— Как видишь, от этого мало что осталось. Если бы короли прошлого были умнее, они сумели бы договориться без крови, и мы жили бы иначе. А сегодня на счету каждая жизнь, и мы должны сделать все, чтобы сохранить мир. Все, что в наших силах. — Но если на нас нападут, мы же должны ответить. — Да, но прежде переговоры. — Вен, мне так хочется вступить в Орден. Хочется стать сильным и завести друзей. Я хочу быть частью чего-то большого. — Он берет в руки лук, натягивает тетиву и стреляет в одну из мишеней. — Я тоже хочу участвовать в турнире. Скажи, я же могу победить Цэккая? — Вряд ли. — Ну спасибо за честность! — Он тренируется с малых лет, а ты всего год. — Цэккай сильнее, зато я хорошо стреляю. — Харэн натягивает тетиву еще раз и попадает в центр начерченного на доске круга. — Вот видишь. — В любом случае, исход поединка никогда не предрешен. Если вдруг так случится, что ты окажешься перед лицом сильного противника, не сдавайся без боя. Да, отличный выстрел. — Я утром попал в цель пять раз подряд. — Его губы растекаются в самодовольной улыбке. — Ты это хотел показать? — Да. Стрелы я уже вытащил, но вот, — он снимает с подставки дощечку и показывает мне. — Пять дырок. — Вижу. Ты молодец. Харэн хороший ученик. Он схватывает на лету, усердно старается. В чем-то преуспевает, а что-то у него получается с трудом, но он учится на своих ошибках и с каждой тренировкой совершенствует свои результаты. Он уже освоил многие техники владения мечом, но все же ему пока не хватает физической силы и должной сноровки. — Вчера, пока тебя не было, мама снова говорила о помолвке, — делится он, когда мы устраиваем передышку. — Я должен выбрать невесту к совершеннолетию, иначе она сделает это сама. — Госпожа права, с этим нельзя тянуть. — Но мне всего двенадцать. Тебе тридцать три, а ты не женишься. — А что, хочешь как я? — Ну нет, это слишком. Так чего ты ждешь? — Возьму как-нибудь отставку и найду жену. — У тебя кто-нибудь был? — Харэн. — Что? Я уже взрослый! Так ты уже целовался? Расскажи! — Была у меня одна сослуживица. — И почему вы не заключили клятву? — Она перебралась в столицу, а я выбрал службу и остался во Дворце. Но давай не будем об этом, — прошу я, вставая и протягивая Харэну меч. Чем взрослее он становится, тем больше у меня опасений, что он узнает тайну своего рождения. Помню, в пять лет он нарисовал мелом на стене картину: маленький королевич держится за маму и папу, а она тем временем держит за руку меня. Под нами подписаны наши имена, а сверху большими буквами выведено слово «семья». Я не мог проглотить ком в горле, когда увидел это. Я был тронут, и не знаю, как мне хватило самообладания объяснить Харэну, что я всего лишь слуга его матери. Я попросил стереть и нарисовать другой рисунок, правильный. И с тех пор стараюсь быть осторожнее. Глава 17. Турнир Я был слугой Ордена всего четыре года, с восьми до двенадцати лет. Пост королевской охраны когда-то был высшей должностью для стражника, но Дэмьен назвал меня своим секретарем — с тех пор я подчиняюсь только одному человеку, хотя часто оправдываюсь перед другими шестью заветами. Каждый из нас помнит их наизусть: не разглашай тайны своих господ, держи чувства при себе, забудь о личной жизни во время службы и в стенах Ордена, не прикасайся к спиртному, находясь на посту, и не проливай кровь без приказа или крайней необходимости. Нарушишь хотя бы одно из правил — радуйся, если только лишат ранга. Решение принимает глава Ордена. Я им формально не являюсь, но могу влиять на судьбу провинившегося. Как говорила наместница Запада, я подчинил себе Совет, Орден и замок. За последние тринадцать лет число стражников Ордена перевалило за триста. Отбор ужесточен, для вступления нужно обладать отличной физической формой и примерным поведением. Я сам этим параметрам никогда не соответствовал, но тогда и времена были другие, и желающих было сильно меньше. Мир меняется, но турниры остаются прежними. Такими, какими задумал их Рэлливэр, основатель Ордена. Они проходят четыре раза в год на большой арене — круглой пристройке к зданию с открытым небом. Жизнь стражника состоит из тренировок и соревнований. Чем лучше он покажет себя на турнире, тем выше вероятность, что его повысят до шестого ранга, доверят ему важный объект, возьмут в поход или дадут повышенное жалованье. А плохие результаты — повод для исключения. Ставки слишком высокие. Как и двадцать лет назад, соревнования проводятся в течение шести дней в шести возрастных группах и в два этапа: поединки на тренировочных мечах и стрельба из лука. Мы с Харэном расположились на средних рядах зрительской трибуны. Здесь и вид