игры, а ты помогаешь мне разобраться с предателями в ЦРУ. Далее каждый получает то, что заслужил: моя дочь - покой, я - спокойствие за её безопасность, а ты - возможность смыть кровью все преступления, которые натворил за свою недолгую, но гнусную жизнь. Есть возражения? Вот этого я от него не ожидала. Интересное выходит кино. Значит, в папиной картине мира я буду продолжать строить отношения с Сарком, будучи ни сном ни духом по поводу гениального плана по смывке прегрешений перед отечеством кровью, а потом в один прекрасный день его убьют при исполнении? Я буду рыдать в три ручья, папа будет утешать меня с непроницаемым лицом, обнимать, говорить, что всё образуется, а потом, скажем, через годы я случайно узнаю, что за этим стоял лично он?! Узнаю, наверно, от вездесущей мамы, которой, впрочем, этот факт не помешает продолжать иметь с ним отношения? И обе стороны, конечно, предложат мне простить это, потому что так было лучше для моего блага! Да и потом, Сидни же не привыкать терять женихов. Одного вскоре после предложения зарезал киллер СД-6 по приказу Слоана, второго зарезала сама, потому что он оказался двойным агентом и работал на врагов, а третьего заботливо убрал отец. Действительно, дело житейское! Наверно, мне самое время было выйти, но я не могла. Меня трясло. Я злилась, но при этом по лицу катились непрошеные слёзы. Детская реакция, Сидни, детская! Психолог объясняла: плачут только дети, взрослые обычно перескакивают форму слёз, надувшихся щёк и неконструктивной обиды в сторону того, что за этим прячется. А это обычно злость и гнев. Эти чувства, с точки зрения психологии, считаются более полезными. В них заключена энергия, которую можно обратить себе на благо. Да, гнев деструктивен, но его вполне можно применить к тем, кто его вызвал. Слёзы же и обиды имеют свойство уходить в самого себя, обращаться в самобичевание, а от этого никакой пользы. Я ненавидела психологов как явление, потому что в моей работе общение с ними обычно обусловлено осечкой агента, вседствие которой попадаешь под подозрение. Но не признать их правоту в ряде случаев не могла. В частности, когда речь о моих реакциях. Меня предало ЦРУ. Меня предали. В очередной раз. Всё, во что я верила, оказалось ложью. Меня предали все, кроме Джулиана Сарка и родителей. Но мой отец уже решил пустить в расход моего любимого человека, потому что я, по его мнению, не умею выбирать мужчин. И это говорит человек, который из всех женщин мира, с которыми можно было строить семью и рожать детей, выбрал шпионку КГБ. А я, вместо того, чтобы злиться, топать ногами и проораться, плачу, как маленькая девочка. Это, наверно, из-за сегодняшнего утра. Несмотря на то, что впервые за долгое время я спала, как младенец, потому что главный груз с моей души был снят, спросонья навалилось тревожное предчувствие. Мне было нервно. Сарк сказал, что отследил переговоры Маккенаса с последним в списке боссом Гарантии. Наша миссия переходила в финальную фазу, но, вопреки ожиданиям, это не принесло мне облегчения. Скорее, наоборот.