Когда мы были молоды, мы находили друг друга в объятиях и поцелуях, но с возрастом прикосновения отходят на второй план. Они по-прежнему неотъемлемая часть жизни, но теперь хватает одного слова, чтобы сполна ощутить тепло и поддержку любимого человека. И это бесценно. Глава 19. Слуга Я, как никто другой, знаю, как сильно Харэн нуждается в общении со сверстниками. Именно поэтому я согласился взять Цэккая в замок. Надеюсь, что нескоро, но Харэну придется вознестись на трон. Он должен научиться разбираться в людях,пусть ценой собственных ошибок. В Цэккае я не вижу угрозы. Он вчерашний ребенок, с неокрепшим умом и вспыльчивым нравом, но зато он силен и на роль стражника вполне годится. Мы взяли его в службу в первый же день после окончания турнира, и с тех пор прошло два дня. По словам Ларрэт, в мое отсутствие тот стал немного смелее, но упрекнуть его пока не в чем. После разговора с ней я заснул и встал только к обеду. Выйдя из своей комнаты, я встречаю полуспящего Харэна. За ним плетется его новоиспеченный слуга, тоже подуставший. Я кланяюсь королевичу, как положено, чтобы Цэккай не подумал, будто в замке пренебрегают законами Дворца. — Вен, — говорит Харэн спросонья, — а что ты на этот раз забыл на Востоке? — Расскажу позже, если прикажете. — Цэккай, сходи-ка отдохни, — он обращается к слуге. — Встретимся после обеда. — Тот уходит. — Ну так что? Говори, я приказываю. — Может, ты мне для начала расскажешь, что у тебя с рукой? — Ты о чем? — Харэн достает ее из-под плаща, ту, которой помахал Цэккаю на прощанье. — А, это… Не знаю. Синяк какой-то, впервые вижу. — И довольно серьезный, длинный, от запястья до локтя. — Похоже на след от тренировочного меча, — говорю. — Напомни, когда это я тебя так ударил? — Никогда… — Он вешает нос. — И не смотри на меня так. Цэккай никому не расскажет. Теперь я его господин, и он не может… — Любитель нарушать второй завет нарушит и первый. Когда это произошло? — Ночью. — Вот почему вы оба не выспались. — Да, мы тренировались… Знаешь, я не так уж и плохо сражаюсь, а стреляю лучше его. Ты можешь мной гордиться. — Харэн улыбается до ушей. — Так, ладно, спрячь это недоразумение понадежнее. Ты же знаешь, что госпожа устроит. — Да, мама сделает из этого трагедию. Вен, есть еще кое-что, это даже тебе не понравится. Но я скажу. В общем, я предложил Цэккаю дружбу, теперь мы на ты. — На второй день?.. Харэн, так нельзя. — Ты тоже общаешься на ты с мамой, когда никто не слышит. Я все эти годы был предельно осторожен, и никто, даже Айрон, ни разу не застал нас с Ларрэт за личным разговором. Я ни разу не запнулся, не ошибся… Неужели? — Так это правда? — спрашивает он. — Эй, Вен, ты чего? Ух как побледнел! Подумаешь, такой пустяк. — Когда ты узнал?.. — Да вот только что. Я просто предположил, и ты сам прокололся. — Харэн пожимает плечами. — Не бойся, я не расскажу папе. Но вообще он не рассердится. Что в этом такого? Айрон воспринял бы это спокойно, если бы знал с самого начала. Теперь он догадается, что мы что-то скрываем. Но больше всего меня волнует, что думает Харэн. Он назвал это пустяком, счел за дружбу, но рано или поздно он поймет, что все не так просто. Вопрос в том, услышит он это от меня, от других или сам дойдет до сути. Я не знаю, как себя вести. В таких случаях нет ничего лучше, чем сменить тему. — Зайди к ней до обеда, — говорю. — Она ждет. — Чтобы отругать, что я спал так долго? Или опять начнет про помолвку? — И то и другое. — Ну, я тогда пойду. — Закатив глаза, он выходит из Алтаря. — И не забудь рассказать про Восток! — добавляет он, поднимаясь. *** Наверное, мне не стоило с ним так сближаться. Как бы я ни хотел быть рядом с Харэном и участвовать в его жизни, я чувствую, что хорошим это не закончится. Правда в любом случае рано или поздно вылезет наружу, и все это хрупкое