Мы покинули границу Адаса ровно в полдень и договорились идти без остановок, чтобы не оказаться после заката под открытым небом. Ночь в пустыне может обернуться чем угодно. Половина маршрута минула быстро и далась нам не так тяжело, как дорога в Адас. Мы всем отрядом обсуждали планы на освоение четырех оставшихся баз в нашем распоряжении. По словам Йэнн, отчаиваться пока рано: с Вермой мы протянем год-два, а поиски вскоре могут обвенчаться успехом, если не опускать руки и верить в лучшее. — Смотрите, — вдруг замечает один из стражников, идущих впереди, — кажется, там буря! — Он тянет руку к горизонту. Его размыло песком, а ветер как назло встречный. Сказать, что нам не повезло, значит не сказать ничего. — Идем к хребту, — командую. — Если что, спрячемся в горах. — Но это опасно, — несмело возражает другой стражник. — А у нас есть варианты? — поддерживает меня Йэнн. — Нам нужно укрытие. А то вдруг кто-то подцепит пустынную лихорадку. На пути к горам нас-таки настигает буря. Она поднимает песок, который, кружа в воздухе, больно бьет по лицу, свистит в ушах и попадает в глаза. — Держитесь вместе! — приказываю я отряду. Ларрэт хватает меня за локоть. Я прижимаю ее к себе, но мгновение спустя вспоминаю, что мы не одни, и отпускаю. Вскоре жалею: буря разбушевалась не на шутку и валит нас с ног. Я теряю ее из виду. Все происходит слишком быстро. — Вен! — кричит она в панике. — Ты где? Я тебя не вижу! — Я здесь, не бойся, — говорю, и только потом приходит осознание, что я обратился к госпоже на ты, еще и при всех. С трудом, но я открываю глаза и протягиваю ей руку. Она подбегает навстречу и крепко обнимает меня за талию. Я тоже испугался, когда впервые столкнулся с песчаной бурей, о которой ходит столько легенд. Мне тогда было тринадцать. — Сейчас все стихнет, — говорю ей на ухо, и она чуть успокаивается. Через какое-то время ветер вправду ослабевает, однако не прекращается. Из-за песка в воздухе плохо видно дорогу, и мы идем вдоль хребта в десяти метрах от него, чтобы не сбиться с маршрута и укрыться, если начнется буря посильнее. Я предельно сосредоточен и пытаюсь уловить каждый звук. Что-то не дает мне покоя. Странное предчувствие, будто кто-то идет за нами следом или поджидает впереди. Я внимательно смотрю по сторонам, но не замечаю ничего подозрительного. Нельзя впадать в панику, но я чувствую, что должен что-то сделать. — Держите лук наготове, — приказываю страже. — За нами, возможно, следят. Противник может напасть со стороны скал, не спускайте глаз. Спустя сотню шагов чувство опасности еще не покинуло меня. Отряд взволнован, Ларрэт дрожит — то ли от холода, то ли от страха. В очередной раз я поднимаю взор к небу и на короткое мгновение замираю. Сквозь песочную пелену я вижу то, чего боялся больше всего с начала похода. Это даже хуже, чем я мог себе вообразить. Десятки стрел летят у нас над головами, но самих стрелков не видно. Они где-то над нами, затаились на вершинах. Мы попали в засаду. Нужно действовать быстро. Я хватаю за руку Ларрэт, которая еще не успела ничего сообразить, и бегу со всех ног, прикрывая ее телом. В песках не спастись от нападения. Мы спрячемся в горах. Добегаем до ближайшей скалы, я оборачиваюсь — и вижу, как несколько наших уже легло на землю. Двое бежали за нами, но… Я крепко зажимаю рот госпожи, чтобы она не закричала, увидев кровь. Она не сопротивляется, а ведь могла подумать, что я заодно со нападающими. Одна из стрел попадает прямо перед нами, протыкает землю. — Все будет хорошо, — шепчу я и чувствую под грудью жгучую боль. Я опускаю глаза и понимаю, что одна из стрел попала мне под ребро. Нет. Я не могу умереть сейчас, не