– Мне очень многое нравится в вашей стране: полиция и… – Отряд S.W.A.T., отец, – подсказала Амита. – Да, S.W.A.T. Превосходно. Но не очень хорошо обстоит дело с отсутствием в вашей стране медицинских услуг для нуждающихся граждан. Поэтому я хотел закрыть все медицинские долги, которые у вас могли быть, но обнаружил, что у вас их нет. – Эм, верно, – подтвердил я. – Все в порядке. Действительно. Мне не нужно… – Однако, я по-прежнему в долгу перед вами, и поэтому я пришел сюда, чтобы освободиться от него. – Освободиться? – переспросил я. – Нет, нет, в этом нет необходимости… Амита жестом показала, что спорить не стоит, а затем подавила усмешку, когда ее отец продолжил. – Вы рисковали своей жизнью, чтобы защитить мою дочь и, как я слышал, других людей. Вы должны сказать мне, как мой долг может быть выплачен, – мистер Патель откинулся на спинку стула. – Я подожду. Я заморгал и беспомощно посмотрел на Амиту. – Я говорила ему, что ты будешь сопротивляться, – она улыбнулась. – Но он серьезно настроен. Так что, если ты не хочешь гостей на неопределенный срок… – Все что угодно? – спросил я, взглянув на ее отца. – Все что угодно, – мистер Патель кивнул. – Назовите, и вы получите желаемое. «Я желаю, чтобы Кэлли не было больно». Но это было, по-видимому, единственное, чего мистер Патель не мог мне дать. Мой взгляд упал на табличку на холодильнике, гласившую, что я сдал экзамен на ГП. Кэлли прикрепила ее туда магнитом, как я обычно прикреплял ее школьные задания. – Каким бизнесом вы занимаетесь, мистер Патель? – Всеми видами. – Инвестиции? – Разумеется. Я кивнул. – Я хочу официально заявить, что вы мне ничего не должны, но вы на такое не согласны, не так ли? – Верно. Не согласен. Я снова кивнул и тяжело вздохнул. – Ладно. Тогда вот чего я хочу… Администратор поприветствовал нас с Алекс у дверей дома престарелых «Новые горизонты», что усилило мой страх еще больше, чем телефонный звонок тем же утром. «Он слишком плох, мистер Бишоп». Что это значит? Медсестра не стала объяснять по телефону. Теперь сам администратор, мистер Карлайл, протянул мне руку и вежливо поздоровался с Алекс. Лицо мужчины выражало сочувствие. – Мистер Бишоп, я прошу прощения, что мы вас потревожили, но, боюсь, сестра Полин нашла вашего отца сегодня утром в довольно тяжелом состоянии, и попытки привести его в чувство не увенчались успехом. Я пытался не выказывать боль, которая сжимала мое сердце. – Могу я его увидеть? – Конечно, – сказал мистер Карлайл. – Политика «Новых горизонтов» заключается в том, чтобы немедленно информировать семьи наших пациентов о любых изменениях. Мы втроем направились к лифту. – В случае с вашим отцом, боюсь, изменения, похоже, весьма существенные. Вполне вероятно, что он может не узнать вас, и более того, такое резкое ухудшение… Ну, если быть откровенным, мистер Бишоп, такое резкое ухудшение, как правило, является заключительной стадией развития болезни. Двери лифта закрылись. Я стоял, глядя прямо перед собой. – Вы имеете в виду, что он умирает. Алекс взяла мою руку, и я сжал ее руку в ответ. «Я опоздал. Опоздал на один чертов день». Двери лифта открылись, и нас встретила медсестра Полин. Она слабо улыбнулась. – Я уверена, что он будет рад вас видеть, даже если не сможет это сформулировать. В палате 414 я обнаружил своего отца, прикованного к постели, уставившегося в никуда, неподвижного, как марионетка с перерезанными нитями. Я крепче сжал руку Алекс, когда всплыли воспоминания, подвергая сомнению то, что я видел: воспоминания о моем отце, здоровом и крепком, с сильными мускулами, когда он рубил дрова, чтобы построить дом на дереве, когда я был ребенком, или когда он нес пиломатериалы на своем плече, когда у нас был бизнес, его лицо было загорелым и полным. «Только не это, – подумал я, и у меня защемило в груди. – Это не он». Он лежал под одеялом, весь истощенный, он невероятно быстро похудел, я не мог поверить, что это был тот же самый человек, которого мы навещали на прошлой неделе. Мой отец. Его кожа была желтоватой, глаза ввалились. Я придвинул стул к его кровати и взял его за руку. Она была холодной, легкой и сухой, как бумага. – Привет, пап. Сегодня не так жарко, да? Уолтер Бишоп медленно повернул ко мне голову. Его глаза нашли меня, и искра узнавания вспыхнула, а затем погасла. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, а затем закрыл. Я прочистил горло. – Он может говорить? – Пару слов, – мягко ответила сестра Полин, – большего я бы не ожидала. – Он узнает меня? «Боже, пожалуйста. Всего пять минут. Всего пять гребаных минут». Я практически чувствовал, как администратор и медсестра обмениваются взглядами у меня за спиной. – Это маловероятно. Я с трудом сглотнул и кивнул. – Ладно. Могу я минуту побыть с ним наедине? Алекс наклонилась и поцеловала моего отца в щеку, прошептав ему что-то, чего я не расслышал. Затем, с полными слез глазами, она поцеловала меня в висок. – Я буду здесь, если понадоблюсь. – Спасибо, малыш. Все ушли, медсестра Полин прикрыла дверь снаружи. Я крепче сжал руку отца. – Эй, пап, мне нужно тебе кое-что сказать. Это действительно важно. Ты меня слышишь? Его водянистые глаза нашли меня. – Кори… – Да, пап, это я, – я сел и спешно заговорил, пытаясь все рассказать, прежде чем он снова исчезнет. – Слушай, хорошие новости. Я нашел партнера. Я снова начну бизнес. Наш бизнес. Наше имя. Что ты об этом думаешь? Мой отец пристально смотрел на меня, его рот шевелился, и я видел, как мысли в его глазах пытаются вырваться наружу. – Парт… парт?.. – Да, партнер. Индра Патель. Я познакомился с ним, когда… ладно, не важно, как я с ним познакомился. Важно то, что он внесет аванс. Я приступаю к работе. У меня целая команда парней… хороших парней, которых я знаю много лет. Это будет здорово, пап. Действительно здорово. Я ждал его ответа, любого ответа, который дал бы мне понять, что он меня услышал и понял. Мое сердце ушло в пятки, когда я увидел, как едва заметная улыбка тронула уголки его губ. Уолтер Бишоп никогда не обращался за кредитом, кроме своего дома. Считал ли он, что одолженные Пателем деньги – это подачка? – П… п… – В чем дело, пап? – я придвинулся ближе. – Патель? Парня зовут Патель, да… Он нахмурился, облизнул губы и попробовал еще раз. – П… пра… правд горж тобой.