— Я обещал ей клятву, но после того случая, когда ты чуть не умерла… — Вообще-то умирающим был ты, — она натянуто улыбается. — Я не думал, что все так обернется. Что теперь? — Для начала поищем. Ты знаешь ее адрес? Где она устроилась? — Да. Можно расспросить соседей. Она так и не нашла работу, так что обратиться больше не к кому. — Если честно, это очень похоже на провокацию. Мне кажется, Нора хочет проверить, равнодушен ли ты к ней, придешь ли с извинениями. Я распоряжусь, чтобы ее искали. Если найдут, вы сможете поговорить. — Нет. Я просто хочу знать, что с ней все в порядке. *** Прошло пять дней. Нору не нашли ни живой, ни мертвой, но еще ищут. По словам соседей, она исчезла ровно в тот день, когда я получил письмо. Рано утром она вышла из дома и больше не вернулась. Сколько уже жизней на моей совести? Родная сестра, король и королевич, несколько врачей и слуг, которые были отравлены вместе с ними. Один раз я пристрелил грабителей, которые хотели наброситься на господина. И я до сих пор виню себя, что не отговорил Дэмьена казнить его третью жену. В какой же он был ярости, когда она родила ему мертвого наследника… Он не воздержался, сделал это на второй же день после тяжелых родов. Я пытался вразумить его и, возможно, он бы меня послушал, будь я упорнее. Но я не смог. Теперь Нора. Я встретил ее совсем девочкой и знаю ее слишком хорошо, чтобы назвать чужим человеком. За многие моменты я ей благодарен. За шесть лет она не забыла меня и прильнула к моей груди вновь с чувством сильнее прежнего. Я врал ей намеренно, чтобы держать на коротком поводке, но временами забывал об этом и всерьез думал о том, чтобы связать с ней свою жизнь. Если бы не Ларрэт, я так бы поступил рано или поздно. Сегодня мы ужинаем без Айрона. Он отправился к источнику и вернется нескоро. Я сижу рядом с Ларрэт на своем обычном месте, но вместо тарелки смотрю на нее и думаю о том, каких усилий ей стоило в очередной раз простить меня. Узнав о том, что я сделал с Норой, она не осудила и поддержала меня. — Я устала, — жалуется Ларрэт. — Эти стены так давят. Скажи же, невыносимо? На северном берегу гор ни души, там безопасно, а Айрон вернется только завтра. Давай? После покушения мы ни разу не покидали замок тайным путем. Жизнь во Дворце слишком насыщенная, и иногда велик соблазн сбежать, но безопасность королевы превыше всего. — Помнишь нашу первую прогулку за лабиринтом? — спрашивает. — Вернуть бы то время да сделать все по-другому, да? — Если мечтать, то о будущем. Прошлое не изменить. — Так пойдем? — Ты уверена? Не боишься? — Со страхами нужно бороться. *** Мы вновь окружены утесами и песками. Я взял с собой оружие и не теряю бдительность, а Ларрэт, напротив, расслаблена и мечтательно смотрит на горизонт, обняв колени. — Знаешь, Вен, когда ты мне рассказал о заговоре, я понять не могла, почему ты не мог промолчать, — говорит она вдруг серьезным голосом. — Теперь я думаю, что ты сделал правильно. — Сказать правду всегда правильно, если дело касается кого-то близкого. — Согласна. Я ценю твою искренность. — Дэмьен говорил так же. — В этом мы с ним похожи. По-моему, ничто не укрепляет любые отношения так же сильно. — Кто-то скажет, что наоборот, легко потерять тягу к человеку, если знать его как свои пять пальцев. — Они ничего не смыслят в жизни. — А у тебя нет тайн? Ты вот не рассказывала, почему бросила музыку. Почему-то мы об этом ни разу не говорили. — Помнишь Мэраю, мою первую служанку? Это ведь она научила меня. Потом, когда она умерла, я не могла прикоснуться к флейте. Трудно было. — Но почему ты сыграла ту мелодию? В день коронации, вечером. — Ты