— Мы умрем с голоду. Они забрали еду и воду, телега пуста. Стрелы тоже: и наши, и свои. Не оставили ни одной. — Это не грабители. Лук — роскошь, доступная не для многих. Значит, это либо Эмаймон, либо Лайсэн. Другие напали бы с ножами, камнями и копьями. — Где та, которая попала в меня? — спрашиваю. — Я могу предположить, чьих рук это дело. — Вот. — Ларрэт протягивает ее, точнее то, что от нее осталось. — Из архива. Он находится под Дворцом и содержится в строжайшей секретности. Это Лайсэн. — А что, если он уже занял трон?.. И Айрона убил. О нет! Что я натворила… — Вероятно, его остановили после того, как он послал стрелков. Помни: Орден служит тебе. Путь к трону не так легок, особенно если у Лайсэна нет доказательств, что ты мертва. Нам нужно вернуться во Дворец в любом случае и как можно скорее. — Но как?.. Разве мы можем выйти отсюда? Нас ищут. — На нас напали в трех четвертях пути до границы, верно? Значит, мы в том самом месте. — Где старый выход из лабиринта? — Он раньше вел именно к южному побережью гор, а не к северному, потом его переделали. — Верно. Мне кажется, он здесь, в этой пещере. Помните, выход замурован камнями. Мы должны его найти. — Ты можешь идти? Тебе не больно? — Могу, не больно. Я чувствую прилив сил. Действие инэма закончится, и я снова могу потерять сознание. Надеюсь, к этому моменту мы что-то придумаем. Мы выкарабкиваемся из ущелья и оказываемся в просторной части пещеры. — Да, я помню, выход в середине пути к северу, — говорит Ларрэт. — Но здесь их много. Смотри. — Она показывает на дыру в одной из стен пещеры. — И вон там. — Показывает в другую сторону. — Это точно где-то здесь. — Выходы выглядят одинаково, и я уверен, они вырыты людьми. Мы подходим ближе к одному из них, и я замечаю странные надписи. Они дугой высечены над проходом. — Ох, это крэтский язык, язык далеких предков, — говорит Ларрэт. — Я изучала его в детстве. Нас заставляли, это у нас семейное… — И что написано? — Единовластие, сила… закон и преемственность. Мы переглядываемся. — Что-то знакомое. — Они не в том порядке! Я поняла. Нам нужно найти такой выход, чтобы слова слева направо были как там, под деревом в кабинете. — Хороший шифр. Они, выходы, находятся в разных частях пещеры, один похож на другой. Над некоторыми лишние слова, порядок везде разный. Наконец, с седьмой попытки, мы находим тот самый: закон, сила, единовластие и преемственность. Мы забираемся внутрь. В начале проход узкий — приходится ползти на коленях. — Вен, ты давай осторожно. Не забывай про рану. Тоннель расширяется, и мы оказываемся в коридоре с низким потолком, но здесь уже можно встать в полный рост. Теперь гадать нечего — просто идем вперед, пока не натолкнемся на груду камней. — У нас достаточно масла? — спрашиваю. — Нет, это все, что осталось. Если лампада погаснет, придется идти наощупь. — Тогда береги огонь. У меня примерно четверть суток до того, как я вновь почувствую сильную боль, — столько времени действует лекарство. Этого должно хватить, чтобы дойти до Дворца. Ларрэт несет на спине мой колчан и лук. Я иду с пустыми руками — так сказала она, сославшись на то, что я раненый. — Как Нора это допустила? — спрашивает она в дороге. — Понятия не имею, но она за это ответит. Ларрэт знает про Нору: про то, что она следит за Председателем по моему приказу; про то, что именно с ней я помолвлен. Я думал, всем влюбленным свойственна ревность, но, видимо, ошибался. Ларрэт сама признается, что еще любит меня, но не возражает против Норы. Возможно, она догадывается, где я иногда пропадаю по ночам, но не попрекает и не использует это, чтобы избавиться от нее. — Она могла нас предать? — следует еще один вопрос. — Нет. — Я вспоминаю, как мы прощались. — Скорее всего, нет. Думаю, недоглядела, или Лайсэн обо всем догадался и что-то с ней сделал. — Вен, а ведь… Стрела, которая