— Харэн тебе этого не простит. И потом, как ты это объяснишь людям? Возьмешь и спокойно казнишь ребенка? Думаешь, все закроют на это глаза? — Он не ребенок. — Он тоже чьей-то сын. Нас перебивает стук в дверь. — Да, — говорю громко. — Господин, — кланяется вошедший стражник, — можно Вас ненадолго? — Вы нашли его?.. — вырывается у Ларрэт. — Нет, госпожа. — Но вид у него встревоженный. — Я скоро вернусь, — говорю ей. — Ну? — спрашиваю у слуги за дверью. — Цэккая нашли. Вернее, он сам явился только что. Он внизу, в кладовой, один. — Оставайся здесь и проследи, чтобы госпожа не вышла. Ей ни слова. Цэккай вздрагивает, когда я захлопываю за собой дверь. Он опустил голову и заложил руки за спину. — Докладывай, — приказываю. — Где Харэн? — Господин, я не хотел… — Где он? Отвечай. — Я видел господина на рынке в последний раз. Я отвлекся и потерял его. — Что значит потерял?! — У меня спросили дорогу. Когда я обернулся, его уже не было. Он сам бы не ушел. — Хочешь сказать, тебя отвлекли специально? — Да. — Кто это был? Опиши. Он походил на адасца? — Да. У него была большая повязка на глазу. — Ты уверен? Она была справа? — Он кивает. — Это было сегодня? — Вчера вечером. — Ну и где ты шлялся весь день? — Я искал его… — Он весь красный, с его лба стекает пот. — Что теперь будет? Меня казнят, да? — Что будет с тобой — это сейчас неважно. — Что мне делать? Пожалуйста, умоляю, помогите мне! — Он падает на колени. Пусть пока посидит в темнице, куда я до поры до времени отправил привратников: вдруг кто-то из них окажется предателем. Я не расскажу про Цэккая Ларрэт. Это все, что я могу для него сделать. Я выхожу из кладовой и приказываю страже запереть его в одном из подвальных помещений замка. Он, конечно, натворил дел, но явиться после такого с повинной — смелый поступок, хоть немного смягчающий его участь. Впрочем, думать о нем сейчас некогда. Харэн в руках Эмаймона. Казалось бы, хуже этого быть не могло… Но он жив. *** Харэн жив. В этом не может быть сомнения. Убить единственного наследника Инэма — это объявить войну и одним махом разрушить тот шаткий мир, который выгоден каждой из сторон. Эмаймон в здравом уме не пойдет на такой риск, но вот потребовать в обмен на Харэна какой-нибудь лакомый кусочек нашей земли — запросто. Скорее всего, Эмаймон свяжется с нами в ближайшее время, ведь не зря его люди не тронули Цэккая. Даже если бы он не пришел во Дворец на своих ногах, мы бы его нашли и выпытали бы из него правду. Что делать?.. Впервые за долгое время меня загнали в угол. Молча ждать вестей от адасского короля, да будь он трижды проклят, — значит бездействовать, но это единственное, что сейчас будет разумным. Мы, конечно, можем, собрать людей, оружие и пойти войной к вратам Адаса, но Харэн у них, он в опасности. Это не выход. Я привык ничего не утаивать от Ларрэт, но я не знаю, как ей рассказать. Я бы обговорил это с Айроном, но после случившегося и это невозможно. — Господин Венемерт! — слышу я позади себя по пути к ней. — Господин! — Служанка бежит за мной следом по лестнице, спотыкаясь. — Господин, письмо… — Она протягивает мне запечатанный сверток. — Передали на границе… Ждать долго не пришлось — на письме адасская печать. Я сжимаю сверток в кулаке и бегу в кабинет, толком не осознавая, с чего начну. — Все хорошо, — говорю в ответ на ее беспокойный взгляд. — Он жив. — Где он?.. Отведи к нему, сейчас же… — Ларрэт пытается прорваться через меня к выходу, но я ее удерживаю, обнимая. — Он точно жив?.. Вен, не молчи! Не обманывай меня, пожалуйста, — молит она таким голосом, что мне стоит большого труда сохранить самообладание. — Он не хочет меня видеть, да?.. — Он не здесь, но с ним все в порядке. — Отведи к нему. — Она всхлипывает. — Ларрэт, соберись, — говорю серьезно, потряхивая ее за плечи. — Не время для слез. — Прошу, скажи как есть. — Она смотрит на меня безумными красными, как закат, глазами. — Я уже ко всему готова, правда. — Ларрэт пытается взять меня за руки и дотрагивается до письма. Она выхватывает его, всматривается, замечает печать — и ее дрожь будто ветром уносит. Ее глаза, до этого полные слез, вмиг загораются ненавистью и жаждой расплаты. — Будь он проклят. Я его уничтожу. Она отрывает печать — кусок сургуча, словно звонкая монета, падает на землю. Она читает вслух: Дорогая Ларрэт! Хочу сообщить, что получил твое приглашение на праздник и с радостью побуду твоим гостем. Но обстоятельства складываются так, что мы увидимся еще раньше. Буду краток: я верну тебе твое сокровище и попрошу взамен самую малость, а именно один из твоих источников: Айлэн. Надеюсь — и настаиваю! — что ты навестишь меня одна, без своего драгоценного мужа и не менее любимого раба. К чему нам лишние свидетели? Возьми только трех безымянных слуг. С нетерпением жду нашей встречи! Эмаймон, король половины мира. — Этот подонок его и пальцем не тронет, — говорит она, швыряя письмо на пол. — Иначе пожалеет, что родился. — Ты отдашь Айлэн? — Да. Без воды мы не останемся, у нас есть Цейдан. — Одна ты не пойдешь. Тот, кто называет себя королем половины мира, может возомнить себя королем всего мира. Эмаймон тебя не отпустит, это ловушка. — Нет, я должна. — Тогда я пойду окольным путем, через горы. Я проберусь в Адас через старый выход из лабиринта, свяжусь с Тэтой, что-нибудь придумаю. — Но что, если тебя узнают? Как ты пробьешься в город без слезы под глазом? Ладно шрам, его легко спрятать… — А слезу — нарисовать. — Они казнят тебя, если догадаются. Ты же знаешь, слеза для адасцев священна. — Я буду осторожен. В крайнем случае я свяжусь с повстанцами. Бунт отвлечет Эмаймона, и вы сможете сбежать. — А ты уверен, что он у него? — Будь иначе, решился бы Эмаймон на такую дерзость? — Нет… Я сообщу Айрону, он должен знать. После той размолвки мы его не видели. Как мне сообщили, он ночевал в отделе. Не знаю, как теперь смотреть ему в глаза. Но сейчас думать об этом некогда, а потом будь что будет, лишь бы Харэн вернулся домой живым и невредимым.