— Нет, за стенами. — Ах!.. — она всхлипывает, закрывая рот рукой. — Иди к Айрону, — шепчу. — Обещаю, я со всем разберусь. Доверься мне. — Харэн оставил это на кровати, смотри. — Она показывает ранговый значок с одной полоской, крепко сжимает его дрожащими пальцами. — Он из-за этой ссоры… — Какой еще ссоры? — Айрон подоспевает. — Чего я не знаю? — Да что ты вообще знаешь! — Я пойду соберу отряд для поисков, — говорю. Наверняка Харэн додумался переодеться так, чтобы остаться незамеченным, и сойдет за рядового слугу на пару с Цэккаем. Поэтому я строго-настрого приказываю страже не называть их имена, вести себя спокойно при допросах, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что один из пропавших мальчиков — Харэн. Дворец спит. Рассветный час не близко. Я все еще в ночной рубашке, только сверху накинул плащ. Холодный ветер никак не может отогнать тревогу и облегчить головную боль. Я отправляю людей искать Харэна и остаюсь один, и меня вмиг переполняют страх, вина, отчаяние и надежда — все и сразу. Я мучаюсь, что не предвидел этого, что стража, вверенная мне, допустила оплошность. Если бы я мог догадаться, что Харэн пойдет на такую глупость, я бы отговорил его… Я бы нашел слова, попробовал бы помирить его с матерью. Что я делал весь день? Да, я подходил к нему два раза, он был немного обижен, не хотел разговаривать, но ничто не предвещало этого. Я почти уверен, что это все задумка Цэккая. Он ответит за это сполна. — Ну что? — спрашивает Айрон, не менее встревоженный. — Ищут, — отвечаю. — Думаю, они недалеко ушли. — Нет вариантов, где они могут быть? — Вряд ли у них была четкая цель. — Была: довести меня до приступа. — Ларрэт прижимает значок сына к груди. — Знаешь же, — Айрон берет ее за свободную руку, — я тоже однажды сбежал, без слуги. Хорошо ведь, что он не один? — А если Цэккай служит Эмаймону? — У нее дрожит голос. — У него нет причин подчиняться чужому королю, — говорю. — Харэну служить выгоднее, это очевидно. — Я никудышная мать. — Неправда. — Он обнимает жену. — Он вырастет и поймет тебя. — Я могла бы подойти, извиниться… Что за глупая гордость? *** Уже поздний вечер. Мы все на взводе. Я очень надеялся, что их найдут в доме матери Цэккая, но увы. Кто-то из жителей говорит, что видел беглецов на рынке, но толком не может сказать, что они делали и куда направлялись. Еще немного — и люди обо всем догадаются. Один слух — и все ему поверят. С каждым часом сложнее молчать, и я хочу заявить о пропаже королевича во всеуслышанье. Но как это будет выглядеть? Мало того, что Харэн окажется в большей опасности, его еще и запомнят как сбежавшего наследника. А если это вопрос жизни и смерти? Разве я имею право колебаться и думать о каких-то последствиях, если основная задача — вернуть его домой живым? Как же я хочу увидеть его снова! Ларрэт весь день в слезах и на нервах, не выходит из кабинета, пьет успокоительные отвары и никого не принимает, кроме меня. Айрон от нее почти не отходит. — Ну? — спрашивает она, вскакивая с места, когда я в очередной раз захожу к ней с вестями. — Говорят, их видели в одном из столичных баров этой ночью. — Г-где? Быть не может! Не верю, Харэн не мог… — В каком из? — спрашивает Айрон, напротив, чуть обрадовавшись хоть каким-то новостям. — Который напротив смотровой. Управляющего на месте не было, все со слов посетителей. — Им померещилось! Что мой сын там забыл? — Лар, успокойся. — Айрон берет ее за руку. — Как?! Он зависает ночью с какими-то