Бреду к ней, сам не зная, зачем это делаю. У меня два варианта – забраться обратно в палатку Кенни или пойти к ней. Но боюсь, если я вновь увижу изувеченное тело друга, то второй раз без препаратов прийти в себя сам уже не смогу. А поскольку таблеток поблизости нет – стану дополнительным балластом оставшимся выжившим. Выжившим. Вот кто мы теперь. Те, кто пока что пережили эту ночь. В отличии от Кенни. И Лиз. Вчера самым худшим казалось то, что мы не можем выбраться из Ведьминого Села. То, что у нас может кончиться еда и то, что кто-то сломал антенну телефону, который единственный мог ловить здесь сеть. Это казалось смертельной катастрофой. А теперь это сама Смерть. Что-то здесь просто взяло и убило двух моих друзей, пока остальные спали. Тихо, незаметно. Они даже не успели вскочить – я нашел их в позе спящих. Разве что Лиз чуть повернулась торсом. Подхожу к Вилме и молча так же сажусь на капот ее тачки. Пару минут мы, не говоря ни слова друг другу, продолжаем просто сидеть рядом. После чего она достает пачку сигарет и так же, не нарушая молчания, протягивает мне. Даже птицы не поют. Интересно, а они тут есть? В самый первый вечер Лиз сказала, что (..комаров. ни одного. хотя сейчас середина июля, вечер, дикая местность – самое время для них. и ни одного. ни мошки, ни комара..) тут нет комаров. А что на счет остальной живности? Или черная магия, которой занимались Салемские потомки, раз и навсегда сделала эти земли безжизненными? Или так случилось только после их исчезновения? Может нам всем, как и этим комарам, тоже суждено один за другим сгинуть отсюда, как и Салемских потомках, пополнив статистику «пропавших без вести»? Хотя Кенни с Лиз не пропали. Их кто-то заколол весьма человеческим, материальным предметом. Нашими шампурами. Вытаскиваю сигарету, не перенимая при этом из ее рук пачку. Вилма засовывает пачку обратно и так же молча дает мне зажигалку. Пару раз щелкаю ею (звук в абсолютной тишине кажется оглушительным), после чего затягиваюсь. Мы курим еще около минуты, после чего Вилма кидает очередной окурок в ноги и безжизненным, тихим голосом сообщает: – Я ухожу. Странно, но это даже не вызывает у меня удивления. Будто бы смерть Кенни лишила меня способности вообще как-либо эмоционировать. Не поднимая на нее глаз, делаю глубокую затяжку и вместе с выпущенным дымом уточняю: – Куда? – В Хейдленд. – Далеко – бесстрастно замечаю, словно речь о погоде. – Ага – соглашается она – до Ада отсюда, конечно, ближе, но я пока туда не тороплюсь. Ничего не отвечаю. Успеваю сделать неспешно еще пару затяжек, прежде, чем она спрашивает: – Кто это сделал, Джейк? Молча жму плечами. – Ты говорил, что еще раньше слышал кого-то? Видел? Вновь жму плечами. Вилма тяжело вздыхает, но больше не пытается ничего выпытать у меня. Закуривает очередную сигарету: – Я здесь не останусь – тихо повторяет она – какая-та тварь здесь просто убила их, пока мы спали. Заколола, как свиней. – Хватит – безжизненным голосом прошу я, лишь сейчас заметив, что перешел на шепот. Вилма кивает: – Прости. – До Хейдленда тебе минимум суток двое пути – замечаю еще через какое-то время – воды не хватит. – Найду источник по пути. – Там ничего нет. Ты же видела, когда мы сюда ехали. – Значит что-нибудь придумаю. Оставаться здесь – это подписывать себе смертную. Ждать помощи неоткуда, ты еще не понял, Джейк? – боковым зрением вижу, что она повернулась ко мне, но делать то же по отношению к ней не планирую – никто не знает, где мы. Никто вообще не знает, что нас нужно искать. Если сами не пойдем – сдохнем здесь. Сами. Опять жму плечами. – Еды осталось только на сегодня – замечает она – но, может, это и не беда. Может, этой ночью перебьют всех остальных и еда никому больше не понадобится. – Может быть – безучастно соглашаюсь. Эту сигарету она тушит уже непосредственно о капот в опасной близости с моим бедром. – Ты со мной? – спрашивает она. Вновь жму плечами: – Но могу дать телефон. Заведешь будильник. – Будильник? Я не собираюсь ждать еще одну ночь. Я ухожу прямо сейчас. Судя по яркости солнца – время выхода давно упущено. Видимо, Вилма понимает, о чем я думаю, потому что добавляет: – Идти ночью по дороге определенно не опаснее, чем пережидать эту ночь здесь. В самом селе. Идем со мной. Возьмем вашу подругу и Роба. – Им надо еще больше времени, чтобы дойти – глядя в одну точку, замечаю ровным голосом – еще больше воды. Еще больше остановок. Если нас не добьет нечто из Села в дороге, то мы умрем от изнеможения или солнечного удара. Она долго-долго смотрит на меня, прежде чем сказать: – Ну да, Джейк. Если уже смирился с неизбежностью смерти – то конечно умирать лучше с комфортом. Просто видишь ли, в чем моя проблема – я еще не готова примерять себе дату по ту сторону черты на надгробии. После чего встает, слегка оттолкнувшись от капота, и идет в сторону Роба и Мэри Джо. Сделав еще одну глубокую затяжку, наблюдаю за ней. Вот она доходит до Роба, что-то говорит ему и, поворачиваясь, судя по всему повторяет Мэри Джо. Последняя оборачивается в мою сторону с обеспокоенным выражением на лице. Красные глаза с купе с рыжими волосами придают какой-то сюрреализм ее внешности. Вилма говорит что-то еще. Наконец, Роб, встает, отряхнув колени. Вытирает лицо, глубоко вздыхает и кивает Вилме. Теперь они оба глядят на Мэри Джо. Та тоже встает и что-то быстро им отвечает. Они кивают и забираются в нашу палатку, очевидно, за какими-то вещами для пути. Мэри Джо идет ко мне. Делаю еще пару затяжек – и пока она подходит, я уже выбрасываю окурок, пополнив коллекцию тех, что сделала Вилма. – Джейк – Мэри Джо не опирается на капот. Она встает напротив меня, чтобы видеть лицо. Ее голос тихий. И в отличии от голоса Вилмы – максимально неуверенный. – Вилма собирается идти в Хейдленд – сообщает она – Роберт идет с ней. Пойдем? – Мы не дойдем – все так же спокойно отвечаю, как минутой ранее самой Вилме – изнеможение, солнечный удар, обезвоживание. Это только самые очевидные причины, по которым мы умрем в первые же два дня. Только у Кенни был шанс дойти. Я делаю паузу, пытаясь проглотить ком в горле, прежде чем добавляю: – Он единственный из нас был достаточно физически подготовлен, чтобы суметь преодолеть такое расстояние. Но он мертв. – Джейк.. – Мэри спешно вытирает щеку, очевидно, от выкатившейся из глаза слезы, и кладет мне ладонь на грудь – нельзя сдаваться. Надо пытаться. – Пускай пытаются. Я его не брошу. Мэри Джо несколько раз судорожно вздрагивает, бесшумно всхлипнув, после чего напоминает, словно у меня Альцгеймер: