Иван давно забыл ту историю, и вот существо — теперь он не в состоянии был думать об Эмме как о человеке — вернуло его на три года назад. И дало понять, что история та была ключевой в его теперешнем положении. Настораживало и то, что если не обращать внимания на цепь на ноге, все вокруг были с ним весьма любезны. За прошедшую неделю он больше не виделся ни со стариком, ни с существом-внучкой, но даже охранники негры стали с ним обходительны. Сэмюель ни разу не доставал свой вальтер, а Жак и Жан — так звали негров помоложе — и вовсе опасались заговорить с пациентом (так они называли его между собой). Днями напролёт они молчаливо следовали за Иваном, которого не покидало ощущение, метнись он в сторону забора, эти два молодчика, не задумываясь, откроют прицельную стрельбу. — Сэмюель, — как-то, усевшись на край бассейна, обратился он к негру. — Может, спросишь у Дока, могу я, наконец, понырять? Вам ведь нужна морская змея, а не сухопутная ящерица. Я могу даже с цепью. Негр молчал. Руками перебирал звенья цепи, от чего та издавала тихий металлический писк, похожий на дельфиний. Иван сидел, уставившись в черноту тихой воды. Удивительно, но вода не была чистой и прозрачной как это обычно бывает в бассейнах. Она была черной, и казалось, там внизу не было дна. И ещё казалось, что вот-вот вода вскипит, поднимется волнами и из бездны вынырнет существо с дыхалом на шее и утащит его в своё логово. Холодок пробежал по спине. Иван поёжился и поднялся на ноги. Больше в этот день от не задавал вопросов. За хозяйственными постройками виднелась ещё одна постройка — большой ангар цилиндрической формы с плоской крышей. За ним водонапорная башня и огромный стеклянный конус на каркасе, увитом рядами металлических труб. Интуиция подсказывала Ивану, конус вероятно часть опреснителя, а вот что скрывается в ангаре, вызывало интерес. Гуляя по саду он как бы невзначай повернул к постройкам, и тут же услышал оклик Сэмюеля: — Нельзя! Не обращая внимания, Иван продолжил свой путь. Цепь натянулась. Он с трудом сделал ещё два шага и остановился. Демонстративно поднял руки вверх, капитулируя. — Твоя взяла Сэм! — крикнул он негру. — Чуть ногу не сломал. А ну, погоди. Иван присел на корточки и принялся ощупывать лодыжку под кольцом. Сэмюель безучастно стоял метрах в трёх поодаль. Ступня онемела и плохо слушалась. Ещё пару дней похоть так и можно лишиться ноги. Ивана охватила злость. — Снимешь на пару минут? — спросил он. — Ногу натёр совсем. — Подъём, — холодно приказал Сэмюель и переложил цепь из руки в руку. Лучше бы он этого не делал. Неуловимым движением Иван навернул цепь на обе руки и резко дёрнул на себя, вырвав конец цепи из рук негра. Но опытный надзиратель не растерялся и не бросился за цепью, как планировал Иван. В его руке появился вальтер. Пока Сэмюель снимал оружие с предохранителя, Иван в одном прыжке оказался за его спиной. Цепь обхватила горло громилы, вальтер выпал на землю. Неизвестно, чем бы закончилось это спонтанно возникшее противостояние, если бы не удар сзади по затылку. В голове поплыло, руки отпустили цепь, и Иван мешком свалился на землю. Над ним с пистолетами в руках склонились Жан и Жак. Инциденту не дали огласки. По всей видимости, вертухаи опасались взбучки от начальства. В одно утро Сэмюель провёл Ивана мимо душа. — Эй?! — не понял Иван. — Иди, — приказал негр. Он шёл впереди и, подёргивая цепью, сбивал Ивана с шага. Сзади следовали Жан и Жак. В руках они держали оружие. Подойдя к бассейну, Сэмюель остановился, склонился к Ивановой ноге и ключом открыл замок кандалов. Стальное кольцо пало на землю. Кожа на ноге горела красным. Кое-где металл стёр её до крови. Морщинистым пальцем негр указал в сторону прыжковой доски. — Давай, — коротко сказал он. — Док разрешил. — Не боишься? — с вызовом бросил Иван. — Я плаваю как рыба. Уплыву, не догонишь. — Давай, — бесстрастно повторил Сэмюель. — Или толкну. — Нос давно зажил? Как горло, не болит? — Ивану не хотелось отступать. Что эти трое головорезов ему сделают? Кунц сказал внятно: «Не справитесь, каждый лично ответит перед Доктором». Вот они и боятся не справиться. Стоит воспользоваться этим. Иван расправил плечи, вытянул в стороны руки и потянулся на носках. Сейчас он покажет им фридайвинг. Посмотрим, как они забегают. Сколько? Пять минут? Нет, сейчас он психологически готов на все десять. Дай волю, и он покажет этим упырям настоящую кевали-кумбхаки[7]. Он подошёл к краю бассейна, встал на доску, и та мягко приняла его вес. Чёрная вода не выглядела дружелюбной. Но это и хорошо, что она такая непроглядная. Громилам сложно будет разглядеть его в толще воды. Он представил то, как три надсмотрщика наматывают круги вокруг бассейна, как испуганный Сэмюель зовёт