— Я и сам могу начать делать их, с парой помощников. Полагаю, что мне вполне по силам собирать одну карету в месяц. Только ради этого не стоит и начинать. А вот когда будут готовы и станки и работники, да изготовят пробные образцы, которые мы испытаем, чтобы впоследствии было как можно меньше поломок, тогда можно будет налаживать производство, и выдавать эдак штук пять в месяц, а может и больше, пока не хочу загадывать. Но вообще я думаю изготавливать до десяти еденгиц. — Ого! А ты не мелочишься. — Причём они будут дешевле чем в других мастерских. — То есть, ты сделаешь то же самое, что и с оружейной мастерской? — Именно. — Не слишком ли сложно? — Ты пользуешься непроливайкой? — вместо ответа, спросил я. — Да. Очень удобная чернильница. Да ими по-моему пользуется уже половина Москвы, и не удивлюсь, если вскоре новинка докатится до самых отдалённых княжеств. Вроде бы ничего сложного, но до чего же удобно. А к чему ты это спросил? — Моя идя. — Правда? — искренне удивилась она. — Да. — А отчего же тогда ты не взялся изготавливать чернильницы? Они конечно дешёвые, но их нужно очень много. — Вот потому что они простые и всяк кому не лень может их мастерить, я и не стал заниматься их производством. То, что легко сделать, легко и повторить, так что я только время потерял бы, но не заработал бы. В Англии есть закон который предоставляет создателю патент на его изобретение. Тот должен внести пошлину в казу, и в течении нескольких лет никто не имеет права использовать его идею, либо обязан выплачивать ему за неё долю. Ввоз из-за границы так же запрещён. У нас таких законов нет. Поэтому я и делаю ставку на сложную конструкцию и облегчение изготовления, чтобы при равных условиях выдавать больше, а цена была бы меньше. Мало изготовить товар, его нужно ещё и продать. — Многие полагают, что подобные ограничения плохо повлияют на качество. К чему мудрить, коли товар пользуется спросом, а иного не купить, — возразила она. — Согласен, может быть и такое. Но в то же время, отсутствие уверенности в том, что на своей задумке можно хорошо заработать, отбивает желание придумывать что-либо. К примеру, я знаю как сделать машину, которая позволит отказаться от бурлаков, но стоит появиться первой такой расшиве*, как другие купцы подхватят идею и воплотят её. Ведь сложного там ничего. Но какой мне интерес заниматься этим? *Расшива — парусное речное плоскодонное судно, использовавшееся для перевозки грузов на Волге, в 18–19 веках. — А как же интересы империи? Любой дворянин должен почитать за честь служить Родине и престолу. — От того, что я получу своё, Россия ничего не потеряет, а только приобретёт. Те же купцы, строя такую машину, должны будут отдать мне лишь малую часть, выгода же будет многократной. Долг, это замечательно, но когда он подкреплён наградой, у человека появляется заинтересованность. Лена, ты уверена, что желаешь говорить со мной именно об этом? — решил я перевести разговор в иное русло. Ну вот никогда не понимал всех этих кухонных разговоров. Можешь что-то делать, делай, а переливать из пустого в порожнее, бесполезное занятие. К тому же мы не так часто встречались. Елена Митрофановна не могла себе позволить надолго оставаться боярыней Тульевой, ибо в столице нужна княжна Голицына. И она это прекрасно поняла, вновь потянувшись ко мне губами… Глава 23 В дом посторонним ходу не было. Нечего им тут делать, пока в подвале обитает Терпень, а то мало ли, чего они приметят. Как я ни стараюсь, а от характерного запаха зверя, его жизнедеятельности, овечьей крови и потрохов не избавиться. Потом-то, когда его отсюда удалим, оно понятно. Но сейчас без вариантов. Я спустился по ступеням, и посмотрел в глаза лобастого волколака, устремившего на меня преданный взгляд. Странное дело. С одной