имею права. Я отламываю ее спереди и сзади — кусок дерева остается внутри, я его чувствую. — Вен… — Ларрэт всхлипывает. — Тс… Игнорируя боль, я подхожу к краю валуна, за которым мы спрятались, и смотрю, нет ли за ним людей. Вроде никого. Перед нами долина, окруженная со всех сторон скалами. Пути назад нет. Нужно бежать без оглядки. Оставаться опасно: эти черти в любой момент могут спуститься. Благо ветер с песком проник в пространство между горами, и нас могут не заметить. Чем дальше мы уйдем отсюда, тем лучше. Худшее, что мы можем сделать, — это стоять на месте и ждать неминуемой смерти. — Давай, — шепчу. Она меня понимает с полуслова, и мы бежим. Бежим долго, хотя в такой суматохе теряешь чувство времени и пространства. Мысли притупляются — остается инстинкт выживания. Откуда-то берутся силы. Я прихожу в себя только когда мы оказываемся в укрытии. Это пещера. Я смотрю по сторонам и натыкаюсь на испуганные глаза Ларрэт. — Ты в порядке?.. Вся боль, которую я должен был прочувствовать до этого момента, одной волной проходит по всему телу. Я еле держусь, чтобы не закричать. Кровь пропитала одежду. Я пытаюсь дышать как можно осторожнее, чтобы не потерять сознание. Я падаю на колени. Мир расплывается. Последнее, что я вижу, — это ее глаза, полные ужаса и слез, ее дрожащие губы. Последнее, что слышу, — свое имя. *** Я открываю глаза. Темновато, пахнет землей. Я пытаюсь пошевелиться и чувствую, что я опираюсь спиной в холодную стену и меня удерживают. На моем плече что-то теплое. — Ларрэт?.. — Странно, но нет прежней боли. Я могу говорить. — В-вен? Кожа стала более чувствительной и остро реагирует на прикосновения. Зато внутри я ощущаю пустоту. — Вен, ты очнулся! — Ларрэт держит меня за щеки. Она близко, я вижу ее заплаканное лицо. — Вен, ты жив… Я с ума сошла! Ты едва дышал. Я думала, ты… — она всхлипывает. — Мы одни? Она отчаянно плачет, не отвечает, кладет голову на мое плечо и осторожно обнимает за плечи. — Вен, ты умер… Ты не дышал! — Я ничего не чувствую. Неужели это действие инэма? Инэм — сильное обезболивающее. Он может как вдохнуть жизнь в умирающего, так и убить здорового человека. Его применяют в самых крайних случаях, когда не осталось шансов. — Где Вы его взяли? Он был у лекаря… — Да. Я вернулась. — Ч-что?.. — Я пытаюсь присесть. — Ты с ума сошла? — Я вновь забываю, с кем говорю. — Ты понимаешь, что они могли с тобой сделать? Ларрэт… — Но ты умер. — Она отстраняется и смотрит на меня безумными глазами. — Мы могли оставить следы. Они придут за нами. — Уже приходили. — Ларрэт подливает масла в лампаду, становится светлее. — Но мы были здесь. Я замечаю, что мы находимся в узком тупиковом месте пещеры, загороженным большим камнем. Нас могли не найти. — Значит, уже не придут? — спрашивает она. — Надеюсь. А где Ваш плащ? Холодно. — Я перевязала твою рану. Ларрэт вернулась к отряду, нашла укрытие, спрятала нас обоих и остановила кровотечение. Ее руки по локоть в красном, пятна есть на одежде и на лице. Она вернула меня к жизни, рискуя собой. Неужели я этого стою? — Я взяла твой кинжал. Я была осторожна, честно. — Ты не должна была… — Твои шрамы, они… — шепчет. — Я все видела. — Они ужасны, знаю. Скажи лучше, что ты увидела там. Кто-то уцелел? Ларрэт отрицательно качает головой: — Я не нашла только Джэна. Бычка могли забрать: пригодится в хозяйстве. А что стражников перебили до единого, то неудивительно. Интересно, не отравлены ли были стрелы? Вероятно, что да, и я уцелел только благодаря инэму. Иногда он действует как противоядие. — Они умерли из-за меня. Вен, как мне теперь жить? — Это их долг. Сейчас мы должны думать о тебе. Иначе их жертвы напрасны.