— И ты о нем почти ничего не знаешь. — Знаю. Он родился на Востоке, в четыре года поступил в университетский корпус, год назад его взяли в Дворец. Он уже прошел через два турнира, и оба раза был лучшим в поединках. — Это известно всем. А о чем он мечтает? Кого ненавидит, кем восхищается? Хотя бы одна причина, почему ему можно доверять? — Ну не знаю, я не спросил… Так ты поговоришь с ней? Вдруг разрешит. — Хорошо, Харэн. Ничего не обещаю, но попробую. *** Я провожаю его в левую половину Алтаря, а сам поднимаюсь в кабинет к Ларрэт. — Айрон в отделе, с управляющими, — говорит она устало. — Харэн в покоях? — Да. — И как прошел первый день? Небось он опять рвался на арену. — Без происшествий, не переживай. — Про то, что Цэккай предложил Харэну поединок, ей лучше не знать. — Эх, когда он уже повзрослеет и поймет, что его место здесь, а не там. Чтобы немного ее взбодрить, я подхожу к креслу сзади, кладу руки на ее плечи и легонько массирую их. Ларрэт такое любит. Она выпрямляет спину, закрывает глаза и делает глубокий вдох. — Чем занималась без нас весь день? — Уже не помню. Но очень устала. Я сажусь на край стола, смотрю на нее сверху вниз и говорю: — Представь себе, Харэн хочет слугу. — Да?.. Ты его наконец вразумил? — Нет, он сам захотел. — Отлично! У меня как раз есть пара человек на примете. Что ты думаешь про… — Нет. Пусть он сам выберет. Кстати говоря, ему приглянулся один мальчик из Ордена… Он хорошо выступал в поединках. — И как его зовут? — Цэккай. — С этого бы и начал. А я уже обрадовалась. Ларрэт встает, но я удерживаю ее за запястье и тяну к себе. Она падает на меня, и наши губы почти соприкасаются. Я обнимаю ее за талию и смотрю прямо в глаза. — Тебе стоит иногда к нему прислушаться, — говорю. — Харэн будущий король. Он должен научиться принимать решения и нести ответственность. — Я целую ее в уголок рта, едва касаясь. — Ты, конечно, мастер переговоров. — Она смеется. — Но драчунам в замке не место. Я резко встаю, меняюсь с Ларрэт местами, легонько прижимаю ее к столу — при желании она без труда может вырваться — и нависаю над ней. — Пока я не уверен насчет этого мальчишки, — говорю. — Но я бы поговорил с ним после закрытия турнира, с его наставником. М? — Ладно, попробуем. — Она трогает рукой мое лицо, убирает волосы с моей щеки, заправляет за ухо. Люблю, когда она так делает. Наши отношения с годами только крепнут. Пусть мы вынуждены скрываться, но мы не так уж и сильно отличаемся от мужа и жены: живем под одной крышей и обсуждаем по ночам, как воспитывать нашего сына. Нас отвлекают шаги из коридора, и мы в один момент оказываемся по разные стороны от стола. Это стало слишком привычным. Заходит Айрон и падает на приемное кресло. После встречи с управляющими он попахивает вином. — Есть какие новости? — спрашивает она. — Не каждый день что-то происходит. — Айрон протягивает руку через стол и дотрагивается до ее ладони. — Два дня прошло, а мы так и не узнали, что случилось той ночью с Нейманом. — Возможно, это проделки любовницы Эмаймона, — отвечает он. — А у него она есть? — Такие, как он, не довольствуются одной женой. — По-твоему, у людей на лице написано, изменяют они или хранят верность? — Ну-у-у… — Предположим, что у него есть другая женщина, — встреваю я. — Если она подняла руку на старшего сына соперницы, значит, у нее у самой есть хотя бы один ребенок. Расчищает дорогу к трону для него, так сказать. — Хм, наверное, ты прав, — соглашается Ларрэт. — Получается, смерть трех младших наследников тоже ее рук дело? — Вряд ли. Они умерли совсем детьми и никогда не представляли большей опасности, чем Нейман. — Как вариант, это жена Микэма, — предполагает Айрон. — У той как раз сын лет одиннадцати. — Или сам Эмаймон, — говорю. — Ты еще Тэту обвини! — Это уже слишком, — соглашается Айрон с женой. — Чтоб отец сына… Как ты себе это представляешь? — Народ недоволен и был бы не прочь свергнуть его и короновать Неймана. Тот как раз достиг зрелости. — Это дико. — Но так бывает, зачем исключать. В начале правления Эмаймон пользовался поддержкой у народа. Оно и естественно, ведь он подарил Адасу независимость, а вместе с тем — веру в светлое будущее. Даже то, что он осмелился взять в жену Тэту и смешать адасскую кровь с чужой, не сильно смутило людей. Они готовы были закрыть на это глаза, лишь бы почувствовать вкус долгожданной свободы. Поначалу они жили неплохо, но источник оказался не таким плодородным, а просить воды у Инэма Эмаймон не захотел. Вместо этого он загонял людей в шахты и использовал их по полной, чтобы вернуть былое величие. Ему удалось обнаружить на своей земле еще пару небольших каналов, прорыть пару колодцев, но все же адасцы на сегодняшний день живут в разы хуже нас. Недовольство все это время росло, Эмаймон с этим боролся и даже не брезговал казнями. Люди мечтали о свободе — но по иронии судьбы вновь оказались в руках тирана. — Раз уж они сами нас не потревожили, я бы не стал вмешиваться, — говорю. — Неважно, кто убил наследника. Важно, что Адас на грани смуты и мятежа, и им не до внешних врагов, не до нас. — Кого вы тут обсуждаете? — раздается сонный голос на пороге. — Харэн, а ты почему не спишь? — спрашивает Ларрэт строго. — И мы же договаривались, что ты не заходишь без предупреждения. — Я хотел пожелать доброй ночи. Стража сказала, что вы все здесь, но вы не отвечали. Я решил войти. — Харэн рассматривает нас с Айроном по очереди. — Раз уж ты у нас такой решительный, скажи, ты подумал насчет помолвки? Напоминаю, у тебя осталось ровно тридцать дней. — Ну опять ты об этом. — Или я выберу невесту сама. — Выбирай. Когда она мне надоест, я поищу любовницу. — Что?.. — Она приподнимает брови. — Харэн, ты серьезно? — Айрон, напротив, хмурит брови. — Почему Эмаймону можно, а мне нет? — Ах ты еще подслушиваешь! — Уголки рта Ларрэт подрагивают. — Сейчас бы ему подражать! Король должен подавать пример своим подданым, а не развращать их. — Верно, — соглашается Айрон. — Не важно, король ты или нет, измена — это предательство. Это не привилегия тех, кто наделен властью. Это банальная человеческая слабость. Верность — основа любых вообще отношений. — Ему лишь бы все сделать по-своему… Толку объяснять. — Ну, мне это знакомо. — Голос Айрона смягчается. — Сынок, это нормально, что ты взрослеешь и учишься отстаивать свое мнение. Но это совсем не значит, что взрослые никогда не правы, и их совсем не нужно слушать.