счастье в один миг разрушится. Но может быть, он простит меня? Поймет, не осудит? И никому не расскажет, разделит нашу с Ларрэт тайну. Но ведь это перевернет всю его жизнь. Вдруг он почувствует себя брошенным и неполноценным? Ему придется разрываться между мной и Айроном, молчать будет слишком трудно. Велик соблазн признаться и обнять его наконец, как сына, но мы с Ларрэт должны в одиночку нести этот груз. В том, что случилось, Харэн не виноват, но виноватым он себя определенно почувствует: он мог бы родиться чуть позже, и все было бы иначе. Может быть, именно в этом он увидит причину материнского холода? Нет, я не могу. Если бы я ушел, тайна осталась бы тайной. Довольно оправдываться тем, что я нужен Харэну. Пусть он называет меня лучшим другом, он легко найдет замену. Дело не в том, что я ему нужен, — он нужен мне. Харэн и Ларрэт — вся моя жизнь. Я не могу променять их ни на что на свете. Я не могу уйти. Я в зале для тренировок — именно здесь мы с Харэном стали так близки. Мы всегда ладили, но последний год сделал нашу дружбу в десяток раз крепче. Зал расположен в верхней части замка этажом ниже балкона. Здесь мало окон, много свободного пространства и есть все, о чем только мечтают стражники: разные мишени, мечи, лук и колчан с бесчисленным количеством стрел. Не хватает только соперников для боя. Можно годами оттачивать мастерство, но так и не приступить к делу. — Знал, что ты будешь здесь, — говорит вошедший в зал Харэн. По голосу чувствую, что он не в духе. Скорее всего, разговор с матерью оказался не самым приятным. Он снимает плащ, бросает его в сторону, садится вдоль стены и скрещивает ноги. — Что такое? — Она меня достала. Я не хочу жениться на первой встречной только потому, что ей не терпится понянчить внуков. — Харэн, никто не собирается женить тебя прямо завтра. Это всего лишь помолвка. — Она говорит, я должен быть благодарен, что она вообще меня о чем-то спрашивает. Представляешь? Будто могло быть иначе! — В ее годы никто никого не спрашивал. — Я давно понял, что она никогда не любила папу. Снова это неприятное чувство. — Харэн, — говорю, — постарайся ее понять. На тебе вся ее надежда. Она королева, не только мать, она не может не думать о судьбе династии. — Я не хочу быть королем. — Его глаза серьезны совсем не по-детски, но в голосе дрожь и сомнение. Я понимаю, как тяжело в этом признаться. — Ты хочешь свободы, я знаю. — Я сажусь рядом, кладу руку на его плечо. — Но кто, по-твоему, свободен? У всех свои обязательства. И потом, можно прожить совсем не ту жизнь, которую хотелось бы, но быть счастливым. — Помолвку нельзя будет разорвать, да ведь? — Харэн отвечает не сразу. — Можно что-нибудь придумать, выставить невесту в невыгодном свете и сказать всем, что вот так вот, пришлось… Но тогда и девушку надо выбрать не родовитую, чтобы проблем было поменьше. — Я не хочу ломать никому жизнь. А мама говорит, я эгоист, как дядя Дэм. — Это не так. — Я на него не похож? — Разве что немного. Ты такой же проницательный, легко видишь людей насквозь. — Никогда не понимал, почему мама его не любит. Она говорит, что Дэм виноват в развале Инэма. Но это же не так, дядя был хорошим королем. — Это трудно объяснить, но ты поймешь, когда повзрослеешь. — Ладно. А давно ты с мамой на ты? — Давно. — Я замечал, что вы близки. — Да. В первые годы ей было трудно, я поддерживал, так и сдружились. А хочешь, кое-что расскажу? Я на Востоке кое-кого встретил случайно. — Кого? — Нору. Помнишь, я рассказывал. — Ого! — Она совсем не изменилась. — Мне кажется, ты все еще ее любишь. — Может быть, но она теперь замужем. — Хорошо, что я сменил тему. А люблю ли я Нору — это вопрос без ответа. Я не могу быть равнодушным к человеку, которого подпустил к себе слишком близко, но люблю я не ее. — Почему вы разошлись? Она тебя бросила?