– А? – подняв голову, ошалело уставился на меня мой воспитанник. Похоже, парень решил, что одна из трех выпущенных барыгой пуль досталась мне. Не верит в меня парень. Даже как-то обидно стало. – Вы в порядке? – посветлел лицом Чиж и наконец-то отпустил уже переставшего хрипеть пленника. – Проконтролируй, чтобы он не сдох, – недовольно бросил я этому энтузиасту. Кто бы сомневался, что искусственное дыхание рот в рот мой воспитанник применять не станет. Он просто перевернул тело и пару раз надавил на грудину ногой. Барыга закашлялся и начал дышать. А этому он где научился? Я лишь сокрушенно покачал головой и вернулся к уже отошедшему от шока Леше. Моего друга потряхивало, но он старался держаться молодцом. Даже сумел грамотно организовать обыск номера, а затем составить отчет по найденным там запрещенным препаратам. Каким бы ни было отношение монаршей семьи ко мне лично, но поддержанные генерал-губернатором Западной Сибири доводы о вреде наркотиков были приняты к сведению. Запретили для свободной продажи как героин с кокаином, так и опиумную пыльцу и другие производные дурман-цветка, произрастающего в местах Силы. Уже закончив с основной частью работы, осунувшийся Леша хотел отправиться в управу, но я не дал. Сам позвонил полицмейстеру и попросил позволить следователю закончить этот рабочий день пораньше. Барыгу, которому Чиж вывихнул руки, а приехавший по вызову помощник Яна Нигульсовича вправил обратно, увезли в управу еще полчаса назад. Так что я с чистой совестью отдал папку с документами городовому, а Лешу запихнул в уже освободившуюся студийную легковушку. Через двадцать минут мы сидели в отдельном кабинете «Старого охотника», а еще через полчаса к нам присоединился Дава. Честно, я думал, что он просто воспользовался поводом, чтобы опять налакаться водоньки, но – о чудо! – пил наш неправильный еврей только для вида. Да и явился в кабак очень встревоженным. Он больше подливал Лехе, чем себе, внимательно выслушивая пьяные жалобы друга. Я тоже пил мало – завтра на рассвете идти на болота, а там с похмельем делать нечего. Сия простая истина известна даже самому тупому и самоуверенному шатуну. Обычно Леше хватает пары рюмок, но сегодня он вылакал почти триста граммов и только после этого поплыл. Но обсудить успели многое. Досталось и мне, и Даве за то, какие мы плохие друзья. Узнали мы и о том, как сложно слишком молодому следователю поддерживать свой высокий статус. Под конец Леша выплеснул на меня сгусток ревности, явно копившийся у него давно. Пришлось долго и нудно объяснять, что не было у меня никаких чувств к его супруге, кроме мимолетного увлечения. Ну не говорить же ему, что в Лизу был влюблен бывший хозяин моего тела, а старик, которого занесло сюда из другой реальности, просто в ужас пришел от перспектив романа с судейской дочкой. Домой напившегося до изумления Лешу увозили уже в темноте. Была у меня трусливая мыслишка послать вместо себя Чижа. Но все же пересилил себя и, подхватив друга под правой локоток, вместе с Давидом потащил жертву чрезмерного возлияния к двери особняка молодой четы Вельц. Даже не позволил подсобить выскочившему к нам лакею. В холл по лестнице сбежала одетая в строгое платье Лиза. После той темной истории с изнасилованием она растеряла свой былой задор и тягу к эффектным нарядам. Хорошо хоть не повредилась рассудком и осталась вполне адекватна. Ну, почти… Стрельнув в меня каким-то непонятным взглядом, заворчавшая супруга указала нам путь в гостевую спальню. Правильно, в таком виде на супружеском ложе делать нечего. Мы сбросили свой груз на кровать, вокруг которой с охами и ахами завертелись две преклонного возраста служанки. Теперь бы смыться отсюда побыстрее. – Игнат Дормидонтович, уделите мне пару минут, – попросила Лиза. Да уж, не получилось. Дава отвесил какой-то странный полупоклон и почти выбежал из дома, ну а мне, судя по всему, придется отдуваться за всех. – Слушаю вас, Елизавета Викторовна, – с максимальной вежливостью отреагировал я. – Игнат Дормидонтович, – чуть помявшись, заговорила Лиза, – я хочу поблагодарить вас за Лешу. А вот это неожиданно. В том, что дочь судьи быстро узнает все подробности случившегося в гостинице, я не сомневался, но эмоции, которые легко читались на ее лице, удивили и порадовали. Она явно переживала за мужа и относилась