– А хотите, я пойду за продуктами, а вы идите к Вальтеру, – предлагает Джейми. – Только возьмите с собой собак. – Вы уверены? Вам же нравится слушать его рассказы. – Но я надеюсь, что, если вы проведете с ним больше времени, вы отнесетесь к нему серьезнее. Мне кажется, он многое может нам дать и со многим может помочь разобраться. Конечно, его методы предсказывать погоду слегка отличаются от наших, но свое дело он знает, это точно. Вдруг поможет нам разобраться в том, что здесь происходит? Я с сомнением смотрю на Джейми, но мой скепсис не мешает мне по заслугам оценить его предложение. – Хорошо, договорились. Я пошла к Вальтеру, а вы – в магазин. – Достаю из сумки и протягиваю ему список продуктов. – Купите, пожалуйста, все это. А с пирожками в булочной, знайте, пожалуйста, меру. – Попробую. – Джейми тряхнул головой. – И не беспокойтесь, мне список не нужен. Я слышал, как вы с Талией его составляли, и все запомнил. – Вы уверены? Возьмите на всякий случай. Он берет список и засовывает в карман. – Кошелек не забудьте. Джейми опять колеблется. – Зачем мне таскать кошелек? Давайте я картой расплачусь, а вы мне потом вернете. «Наверное, не хочет носить дамский кошелек», – думаю я. – Вам повезло, я розовых с цветочками кошельков не ношу. Держите, этот – простой темно-синий. Джейми смотрит на кошелек с той же неприязнью, с какой только что смотрел на список продуктов, с той же неохотой его берет и поспешно сует в карман джинсов. Потом надевает поводок на Комету, а я спрашиваю: – Она от меня не убежит, если я ее спущу с поводка? – Нет, она вас теперь знает. – Джейми треплет ее по голове. – Веди себя хорошо, моя девочка. – Комета преданно смотрит на него и получает кусочек собачьего печенья. Фицу Джейми тоже протягивает печенье, и мой пес мгновенно выхватывает у него лакомство, чуть не отхватив заодно и пальцы. – Через час встречаемся около лодки? – Я смотрю на часы. – Думаю, часа нам обоим хватит. – Договорились, – бросает Джейми, уже шагая к городу. Комета смотрит, как хозяин уходит без нее, и поворачивает голову в мою сторону. – Ничего, моя хорошая. – Я почесываю ее за ухом. – Твой хозяин скоро вернется. А вы оба айда за мной! – Я слегка потянула оба поводка. – Нам в ту сторону, вперед! Обходим Сент-Феликс по прибрежной тропинке. Талия рассказала мне, как найти дом Вальтера: этот путь к нему если не самый короткий, то самый удобный: не надо тащить двух собак через людный центр. – Представьте себе, что мы с вами поселились здесь навсегда, – беседую я с собаками. – Вокруг – красота, вам есть где разгуляться. Вот проживете здесь лето и ни в какой Лондон возвращаться не захотите. Идем по дорожке. С одной стороны – море, с другой – домики, в основном все для отдыхающих. Подходим к холму: весь его пологий склон – это аккуратно подстриженный газон, перерезанный диагональю тропинки. Строго говоря, к дому Вальтера она не ведет, но так мне нравится, что я решаю свернуть. Почему бы не исследовать это место – сюда мы с Джейми еще не доходили. Холм облюбовали собачники, и множество собак носятся здесь на свободе. Натянув поводок, к ним рвется Комета. – Боюсь, без Джейми лучше тебя, подружка, не отпускать, – говорю я ей. – Погуляй-ка ты лучше со мной рядом. Но Комета со мной категорически не согласна. Тянет так, что поводок вот-вот лопнет. Фиц следует ее примеру. Вдруг оказывается, что две собаки – большая и сильная и маленькая, но упрямая – изо всех сил тащат меня вверх. – Эй, вы, потише! – кричу я, но мои псы волокут меня к вершине холма с такой скоростью, какая мне и в страшном сне не приснится. Откуда ни возьмись мимо нас проносится золотистый ретривер. Комета бросается за ним вдогонку, и поводок выскальзывает у меня из рук. – Комета! Назад! Ко мне! – кричу я вслед моей удирающей подопечной, а потом наклоняюсь к Фицу. – Так она меня и послушала. Но тебя-то я не отпущу! – И снова зову: – Комета! Я уже задыхаюсь, а Комета, волоча за собой поводок, носится теперь с лабрадором, который выписывает круги по газону. Надо срочно остановиться перевести дыхание. «Что за черт! До чего я ослабела. А ведь когда-то с собакой и не по таким холмам могла гонять вверх-вниз». – Вам нехорошо? – раздается мужской голос, и ко мне подъезжает мужчина в спортивного вида инвалидном кресле. Узнаю незнакомца из паба: Фишер тогда сказал, что его зовут Джеком. Спорт для него – дело серьезное, это с первого взгляда понятно. Теперь, вблизи мне видно не только его спортивное кресло и спортивный костюм, но и его широкую грудь, сильные плечи и мощные бицепсы с татуировкой, кажется, сделанной в армии. – Нет, спасибо. Все в порядке, – отвечаю я, хватая ртом воздух. – Давайте я приведу вам вашу собаку. – Он смотрит, как собаки резвятся на холме. – Что вы! Это же столько беспокойства. Комета вообще не моя. Я с ней просто