— Не скажешь — узнаю сам. — Только не говори маме, пожалуйста. Цэккай вчера подрался с ребятами… Если мама узнает, она разозлится и вышвырнет его. — Она в любом случае узнает. Не от меня, так от других. — Нет, я поговорил с главой Ордена, я приказал ему молчать. Я не хочу, чтобы Цэккай пострадал. Он не виноват. — Почему ты так думаешь? — Его задирали, я сам слышал. — И кто же первым полез в драку? — Он. — Харэн опускает голову. — Кто-то пострадал? — Цэккай разбил одному из них нос, а двух других избил до синяков. — Ну это серьезно. — Не говори маме! — Что это я не должна знать? — раздается голос со стороны выхода из Алтаря. — Ну? — спрашивает королева, встав перед сыном. — Что случилось? Рассказывай. — Доброе утро, мам. Я тренировался и разбил палец. — Он улыбается и прячет руки за спиной. — Покажи. — Ни капельки крови. — Харэн протягивает ей ладони. — Я просто ушибся. Это даже не больно. Вен, скажи ей, что это пустяк. — Не втягивай его в свою ложь. — Она смотрит на него сверху вниз строго и с осуждением. — Я не вру. — Харэн, ты меня разочаровываешь. — Но мама! Я хочу как лучше. Это ложь во благо. Если ты узнаешь, ты накажешь невиновного. — Ты считаешь, что я несправедлива к своим поданным? — Ты его выгонишь. — О ком он говорит? — спрашивает Ларрэт меня чуть раздраженно. — Об одном юнце из Ордена. Он вчера подрался с сослуживцами. — Подрался, значит. Кто он? — Да он не… — пытается защитить его Харэн. Она останавливает сына приподнятой ладонью и смотрит на меня. — Цэккай, двенадцать лет от роду, — докладываю. — Попал во Дворец недавно за особые успехи. Раньше служил в университетском корпусе. — Его, получается, совсем не воспитывали. — Он из бедной семьи. Отца нет, мать в немилости и еле сводит концы с концами. — То, что у него нет отца, не значит, что можно его оскорблять! — снова вступается Харэн. — Дитя бесклятвенной связи, вот в чем дело… — говорит она себе под нос. — Цэккай, между прочим, очень талантлив. Завтра начало турнира, и я уверен, что он всех уделает. Да, Вен? — Он подает большие надежды, но ему не хватает дисциплины. — Никто не пострадал? — Один разбитый нос и пару синяков, — отвечаю. — Он ведет себя неподобающе, но ладно, я дам ему второй шанс. — Мама, ты самая лучшая! — Харэн хочет ее обнять, но она отстраняется. — А ты будешь лучшим сыном, если перестанешь врать. Ларрэт всегда боялась недодать ему любви. Когда тот был маленьким, она старалась выполнять все его прихоти, обнимала, ласкала, никогда не повышала на него голос. Но Харэн вырос, и она поняла, что не имеет права баловать единственного наследника. Она стала строже, холоднее. Ларрэт безумно боится, что он станет таким же, как ее старший брат Брэййн: ленивым, безразличным и привыкшим к тому, что жизнь — удовольствие, а не гора обязательств. Она уходит, а Харэн печально смотрит ей вслед. Его щеки покрываются румянцем. — Ты же знаешь, больше всего на свете госпожа не любит ложь, — говорю. — Ты можешь совершить ужасную глупость, но если расскажешь ей обо всем, она простит. Всегда говори правду тем, кого любишь. Каким бы Харэн ни был упрямым и непослушным, он легко внимает моим советам. Но я редко пытаюсь его проучить, чаще я стараюсь быть ему другом, а не третьим родителем. — Я пойду, но скоро вернусь, и мы потренируемся. Договорились? Он кивает. *** Новость о смерти старшего наследника адасского трона оказалась правдой. Известно, что мальчик умер во сне, хотя накануне был здоров. Неужели опять отравление? Будь так, Эмаймон давно поднял бы шум и обвинил бы во всем королеву. Я не сомневаюсь, он бы не медлил. Что же тогда случилось? Я обещал Харэну провести с ним время, поэтому не задерживаюсь, вскоре возвращаюсь в замок и поднимаюсь в зал, где мы обычно тренируемся, — большую комнату этажом ниже балкона, выделенную и обустроенную специально для наших занятий. Харэн сидит на скамейке, ждет меня и разминает ноги. Он не так весел, как утром. — Ты уже все знаешь? — спрашиваю. — Да, — отвечает он, понурив голову. — Мама говорила, что я должен быть во всем лучше его. Теперь его нет. Получается, у меня больше нет соперника. — А Эллоэт? Теперь она старшая наследница Адаса. — Почему он умер? — Не знаю, мне эта история кажется странной. — Ты думаешь, его кто-то убил? — Все возможно. — Меня тоже могут убить? — Я никому не позволю тебя тронуть. — Но ведь могут. — Харэн… — Ладно. И что теперь? — Главное, чтобы не мы вышли виноватыми, иначе не избежать войны. Отношения с Адасом и так оставляют желать лучшего. — Я привык разговаривать с ним, как со взрослым. — У нас много воинов. Мы победим. — Война — это не только победа или поражение. Это десятки, сотни смертей, разрушение городов, раскол общества… — Но раньше всегда воевали. — Другое было время. Короли владели бесчисленными ресурсами, миллиардами людей. — Миллиард? Это сколько? — В двадцать пять тысяч раз больше, чем подданных Инэма. — Ого! Это так много.