к нему как минимум с теплотой и нежностью. Возможно, именно угроза потерять его навсегда разбила какие-то оковы и пробудила что-то, спавшее до этого момента. В ответ я лишь искренне улыбнулся. – Я рад, что у моих друзей все хорошо. Лиза улыбнулась мне с той же искренностью. – А я рада, что у нас есть такой друг. Доброй ночи, Игнат Дормидонтович, – сказала она, протягивая руку для поцелуя. – Доброй ночи, Елизавета Викторовна, – ответил я и в кои-то веки со спокойной душой прикоснулся губами к кисти Лизы. – Ну, что там? – напряженно спросил сидевший на заднем сиденье паромобиля Дава. – Все очень хорошо, – сказал я, плюхаясь рядом. – Похоже, для того чтобы наш друг зажил счастливой семейной жизнью, нужно было пальнуть в него из револьвера. – Слушай, – прищурившись, заявил еще один женатый бедолага, – а может, и с моей женушкой поговоришь? – Нет, дружище, – ухмыльнулся я, подавая Чижу знак рукой, чтобы трогал. – В твоем случае нужна пушка, причем стрелять должна именно Ракель Натановна. Дава погрустнел и обреченно вздохнул. Глава 4 С кем угодно готов поспорить, что ни в одной из двух реальностей, в которых мне довелось пожить, нет будильника круче, чем у меня. Чтобы встать за час до рассвета, нужно было всего лишь вечером высказать просьбу вслух. А еще спросонья не испугаться того, что во тьме неведомая сила стягивает с тебя одеяло. Когда-то, спасая мою жизнь, другой домовой в другом доме так же будил непутевого постояльца. Тогда я чуть не обделался, а сейчас это вполне привычное для меня дело. Я зевнул и потянулся к магическому светильнику на журнальном столике. Под кроватью забурчало. Затем часто затопало по паркету, ухнуло в печи и заскрипело чем-то на чердаке. Домовой убедился, что я проснулся, и к кроватетрясению переходить не стал. – Благодарствую, Кузьмич. В ответ на чердаке еще раз ухнуло. Ну что, пойдем будить Чижа, причем лично. Было дело, я попросил о подобном домового, но там разразилась целая битва. Сначала Осип опрометчиво проигнорировал побудку, что раззадорило Кузьмича и он устроил не только кроватетрясение, но и локальный надкроватный дождик. Разбуженный парень психанул и начал ругаться, за что получил жестяной кружкой по лбу. Пришлось вмешаться, потому что мой воспитанник клялся засыпать все углы серебряной пылью и пригласить в дом батюшку. Улыбнувшись этим воспоминаниям, я быстро принял душ и провел иные гигиенические процедуры. Зарядка сегодня отменяется – нагрузок нам хватит и на болотах. Спустившись на первый этаж, постучался в комнату Чижа. В этой реальности родители и опекуны не особо считались с личным пространством подростков, но у меня по данному вопросу было иное мнение. – Вставай, лежебока! – Сейчас, – невнятно промычали из-за двери. – Сейчас я Кузьмича позову. На чердаке тут же ухнуло. – Иду уже, – обиженно прогудел юноша и зашуршал одеялом. Я вернулся в кабинет и принялся доставать из металлического шкафа необходимое для поездки снаряжение, складывая все на рабочий стол. Два кожаных шлема наподобие авиационных с большими гогглами в наборе. Две легкие кольчуги работы Зоряна. Боевые наручи и целая горсть амулетов. Отдельно для себя из другого шкафа достал объемную сумку с гидрокостюмом, маской, трубкой и ластами. Год назад увлекся подводной ловлей на озерах, а там, на глубине, даже летом не очень-то жарко. До создания полноценного акваланга руки не дошли – фридайвинг мне всегда нравился больше. Гарпунное ружье осталось в шкафу, зато из сейфа на стол перекочевали рычажный карабин, три револьвера и трехствольный дробовик. Гранаты я в доме не держал, а прятал их в сейфе, размещенном в мини-бомбоубежище под спортивной площадкой. Подошел уже проделавший все водные процедуры Чиж. Нацепив на себя часть снаряжения, остальное распихали по сумкам и перенесли в отремонтированный еще вчера паромобиль. Затем сели завтракать. Корней Васильевич успел разогреть пироги и заварить чай. Особо не наедались, чтобы не отяжелеть. Пары в машине я разводил сам, а Чиж сбегал в бомбоубежище за разными взрывающимися игрушками, разместив их в небольшом ящике с лямкой. Закончив со сборами, мы выехали в непроглядную весеннюю ночь. Я не видел, но точно знал, что Корней Васильевич напутствовал нас крестным знамением. Что же, дополнительная помощь свыше нам не помешает. Мало того что Зорян – прожженный язычник, так еще и дело задумал явно непростое. До речного заводика добрались в предрассветных сумерках. Там нас уже ждала солидно нагруженная телега, на которой прибыл Зорян со старшим сыном и еще одним помощником – бородатым, диковатого вида мужиком. Его я видел всего пару раз и даже имени не знал. Судя по смуглой коже и черным как смоль волосам он то ли цыган, то ли перс. В таких нюансах я не очень-то разбираюсь. Как и в наш прошлый поход в Топь, Белецкие вырядились, словно былинные богатыри. Без островерхих шлемов, зато в кольчужных капюшонах. Телеса родичей обхватывали кольчуги крупного плетения, доходившие до середины бедра. В прошлый наш выход на катере я беспокоился о том, не утянет ли бронька на дно в случае падения за борт, но затем сам понял, что она не такая уж тяжелая. Например, в своей кольчужке я выплыву без особых проблем. Бороду Зорян, как делал это всегда перед боевой потехой, заплел в три косицы. А вот Пахому пока заплетать особо нечего. Вооружились отец и сын небольшими секирами и очень непростыми кремневыми пистолями. Выглядело это на нашем с Осипом фоне жутким старьем, ведь даже легкие кольчуги мы упрятали под кожаные куртки, а новейший заокеанский рычажный карабин, дробовик и револьверы, казалось бы, дают сто очков форы старинным пистолям. На самом деле все было с точностью до наоборот. По огневой мощи я с воспитанником против Зоряна с сыном стоили, как канонерка против крейсера. Что интересно, спутник Белецких выглядел бомжом – потертый полушубок, нечесаная борода и откровенно бандитский взгляд из-под старенькой кубанки. Из оружия он имел только висящий на поясе длинный кнут, но что-то мне подсказывает, что по опасности этот дядька вряд ли сильно уступает самому Зоряну. – Поздорову, добры молодцы, – чуть бравируя старинным говором, поприветствовал нас ведун. Сегодня он был в явно приподнятом настроении. А вот Пахом почему-то хмурился. Что касается их спутника, то тот был спокоен как удав. Заметив мой выразительный взгляд, Зорян представил незнакомца: – Это мой друг Аса. Он согласился помочь. – И тут же сменил тему: – Что-то вы не спешили, хорошо хоть лодка уже готова. Аэрокатер действительно был подготовлен вовремя. Живущий в шаговой доступности от этого места Степан встал явно раньше всех нас и уже успел не только убрать стол между креслами, но и нахлобучить сверху на дуги специальную конструкцию с лебедкой. Закончив с приветствиями, приступили к погрузке на катер. Мы с Чижом управились быстро, а вот приехавшая на телеге троица потащила из-под тента удивившее меня снаряжение. Вот это, конечно, сюрприз! Основная часть подводного костюма была свернута, но не узнать знаменитую «трехболтовку» было невозможно. Медный шлем с тремя иллюминаторами, прикрученный тремя болтами к медному же нагруднику. Зорян тащил явно тяжеленный шлем за скобу, приделанную прямо к макушке агрегата. – Зорян Аристархович, вы где откопали этого монстра? – Места надо знать, – подмигнул мне ведун. Если честно, его странная веселость уже начала немного напрягать. Все еще хмурый Пахом потащил от телеги два небольших баллона. Похоже, Зорян справился с созданием аналога акваланга и без подсказок пришельца из технически более продвинутой реальности. Добро с телеги перенесли за несколько ходок. Вместе с еще одной парочкой баллонов на борт перекочевали какие-то ворохи ремней и несколько ящиков. Поклажей они захламили почти всю заднюю часть салона. Впрочем, места у нас хватает, так что ничего страшного. Я с гостями обосновался на диванчиках, а Степан с Осипом заняли два передних кресла. Штурвал у Чижа сегодня отобрали, пусть хоть посидит спереди. Дождавшись взмаха моей руки, Степан запустил пропеллер и потихоньку начал разгонять катер против течения. Рассвет лишь намечался, поэтому он включил расположенный на носу прожектор. До истока Стылой мы добрались, когда солнце полностью выползло из-за горизонта и даже немного поднялось над деревьями. Тростниковый барьер проскочили с шелестом и почти не снижая скорости, а когда вышли на залитый водой простор, разогнались до максимума. Зорян перебрался ближе к рубке и начал пояснять Степану маршрут. Из-за работающего пропеллера получалось плохо, поэтому пришлось заставить Чижа уступить место старшему. Так общение штурмана и пилота стало намного продуктивнее.