гуляю. А моя – вот. – Я наклоняюсь к Фицу, который терпеливо смотрит, как играют другие собаки. Джек пронзительно свистит в два пальца и командует: – Барни! Ко мне! Барни останавливается, подняв уши, и Джек свистит еще раз. Его пес мгновенно устремляется к нам, а Комета бежит за ним. – Молодец! Хороший мальчик! – Джек дает Барни собачье печенье. Волоча поводок по земле, Комета подходит к моим ногам. – Комета! – говорю я строгим голосом. – Плохая, непослушная собака! – Подбираю поводок, и она поднимает на меня виноватые глаза. – Все проблемы решены, – спокойно говорит Джек. – Видите, никакого беспокойства. По крайней мере для меня. А у вас вид не из лучших. Вы уверены, что с вами все в порядке? Что-то вы очень бледная. – Все нормально. Я просто немного устала. Джек понимающе на меня смотрит: – Вон там есть скамейка. Посидите немного. Я к вам присоединюсь. Только, как видите, скамейка мне не нужна: у меня – собственная передвижная. Я благодарно ему киваю, и мы медленно двигаемся к лавочке. – Почему вы не спустите их с поводков? Пусть они с Барни поиграют, – предлагает Джек, глядя, как Комета с Фицем понуро устраиваются рядом со мной. – Вы обычно им доверяете? – Да, они в общем-то послушные. – Так и отпустите. Обещаю вам, Барни далеко не убежит. Спускаю своих собак, и вслед за Барни они срываются с места, а мы с Джеком смотрим с вершины холма, как они несутся вниз по склону. – Барни раньше был собакой моей подруги. А пару лет назад мы стали жить вместе, и он, можно сказать, стал моим псом тоже. – Вашу подругу зовут Кейт? Она хозяйка магазина «Все для хобби»? А у вас в городе магазин художественных товаров? – Да, все правильно, и зовут меня Джек. А вы откуда зна…? А!.. Так это вас я на днях видел вечером в пабе вместе с Фишером? Теперь я вас вспомнил. Вы с коллегами на Авроре наблюдаете за погодой. Не удивляйтесь, у нас в городе новости быстро распространяются. – Совершенно верно. Я один из метеорологов с острова. Меня, кстати, зовут Скай. – Я на секунду замолчала. – Простите меня, тогда в пабе можно было продумать, что я вас разглядывала. – Я краснею. – Это совсем не так, понимаете? – Да ничего страшного. Я привык. Я уже так давно в инвалидном кресле, что меня совершенно не беспокоит, когда люди на меня глазеют. – И вовсе я не глазела. Я имею в виду, вовсе не из-за кресла… Вернее, мне ваше кресло очень понравилось. Оно… – я безуспешно пытаюсь найти подходящее слово, – … элегантное. – Не спорю, кресло у меня ладное. – Джек улыбается. – А почему оно вас заинтересовало? Я заколебалась. Говорить об этом я не люблю. Но ведь с Джеком я больше не встречусь, так почему бы единственный раз и не рассказать ему все как есть. – Я однажды ездила в инвалидном кресле, – быстро говорю я. – У меня электрическое кресло было, с моторчиком. Я была слишком слабой и сама колеса толкать, как вы, не могла. Если люди слышат от меня что-то подобное, они обычно или теряются, или начинают охать и ахать, а Джек кивает, как будто я не сказала ничего необыкновенного. – А что с вами было? – У меня была… нет, у меня и сейчас… такая болезнь. Было так плохо, что я снова начала сама ходить только месяцев десять назад. А до этого без кресла не могла, и с Фицем гулять не могла. Когда я его завела, чтоб с ним гулять, пришлось нанимать человека. – Не повезло вам. По крайней мере, вы сейчас на своих двоих. Поправились? – роняет Джек, и я с облегчением вздыхаю от его словно бы даже безразличного тона. Если кому-то все это сказать, в ответ вечно только и слышишь, что «Бедняжка!» да «Какой кошмар!». – Почти поправилась, – начинаю было я, но тут же решаю сказать правду: – Точнее, сейчас болезнь под контролем. – Вот и отлично. А это что? Рак? Рассеянный склероз? – У меня миалгический энцефаломиелит, его еще называют синдромом хронической усталости. А если коротко, то МЭ. Он, скорее всего, не знает, что это такое. О моей болезни обычно никто не знает, и даже те, кто что-то слышал, не понимают, что это значит. Но, к моему удивлению, Джек говорит: – Да-а-а. Это крайне неприятно. Со скрытыми болезнями всегда тяжело. Мне что? Людям и так понятно, что я инвалид. Видят меня в кресле – и никаких вопросов. А когда инвалидность скрытая и ее никто не видит – тут-то проблемы и возникают. Трудности те же или их даже больше, чем когда руки или ноги нет, а понять человека куда сложнее. Я оторопела. Помимо родителей и физиотерапевта с невропатологом, моих трудностей никто так быстро не понял и так точно не сформулировал. А мой так называемый тогдашний бойфренд, узнав о моем диагнозе, не захотел даже попробовать в чем-либо разобраться. И бросил меня почти сразу, сказал, что ему с моей болезнью не справиться. Что это-де ситуация не для него. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и поспешно отворачиваюсь посмотреть, где собаки.