стороны вроде как зверь, но с другой, человеческие глаза, и остатки разума. Впрочем, хорошо понимает он только меня, Хруста уже значительно хуже и именно, что на уровне животного. С другой стороны, вполне возможно, что мозги у него со временем протекут окончательно, и он превратится в не совсем обычного, но волка, остающегося преданным своему хозяину, как те же собаки. — Ну что дружище, созрел, — погладив его по гладкой серой шерсти, вздохнул я. — Значит пора нам выдвигаться в путь. Хруст. — Здесь я, Пётр Анисимович. — Покормил уже? — А как же. Овцу задрал, как положено. — Вот и ладно. Ещё до рассвета выдвигаемся к Чёртову камню, оно чуть дальше чем у Глуховки, зато место безлюдное. — Так туда же хаживают местные парубки, — усомнился Клим. — Это ничего. Они туда только в полнолуние бегают достоинством меряться, а луна взойдёт в зенит уже сегодня, так что никого там не будет. Собирайся в путь. — Слушаюсь. Я вышел на крыльцо и прищурившись глянул на солнце заливающее округу своими лучами. Вот только тепла от этого считай никакого, всё же середина января на дворе. Впрочем, нет ветра, уже хорошо, правда к утру совсем кисло будет, от одной только мысли о скачке в седле, по спине пробежал холодный озноб. Намёрзнусь ведь. Сбежал по ступеням и направился к будущим цехам. За прошедшие два дня Тихон успел не так чтобы и мало. Начал он с кузницы, потому что тут со строительными магазинами как-то не особо, и даже если понадобится гвоздь, нужно его либо выковать, либо заказать у стороннего кузнеца. Железо слишком дорогое, а потому впрок ладить их не принято. Ну мало ли какие размеры понадобятся, не станешь же держать под рукой широкий ассортимент, да ещё и в большом количестве. Эдак выкуешь пару тройку пудов гвоздей, а они после год пролежат никому ненужные. Так что, кузнецы работают сугубо под заказ. До прибытия оборудования и инструмента, я успел подготовить только горн с вытяжкой, остальное предстояло ладить будущему начальнику каретного двора. И с учётом того, сколько всего задумано, управился Тихон довольно быстро. Тут ведь и ленточные приводы, и пара механических молотов, большой и малый, и свой сверлильный станок, и механическая пила по металлу, и точило, и небольшой протяжный стан для проволоки. Да много чего, это уже и не кузня, а целый горячий цех. Из открытых настежь ворот доносился перестук молотков и перезвон металла. Тихон разрывается, кого-то уму разуму учит. Может и кузнеца, тот мало, что из подмастерьев и ещё не оперился, так ещё и многое из того, с чем ему предстоит работать прежде в глаза не видел. — Тихон, — встав в воротах позвал я. На улице, по ощущениям, градусов пятнадцать мороза, но в кузнице, не смотри, что помещение просторное. С высокими потолками, вполне себе тепло. Настолько, что ворота предпочитают держать открытыми, чтобы не заболеть к нехорошей маме. Вот так взопреешь, а после на улицу высунешься, и здравствуй попа новый год. К слову, парочку ретивых парнишек мне уже пришлось подлечивать посредством «Лекаря». Оно бы положить их в постель чтобы помаялись, да ума набрались, но некогда, потому что им учиться ремеслу нужно. Вот и задействовал дар. — Здравия тебе, Пётр Анисимович, — подойдя поздоровался Тихон. — Как тут у тебя? — Да как и думал, намаюсь я с ними. — Ну, так-то уж сильно на мальцов не наговаривай. За два дня кузницу на ход поставить, это уметь надо. — А чего мне это стоило? — вздохнул Тихон. — Ну, я тебе обещал интересную работу и хороший заработок, о том, что будет легко и слова не проронил, — подмигнул ему я. — Это точно, не говорил, — вздохнул тот. — Я должен уехать на несколько дней. Вот прямо завтра поутру и выезжаю. Ты сторожей-то нашёл на подворье? — Сыскал, — кивнув подтвердил он. — Без меня управишься? Вопросов нет? — Да пока всё