пьяницами! Я ему такое устрою, когда он вернется! А этого Цэккая, или как его там, — казню! — Даже если это все правда. Ты же знаешь, я был таким же. Ну и? Сильно бестолковым вырос? — Хватит сравнивать себя с ним. — Ларрэт говорит сквозь зубы. — Почему это? — Он не ты. — Но Харэн мой сын. — Нет. — Что значит нет?.. Повисает молчание. Я до последнего надеялся, что она не совершит в сердцах глупость, но я ошибся и не предусмотрел, что в таком состоянии Ларрэт способна на что угодно. Даже убить. — Он не твой сын, — отвечает она твердо. Глаза ее в один миг высыхают, в них не найти сожаления. Она не прячет их — смотрит на Айрона в упор, будто хочет обжечь его дотла. — Вен, выйди, — говорит он приказным тоном, не взглянув на меня. — Нет, он остается. — Ларрэт хватает меня за запястье и впивается ногтями в кожу. — Это не его дело. — Нет. — Она сжимает мою руку еще сильнее. Из моих вен вот-вот потечет струя крови, но я и без этого готов умереть на месте от стыда. Айрон переводит внимание с жены на мою руку, затем — на меня самого, долго меряет взглядом. Неужели он настолько доверял мне, что и сейчас не сразу все понял? — Это правда? — спрашивает. — Да. — Не могу же я сказать, что Ларрэт бредит. — Ах ты… — Сжимает кулаки. — Айрон, только не вздумай! — Ларрэт встает между нами. — Отойди, мы поговорим. — Он скалит зубы. — А лучше иди прочь, если не хочешь поучаствовать. — Сейчас не время махать кулаками! И вообще, не забывай, что у него оружие!.. Он тебя… — Никто никого не убьет, — говорю, все еще оставаясь невозмутимым. — Тебе правда лучше выйти. — Она наконец отпускает меня и, угрожающе на нас посмотрев, спешно уходит. Как только она исчезает, Айрон валит меня на пол и лупит изо всех сил — я только защищаюсь, прикрывая лицо руками, не бью в ответ. А мог бы дотянуться до кинжала: стало быть, Айрон все еще подсознательно доверяет мне, если сперва не обезоружил. Но вряд ли он успел это осмыслить и вряд ли о чем-то думает сейчас. Он дерется неумело, ударяет не по самым уязвимым местам и не так сильно, чтоб я скорчился от боли. Руки его не натренированы, но по природе крепкие — он мог бы стать неплохим стражником, если родился бы в другой семье. Закончив, он схватывает меня за ворот, приподнимает, чуть не отрывая с груди значок. Его губы хотят что-то сказать, но полные презрения глаза исчерпывающи, они обжигают сильнее самых крепких проклятий. *** Айрон ночевал не в замке. Прошел еще один день, снова вечер. Где этих двоих только не видели. Если верить жителям, Харэн с Цэккаем за два дня обошли весь Инэм. Если раньше я занимался только поисками, то теперь приходится еще и успокаивать ее. Я уже не знаю, какими еще словами утешить Ларрэт. Мы оба считаем себя виноватыми: я не могу найти Харэна, а она винит себя в том, что он ушел. Я все еще верю, что он найдется, но ничего не будет прежним — в этом не приходится сомневаться. Айрон не простит предательство: ни мое, ни Ларрэт. Согласится ли он молчать ради Харэна? Я не знаю. Драку мы с ней не обсудили, не до этого, но по моим синякам легко догадаться, что она состоялась. — Выпей хотя бы немного. — Я протягиваю ей стакан воды. — Не хочу. — Она полулежит на столе и смотрит в одну точку. — Ты доведешь себя. — Он бы уже вернулся, если бы ничего не случилось. — У него при себе оружие и личный слуга. Скорее всего, ему просто стыдно за свой поступок, и он не спешит возвращаться. Знает, что получит по заслугам. — Я казню Цэккая… И только посмей его защищать.