– Нет, милая. Давай вернемся в постель. Уже поздно. Я взяла ее за руку, отвела в комнату и уложила в постель. Кори стоял у двери, наблюдая за нами. – Моя мама уехала, – сказала Кэлли, ее нижняя губа дрожала. – Мы должны были поехать на Аляску вместе, но она уехала без меня. – Я знаю, детка. – Ты знаешь, почему? Я спросила папу, но не думаю, что он знает. – Я не знаю твою маму, Кэлли, поэтому не знаю наверняка. Но я могу сказать тебе, что я думаю. – Ладно. «Если у тебя и правда был талант произносить убедительные речи, сейчас самое время. Это тот самый момент». Я сделала глубокий вдох. – Я думаю, твоя мама ищет то, что она потеряла давным-давно. – Что она потеряла? – Только она знает это. Это что-то внутри нее, чего мы не можем видеть. Но для нее очень важно найти это, и никто не может пойти с ней, пока она будет искать. Ни ее друзья, ни твой папа, ни… ты. Из темных глаз Кэлли потекли слезы, но она слушала внимательно, отчаянно. – Почему нет? – Потому что она должна сделать это сама. Долгое время она хотела пойти на поиски, но не хотела оставлять тебя. Она хотела остаться, чтобы заботиться о тебе, потому что очень сильно тебя любит, но потребность найти то, что она потеряла, была слишком сильной. Она должна была уйти, как бы это ни было больно ей. И тебе. – Это действительно больно, – Кэлли отвела взгляд. – В моей школе все ее знают. Все дети будут смеяться надо мной, когда узнают. Они будут смеяться надо мной из-за того, что моя мама меня оставила. – Никто не будет смеяться над тобой, – сказала я с внезапной яростью, боль сжала мое сердце. – Отныне ты будешь жить здесь, а это значит, что ты пойдешь в совершенно новую школу. – Я буду жить здесь? И… новая школа? – Верно. Никто ничего не узнает, кроме того, что ты им скажешь. Это будет зависеть от тебя. – Ты будешь моей новой мамой, Алекс? – спросила она с такой надеждой, так простодушно. Я втянула воздух, пытаясь не заплакать, потому что боялась, что она примет мои слезы за печаль, а не за радость. – Я буду рядом с тобой, Кэлли, если я нужна тебе. Что скажешь? – Хорошо, – слезы катились по ее щекам, а веки становились тяжелыми. – Это звучит действительно хорошо. Я сидела рядом с ней, гладила ее по волосам, пока ее дыхание не стало глубоким и ровным. Убедившись, что она спит, я выскользнула из комнаты, оставив дверь приоткрытой, и присоединилась к Кори в гостиной. Он прислонился к дивану и со слезами на глазах смотрел, как я иду к нему. – Знаешь, это не одно и то же. Все время иметь рядом маленького ребенка. Не только по выходным или во время отпуска… это большая перемена в жизни. И Боже, Алекс, ты уже так много для меня сделала. Я скользнула в его объятия. – Не много. Не достаточно. И я хочу, чтобы она была здесь. Я хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу всего этого. – Правда? Я кивнула. – Ты спас мне жизнь… – Алекс… – Нет, я говорю не о банке. Ты спас мне жизнь там, это правда, но потом ты сделал это снова. Снова и снова. С тех пор каждый день ты спасал мою жизнь, спасал меня от прежней жизни, и я… – мой голос дрогнул, и я крепче обняла его. – Я люблю тебя. Я очень тебя люблю. Я пыталась убедить себя в том, что испытываю к тебе все, что угодно, но не любовь, потому что мне было страшно, потому что моим чувствам к тебе нет предела. Я не влюблялась в тебя, Кори, я все еще влюбляюсь, все сильнее и сильнее с каждым днем. Поэтому спасибо тебе. Спасибо за то, что спас мне жизнь и подарил мне новую, такую богатую. Полную любви. – Из всех твоих речей эта моя любимая, – он убрал волосы с моего лица. Я рассмеялась сквозь слезы, а потом его теплые и сладкие губы