попала в тебя, она была предназначена мне. — Вряд ли они в тумане точно целились. — Но если бы она поразила меня, что бы ты почувствовал? — Наверное, то же самое, что и Вы. Я бы тоже кинулся в огонь за инэмом. — Мы ведь перешли на ты. — Нет, это я иногда срываюсь… — Ты привыкай понемногу. Через полгода я разведусь с Айроном, и мы поженимся. Теперь никуда от меня не денешься, да? — Нам бы для начала выжить. Мы доходим до того самого места, где кончается старый кусок лабиринта и начинается та ее часть, где мы уже бывали не раз. Проход закрыт камнями разного размера. Их много, они образуют горку, которую нужно разгребать, чтобы выбраться отсюда. Не очень понимаю, зачем мы зовем тайный ход лабиринтом: хоть здесь местами и извилисто, но нет тупиковых путей. Я почти уверен, что за этими камнями уже известная нам дорога. — Я сама, — говорит Ларрэт, отдавая мне лампаду. — Тебе нельзя наклоняться. — Но… — Это приказ, если тебе угодно. — Руками тяжело. — Я достаю из-за ее спины лук. — Используй как рычаг. Это длится долго. К моменту, когда Ларрэт заканчивает расчищать путь, я чувствую покалывание в боку. Боль возвращается, но пока терпимо. Мне все труднее идти, и под конец я опираюсь на ее плечо и еле волочу ноги. Во рту обсохло, а мы как назло выпили всю воду, которая у нас была. Каждый шаг стоит усилий. — Вот и пришли, — говорит она. — Давай. — Она помогает мне присесть. Это не значит, что все позади. Выход в Алтарь заблокирован изнутри. Нам нужно дождаться помощи. Если мы услышим голос Айрона, то будем спасены. Никто, кроме него, не имеет доступа к правой половине. Если, конечно, Лайсэн не захватил власть. В таком случае нам лучше не выходить отсюда живыми. Вторую дозу инэма я могу не осилить. Если ждать придется слишком долго, я умру у нее на руках. Во второй раз и окончательно. — Хочешь, расскажу сказку? — спрашивает Ларрэт вполголоса. Она сидит у меня на коленях, лицом ко мне. В тусклом свете и с замутненным рассудком я плохо вижу. Я пытаюсь слушать историю, но ловлю только отдельные слова. Кажется, это легенда про двух влюбленных, которые не могут быть вместе. Я чувствую себя ребенком, который засыпает под сказку любящей матери. Мысли разбегаются. Мне больно, хочется кричать и лезть на стенку. Я нахожу пальцами губы Ларрэт. Они такие горячие, живые, к ним так хочется прикоснуться. Она замолкает, я чувствую на себе ее дыхание. Я набираю в грудь как можно больше воздуха и целую ее. И мне кажется, что она — мое лекарство, мое спасение. Глава 10. Суд Я не помню, как нас вытащили, и плохо помню два последующих дня, проведенных в постели. Как только ко мне вернулась способность к мысли, я навел некоторые справки. Мне теперь известно, что адасский корпус прибыл к границам в целости и сохранности. Жизни Ларрэт ничто не угрожает: все причастные к покушению задержаны и ждут своей участи в темнице. Я узнал, что Председатель действовал не один, а вместе со своим старшим сыном, Нэррисом, как я и подозревал. Меня накачали лекарствами. Не инэм, что-то менее опасное. Тоже помогает. Иногда приходится сбивать жар, трудно говорить и глотать, но в целом на третий день после возвращения я не выгляжу умирающим. Хочется поскорее выйти из комнаты, чтобы не думать о том, что случилось за стеной Алтаря. Скоро мне исполняется двадцать лет. Не время справлять юбилей, но есть над чем подумать. Если двенадцатилетние — это светлый праздник, начало взрослой жизни, то двадцать лет — повод подводить итоги. В наш век мало кто доживает до сорока. Подумать только, позади половина жизни! А я метаюсь, как мальчишка. Возможно, поцелуй померещился мне под инэмом, или она сама ко мне потянулась. Но если это правда, то что дальше? Я сорвался, допустил ошибку, а теперь готов все отрицать. Неужели я настолько ужасный человек, что не в состоянии отвечать за свои поступки?