ясно, а как непонятно что будет, так отставлю в сторону, и за другое возьмусь, благо дел тут непочатый край. — Вот и договорились… Задолго до рассвета Хруст вывел Терпеня через калитку на заднем дворе, и тот порысил в сторону опушки леса. Я велел ему дожидаться нас у дороги, а после следовать параллельным курсом, но не приближаясь. Так оно и другим на глаза не попадётся, и лошадей под нами не испугает, они ведь не боевые, которых специально для драки обучают. Вот тем на волка, хоть и переростка, как-то наплевать, сами на него кинутся. Но чего нет, того нет. Сам я спустился в подвал и задействовав по очереди технику воды, воздуха и земли, прибрался за «питомцем». Сначала прошёлся по стенам, черпая воду с содой из принесённых бадей, потом перелопатил пол так, что старый слой ушёл на глубину в пару аршин, а сверху оказался чистый. Утрамбовал всё, и наконец проветрил подвал. Просторное, сухое и чистое помещение. Хорошая всё же штука эта Сила. Вот только чтобы провернуть это мне пришлось израсходовать почти весь запас в трофейном четырёхкаратнике. Был бы рангом повыше, тогда мне была бы по плечу более совершенная техника. Оно вроде бы для активации плетений нужно больше энергии, зато на круг расход выходит куда скромнее, и по итогу у шестого ранга экономия выходит вдвое против четвёртого. Ну да ничего, за тем и отправляемся… На то, чтобы добраться до места, нам по обыкновению понадобилось два дня. Терпень всё время держался в сторонке, но неподалёку. Разве только в ночь, когда мы остановились на постоялом дворе, с моего позволения ушёл подальше в лес поохотиться. — А ведь молодняк тут в полнолуние был, — заметил Хруст, когда мы выехали к Чёртову камню. Несмотря на то, что мы приехали сюда затемно, благодаря снегу вокруг достаточно светло. Опять же, мне ещё и «Кошачье зрение» в помощь. Поэтому видел я всё отлично. — Угу. Двое прибегали писунами меряться. Постой в сторонке, я пока приготовлю все. Сказав это я отошёл к краю полянки и срубил молодое деревце. После чего встав по центру кармана вогнал стволик в мёрзлую землю. Если бы не соответствующее плетение, то хрен бы что у меня получилось. А так, он вошёл как нож в масло. Правда мне это опять обошлось недёшево. Хорошо хоть запас имеется. Тянуть до полуночи смысла никакого. Уж я-то теперь знаю, что это никак не связано. Во всяком случае, для прокола кармана. Так-то каждое место Силы имеет свою периодичность самопроизвольного выброса, и происходит он именно в полнолуние. Где-то для этого нужна пара месяцев, а где-то и больше. Это мои догадки. Изучением вопроса я пока заниматься не собираюсь, потому как понадобится раз в месяц проверять карманы и фиксировать когда случится выброс. Для меня же сейчас куда важнее развитие своего дара, а не изыскания, а потому я опустошаю карманы раз в два месяца, и за это время ни один из них пустым я не застал… — Значит так, Хруст, слушай меня внимательно. Как только я извлеку желчный мешок, сажусь у этого кола, и ты очень быстро меня к нему привязываешь, после чего отходишь в сторону прячешь до поры труп волколака и не приближаешься ко мне ближе чем вот этот куст пока не пропадёт свечение. Как бы плохо мне ни было, даже если тебе покажется, что я умираю или что уже помер. Пока видишь зелёное свечение, не приближайся. — Ты сказывал, что тебя корёжить будет сутки, — возразил Клим. — Должно быть так. — А если тот свет не погаснет, ты ить замёрзнешь до утра. — Этого не случится. Пара часов, может чуть больше, и всё закончится. Но если вдруг я помру, в кармане у меня найдёшь свою вольную и два письма. Одно передашь Елизавете Анисимовне, второе для Чурсина. Степан Осипович сделает тебе узор восьмого ранга по твоему выбору. В моём поясе найдёшь двести рублей, да в кошеле пятьдесят с мелочью, они твои.