впились в мои, и я растворилась в его объятиях, и чувство чистого удовлетворения нахлынуло на меня. «И подумать только, я чуть не потеряла это». Кори мягко отстранился от меня. – Ты сегодня так прекрасно выглядишь. – О, это платье, – я разгладила красный атлас. – Я слегка переборщила… – Не платье. Когда ты разговаривала с моей дочкой, утешала ее, облегчала ее боль. Я никогда в жизни не видел ничего более прекрасного. Он снова поцеловал меня, и всепоглощающая радость наполнила меня осознанием того, что теперь он – моя жизнь, и я могу целовать его в любое время, когда захочу, без чувства вины, без сомнений. Могу просто любить. Мы устроились на диване на случай, если мы понадобимся Кэлли. Он лег и притянул меня к себе, заключив в свои сильные объятия. Моя голова покоилась у него на груди, его ровное сердцебиение отдавалось у меня в ушах, отсчитывая мгновения его жизни. Я хотела спать каждую ночь с этим ровным пульсом в моих ушах и просыпаться каждое утро, видя это прекрасное лицо, целовать его и говорить, что я люблю его. Его и никого другого. Кори погладил меня по волосам и взял мою руку в свою. Наши пальцы переплелись в узы нежной плоти и костей, которые было бы так легко разъединить, и только мы одни знали, что этому не бывать. Он и я. Неделимые. Несломленные. Эпилог, часть I Кори, три недели спустя… Сентябрьским днем я открыл входную дверь, и в мои объятия влетела женщина. – Кори! Я отшатнулся, когда со шлейфом дорогих духов Амита Патель обняла меня и чмокнула в щеку. На мгновение ограбление хлесткой пощечиной прошлось по моей памяти, но быстро исчезло. Оно уже теряло свою власть над Алекс и надо мной. – Что ты здесь делаешь? Позади Амиты стоял пухлый индиец в костюме, который, вероятно, стоил больше, чем мой грузовик. По обе стороны от него стояли двое мужчин с наушниками в ушах и в темных солнцезащитных очках. Черный седан был припаркован у обочины перед коттеджем. – Кори, это мой отец, Индра Патель. Мужчина шагнул вперед и протянул украшенную драгоценностями руку. – Мистер Бишоп, – сказал он с сильным акцентом, – вас трудно выследить. – Правда? Эм, извините. Входите, – я провел их внутрь. – Не хотите ли выпить или поесть чего-нибудь? – Нет, спасибо, – отказался мистер Патель. Один телохранитель последовал за ним, другой остался на крыльце. – Мы ненадолго. – Очень жаль. Алекс ушла с моей дочерью. Я уверен, что она была бы рада увидеть тебя, Амита. – Алекс? – Амита прикрыла рот ладонью. – Из банка? Боже мой, вы двое?.. – взвизгнула она и снова обняла меня. – Я не могу в это поверить. Как чудесно! Так приятно знать, что из чего-то такого ужасного вышло что-то хорошее. – Да, – согласился я. Я подумал об Алекс, о ее новой работе: она занимается семейным правом в офисе Лайлы, облегчает боль разбитых семей и всегда приходит домой ровно к ужину с нами, своей семьей. «Это больше, чем что-то хорошее, – хотел я сказать Амите. – Это что-то совершенно необыкновенное». Я провел их к кухонному столу, где они сели напротив меня, телохранитель навис над нами. – Я буду краток, мистер Бишоп, – сказал мистер Патель, переплетая свои пухлые, украшенные кольцами пальцы на столе. – Когда я узнал, что моя младшая дочь стала заложницей при ограблении банка, я сразу же вылетел из Мумбаи. Когда все закончилось и Амита была свободна, она рассказала мне все, что произошло во время этого испытания. Само собой разумеется, я сразу же начал искать способ вознаградить вас за ваш героизм и мужество. – О, нет, – попытался возразить я. – Мистер Патель… Он бросил на меня взгляд, который четко дал понять, что он не любит, когда его перебивают, и я замолчал.