что надо, и безопаснее. Открытия еще не было, но на арене уже кипит жизнь. Заметив королевича, многие воодушевлены и наверняка готовятся произвести на него впечатление. — Пойду пожелаю всем удачи, — шепчет Харэн мне и встает. Не мне его останавливать. Мое дело — проследить, чтобы с ним ничего не случилось. Я знаю, Харэн не любит, когда следуют по его пятам, поэтому остаюсь на месте, но громко приказываю всем стражникам положить оружие на пол. Цэккай, тот драчун, которого помиловала Ларрэт, сидит особняком и смотрит на всех враждебно. Воспитанием он никогда не отличался, зато силы у него не отнять — вот мы и сделали исключение. Это его третий турнир по счету и первый в первой взрослой группе, ведь недавно ему исполнилось двенадцать. У него выделяющаяся внешность: ярко-рыжие волосы и веснушки на щеках. Но соратники невзлюбили его не за это и не из зависти. К сожалению, такая участь у всех незаконнорожденных. Такой судьбы для Харэна я и боялся. Харэн общается со стражниками на равных, со многими перебрасывается парой слов. Те, кто посмелее, пытаются поближе подойти к господину и первыми поздороваться, соревнуются за его внимание. В центре арены он ненадолго останавливается, рассматривает трибуны, а затем, обменявшись взглядом со мной и улыбнувшись, идет к Цэккаю, который сидит на скамейке напротив зрительских рядов. Заметив господина, он встает и кланяется. Я не слышу их, но они долго разговаривают и расстаются только когда турнир объявляют открытым. Харэн возвращается, садится рядом. Он немного поникший, что странно, ведь буквально только что он был в хорошем расположении духа. Я думаю спросить, почему он расстроен, но знаю ответ. Больше всего на свете он хотел бы не быть особенным. Ему не хватает простого человеческого общения, он смотрит на своих ровесников и сгорает от зависти. — Я рассказал ему про свои успехи, а он предложил как-нибудь сразиться на мечах, — рассказывает он. — На ненастоящих, конечно. — Наверное, он Вас не узнал, — отвечаю я, хотя понимаю, что это невозможно. Я обращаюсь к нему на вы, здесь нас могут услышать. — Считать до одного, что ли, не умеет. — Харэн смотрит на свой ранговый значок с одной полоской. Такой есть только у него и у Айрона, то есть у членов королевской семьи. — Что Вы ответили? Надеюсь, не согласились. — Я не свожу глаз с арены, стараясь уследить за каждым клинком и стрелой. — Я сказал, что когда-нибу-у-дь, возмо-о-ожно. Как ты там учил? Не можешь ответить, уходи от ответа. Если бы я отказался, он подумал бы, что я слабак и хвастун. Нас всегда учили, что не стыдно потерпеть поражение, стыдно не сразиться. Если ты наследник престола, то выбирать не приходится: проиграешь — и все запомнят. Поединок станет поводом для Цэккая самоутвердиться, а Харэна лишит доброго имени. Нельзя допустить, чтобы он состоялся. — Это дерзко с его стороны, — говорю. — Но мы не скажем маме, да? Я закатываю глаза. — Кстати, почему она не пришла? — спрашивает он шепотом, когда наступает очередь Цэккая выйти в центр арены и сразиться с первым соперником. — Кто? — Его мама. У многих тут родители, а он один. Как-то неудобно было спрашивать. Ты не знаешь? — Или занята, или не захотела. Скорее второе. — Ого, смотри, как он его!.. — Цэккай в первые же секунды повалил сослуживца на землю. — Он старше его на три года, да? Ничего себе… Обезоруживая тех, кто накануне смеялся над ним, Цэккай светится от счастья. В отличие от остальных, он не ищет глазами королевича, не пытается получить его одобрение. Он погружен в битву, остального мира для него не существует. Впереди еще пять дней и много испытаний, но у меня уже нет сомнений, что этот мальчишка вновь покажет безупречные результаты. Мне с трудом удается увести Харэна с арены. А когда мы возвращаемся домой, он не сразу отпускает меня к королеве. — Вен, а что, если взять Цэккая в замок? — спрашивает он. — Ты хочешь слугу? — Я удивляюсь, так как Харэн с горем пополам отстоял свое право жить без круглосуточного конвоя. Один он, конечно же, не остается: замок и Дворец и без того усиленно охраняют, да и я почти всегда рядом. Разумеется, Ларрэт совсем не нравятся капризы сына, но она смирилась, чтобы не испортить отношения с ним окончательно. — Почему нет, — отвечает он. — Признайся, с ним никто не сравнится. — В силе да, возможно. А в остальном? Сможет ли он дать дельный совет, когда ты спросишь его мнение? — Думаю, да. — И ты же знаешь, госпожа не одобрит. Цэккай служит Ордену меньше года, ведет себя непристойно. Пусть он хорош в бою, но в замке ему не место. — Помоги мне уговорить маму, ну пожалуйста! — И ему всего двенадцать. — Тебе было столько же.