узнал ее? — Да, ты играла ее при нашей первой встрече. — Вот тебе и ответ, — она улыбается. — Невинный намек влюбленной души. — О чем она? — Тоска по дому. Мэрая сочинила ее в память своей семье. А хочешь, сыграю сейчас? — Она достает из-за пояса ту самую флейту, подарок Айрона. — Давненько я этого не делала. — Хочу. Флейта запевает нежную мелодию, размеренную и едва слышную. Ту самую. Я закрываю глаза и вижу тех, кто мне дорог, по кому я скучаю, к кому хотел бы вернуться. Легкая печаль не обременяет и не забирает все силы, а, напротив, призывает дышать полной грудью и ценить каждое мгновение жизни, помнить о том, что она конечна. Музыка медленно угасает, возвращая меня к реальности. И вот передо мной снова она, ее зеленые живые глаза смотрят с обожанием с преданностью. — Вен, давай заключим клятву? Сейчас. — Сейчас?.. — Не могу больше ждать. — Ларрэт смотрит на меня испытующим взглядом. — Жизнь такая короткая. Завтра нас может и не быть, так что… Я требую твоей крови. — Надо же сначала разорвать старую клятву, чтобы заключить новую. Разве нет? Вообще говоря, она разрывается только смертью одного из супругов. Такого понятия, как развод, в народе не существует, и мы в любом случае идем против правил. — Осталось всего тридцать с лишним дней, — говорит она. — Мы слишком долго ждали, и сейчас, здесь — самое время и место. — Ты уверена во мне? — Можешь не сомневаются. — Они переплетает свои пальцы с моими. — И ты готова принять мою клятву? Последний вопрос не очередная дань скромности. Именно с него начинается обряд. Перед тем, как отдать возлюбленной свою кровь, нужно спросить, готова ли она ее принять. И после — спросить еще раз. Только тогда кровную можно считать состоявшейся. — Да, — отвечает она, садится лицом ко мне, скрестив ноги, и закрывает глаза. Я достаю кинжал — тот самый, с которым я вряд ли когда-нибудь расстанусь, — но вместо того, чтобы приступить к действию, замираю. Казалось бы, что сложного? Один легкий порез на большом пальце, одно движение — и кровь на ее запястье. Я и не думал, что в последний момент так оробею. Вот же она, прямо передо мной! Зажмурилась и ждет. А вдруг я сделаю что-то не так? Руки трясутся. Я хочу, я готов, но этот момент кажется таким значимым, что волей-неволей хочется растянуть ожидание, собраться силами, настроиться. Почему я иногда бываю таким нерешительным? Я становлюсь беспомощным и сомневаюсь в каждом своем шаге, даже если давно все обдумал и взвесил. Я смотрю на кинжал, лезвие его размером в полторы ладони. Когда-то давно по планете ходило чудовище с огромными зубами, и вот, миллионы лет спустя я держу в руках остатки его былого величия. Это совсем немного, но придает уверенности. Впервые я взял его на руки в день присяги. Перед тем, как покляться в верности Ордену и взять в руки оружие, нужно ответить при всех на вопрос, зачем ты здесь. У каждого своя причина, но многие боятся ее озвучить. Служить королю, защищать династию — вот единственно-верный для них ответ. Так устроен наш мир, что стоит уклониться от писаных или неписаных правил — рискуешь как минимум настроить людей против себя, а хорошим это не кончается. Но я рискнул, и вот я перед ней. — Ты чего? — спрашивает Ларрэт, приоткрыв один глаз. — Я вспомнил, как клялся Ордену. — И как? Было так же волнительно? — Да. — И что же ты ответил на вопрос «зачем»? — Что хочу стать сильнее всех на свете. — Очень мило, — отвечает она с улыбкой. — Представь, сколько стражников захотело сразиться со мной в первый же день? Я буквально бросил вызов всему Ордену. — Ты сильнее всех, кого я знаю. — Мне по-прежнему иногда сложно победить себя.