Кунца и Хильду, как на террасе появляется бледный как мел Доктор Зло-Миллер. Впервые за много дней Иван почувствовал удовлетворение, словно наконец-то убил полночи не дававшего спать комара. Сложив руки ладонью на ладонь, он качнулся, ловя резонанс доски, мощно оттолкнулся и правильной «рыбкой» вошёл в воду. Вода оказалась тёплой и приятной коже. По ощущениям она была морской. Привычная среда. Родная Ивану стихия. Он опустился метра на три, но в дно не упёрся. Проплыл её глубже. Та же история — дна не было. Бог с ним, с дном. Остановился и замер. Привычно заглянул внутрь себя. Прочувствовал свои лёгкие, сердце, каждую клеточку тренированного тела. Надо настроиться и перевести организм в состояние апноэ. Время шло. Он не видел, что происходило наверху. Вероятно, там уже паниковали. Отлично! Пусть нервничают, чёртовы тюремщики. Надо максимально расслабиться. Ему всё равно, что с ним будет. Время от времени он прижимал ко рту ладонь «лодочкой» и делал ряд коротких внутренних вдохов-выдохов, контролируя диафрагму. «Как постепенно укрощаются слоны, львы и тигры, точно так же постепенно осваивается и дыхание. В противном случае оно убьёт практикующего». Он висел «солдатиком», не думая ни о чём. Ум остановился и этим остановил время. Дыхание сократилось до минимума. Стало более осмысленным и тем ценнее. По ощущениям шла уже шестая минута. Ещё немного и можно всплывать. Вдруг две крепких руки цепкими клещами схватили его за лодыжки. Потянули на дно. Упираясь, он неосмысленно сделал несколько мощных гребных движений вверх. Бесполезных и панических. Пудовые гири висели на ногах. Появился страх, непроизвольно заставляющий высвободиться. Изо рта вырвалась дорожка мелких стройных пузырьков. Голова закружилась. В кровь брызнула углекислота. Он согнулся, глянул в черноту, пытаясь разглядеть, что с ногами. Внизу была бездна, и она всасывала его в себя. * * * — Ошибка непростительна. Не для того мы затеяли всё это, — голос доктора Миллера звучал глухо и одновременно объёмно. Подкрепленный звучным эхом, он словно исходил из колодца или из пещеры. — Я проверил дважды, — в ответ раздался голос Кунца. — Химическая структура крови в норме. Никакого поражения альвеол. Полное отсутствие баротравм. Метаболизм в стадии нейтралитета. Состояние похожее на регулируемую гипоксическую кому. — Будто жизненные функции замерли в ожидании некого фазового перехода. Как положение тумблера между «включить» и «выключить». — Уверен, гер доктор, это второй Сальватор. — Надеюсь, дорогой Аксель. Фрау Хильда, его мозг заработал? — Да, — послышался женский голос. — На сто восьмой минуте. — Добавьте кислорода. По два процента к смеси с шагом в полторы минуты. И постоянно измеряйте давление. Мне нужна диаграмма. _ Глава 19 С лица сползло полотенце. Кожаные ремни на полу не дают пошевелиться. Руки по сторонам, ноги на ширине плеч. Пряжки плотно стягивают запястья и лодыжки. Голова намертво прижата затылком к кафелю двумя скрещёнными на лбу широкими ремнями. Тело абсолютно нагое, хотя в последнее время это стало нормой. И всё же не смотря на положение распятого Христа, аналогия с сыном божиим не годилась для этой картины. И пустая комната не походила на Голгофу. Скорей на палату районной психлечебницы. Свет выключен. На белых стенах и полу мерцает льющееся из окон лунное сияние. Мерцание искрится на плитке, отражается серебристым светом, и всё пространство полумрака пронизывают холодные стальные иглы. Иван пытается понять, есть кто в комнате кроме него. Вряд ли он здесь для казни. Для чего-то более ужасного. Кончики его пальцев холодные, но всё тело горит, будто прекрасно орудующая шприцом фрау Хильда исколола его жаром. От этого ощущения ещё сильнее нарастает предчувствие приближения вселенского потрясения, какое перевернёт весь привычный мир. — Ты не спать? — рядом слышится женский голос. По интонации не утверждение, скорее вопрос. К Ивану лицом к лицу склоняется негритянка. Черты размыты сумраком, но даже и так ясно, девушка очень молодая. По крайней мере, по европейским меркам. Лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Ярко горят белки её чёрных глаз. Улыбка обнажила два ряда белых зубов. Правильный овал лица обрамлён смолистым шаром курчавых волос как у Анджелы Девис с плакатов 70-х «Free Angela». Длинная шея, ямочки над ключицами, острые плечи едва приподняты. Антрацитовая кожа сверкает в лунном свете, будто намазанная маслом. И обворожительно пахнет. — Моя дарить, — произносит девушка на плохом английском. — Твоя понимать? Она прижимает тонкую ладонь меж своих голых грудей, упругих с большими коричневыми сосками, а после нежно касается длинными пальцами Ивановой груди: — Я - Ты. Хо… хо… хо… Понимать? — Ты кто? — спрашивает Иван.