Как умерли. Я до сих пор не знаю, что с ними случилось. С самого младенчества меня воспитывал дядя со своей семьей. Братом он был моей матери или моему отцу – даже этого я не знаю. Тема моих родителей будто бы табуирована по какой-то причине. Мои первые детские воспоминания – уже с семьей дяди. Я бы вообще никогда не узнал, что они мне не родные, если бы однажды, оставив меня с бабушкой – та не сообщила мне, что моя мать очень красиво пела. И поет ей до сих пор ночами. Бабушка была стара, но не слабоумна. А я был слишком маленький тогда. И единственное, что в этом всем меня удивило – как это мама может петь бабушке по ночам, если она спит с папой на втором этаже? И как она вообще может красиво петь – если своим низким баритоном она даже сказки мне рассказывает не очень-то приятно. С возрастом эти заключению пошли в более верное направление, с годами перешли в настоящее наступление, снабженное твердостью и к девяти годам я наконец выбил из своего дяди признание, которое окажется единственным на все дальнейшие года. Да, они не мои родные родители. Он мой дядя, а моих родителей уже нет в живых. Это все. Как бы уперт и упрям я не был в дальнейшем – не получил никаких сведений. Совершенно ничего. Бабушка же к тому моменту уже пять лет, как умерла, а остальных родственников я не знал. Может, их тоже давно не было на свете. Тогда, в девять лет, я и стал одержим идеей узнать что-то о своих настоящих родителях. Я никак не мог взять в толк – что в этом такого. Почему мне никто не хочет о них ничего рассказать? Да, бывает, что родители умирают. Бывает, что детей воспитывают их родственники. Это я все знаю и это меня не удивляет. Но то, что родной дядя нарочно не рассказывает племяннику о своем брате/сестре по непонятным причинам – это уже странно. Выходит за рамки нормального. Тогда и информацию о родителях я стал искать там же. За рамками нормального. Однако, это сложно, когда ты школьник, а денег в кармане ни гроша. Ни поднять полицейские архивы по каким-то особенно странным несчастным случаям или событиям в период от года моего рождения до двух лет вперед. Ни куда-то поехать, чтобы что-то узнать. Единственное, откуда я мог черпать информацию – это городская библиотека. Сомнительное утешение. Учитывая население Хейдленда можно представить – какова площадь и количество содержимого его единственной библиотеки. Потому, неудивительно, что в какой-то момент моя главная теория стала базироваться вокруг легкодоступных сплетен про Ведьмино Село. Самое «ненормальное» событие, которое только можно найти близ Хейдленда за все годы его существования. Еще бы – такое происшествие. Тут не надо обладать каким-то особыми связями, чтобы хоть что-то о нем узнать. Лето 2005-года. Все село, именовавшее себя колдунами, попросту исчезло. Неизвестно как и куда, оставив все свои вещи. Нашли лишь ребенка. Младенца. Младенца, который не смог бы ничего запомнить, и уж точно не смог бы вспомнить этого во взрослом возрасте. Младенца, которого могли отдать его ближайшим родственникам, что могли, допустим, перестать общаться с его родителями задолго до этого происшествия из-за их связи с сомнительной во всех смыслах коммуной, к которой были скептично настроены все суеверные и религиозные люди. А семья моего дяди – глубоко религиозна. Это бы объясняло, почему он не хочет ничего говорить о моих родителях, почему не желает их вспоминать, а меня – посвящать в историю их жизни. Это объясняет, как мать могла петь моей бабушке. Если Салемские потомки в самом деле были колдунами – то едва ли люди с экстраординарными способностями после смерти кончают так же, как обычные смертные. Вероятно, они могут возвращаться на тот или иной момент в своем бестелесном воплощении и даже давать какие-либо знаки близким им людям. Например, звуки, мелодии… песни. Это предположение подходило по всем пунктам. Оставалось лишь узнать судьбу младенца. Найти все нитки и понять, приводят они ко мне или к другому ребенку. Но тут-то все и встало. Ребенок был несовершеннолетним, потому его судьба тщательно скрыта, засекречена и далее его находки в Ведьмином Селе – ни черта ни известно о его дальнейшей судьбе и о том, как и где сложилась его жизнь. Совсем ничего. Концы в воду. Долгие годы это было моим камнем преткновения. Что мне оставалось? Я был бессилен в этой ситуации. Можно было либо продолжать жить, безосновательно полагая себя родственников кому-то из Салемских потомков, либо же как-то все же узнать и подтвердить эту гипотезу. Если я не мог раскопать это законным юридическим путем – справки, отчеты, все, что только могло остаться с того времени. Значит, я мог попытаться проверить это чисто практически. Если Салемские потомки были колдунами (и мать даже могла напевать ночами моей бабушке) – значит, едва ли бы они сочли зазорным как-то связаться со мной, их сыном? Но может, из-за воспитания дяди и моего критического мышления – они просто не в состоянии пробиться сквозь этот барьер, как бы я не хотел. Может, они, точно радио, находятся на другой волне, которую могут лишь слышать те, кто близки к смерти? (моя бабушка умерла той же зимой). Но село где они пропали, явно имеет с ними куда бо́льшую связь. Это Их земля, Их дом, Их территория. Попав туда, есть куда больше шансов увидеть знак от них, какую-то путеводную нить – если я и вправду являюсь сыном одних и членов этой коммуны? Но поездка в Ведьмино Село оказалась тоже той еще проблемой. Я живу у дяди и не имею никаких денег. Слово «карманные деньги» известны мне лишь по тому промежутку времени, когда я несу сдачу мелочи из магазина домой в кармане брюк, после чего, едва зайдя на порог, вытряхиваю и все отдаю дяде. Я не то, что не из золотой молодежи, я вообще не из свободной молодежи. О каких карманных деньгах может идти речь, когда единственное, куда готов кинуть лишний цент дядя – так это на церковные пожертвования, надеясь на спасение своей сраной души в том мире, раз уж в этом не задалось? И как, спрашивается, попасть тогда в это село? Не пешком же прочесать пятьсот миль? Эта проблема оставалась проблемой очень долгое время, до самого окончания школы месяцем назад. И вот, в начале июля я случайно натыкаюсь в местном паблике (где обычно, подобно девчонкам, просто читаю сплетни за неимением друзей, которые могли бы рассказать мне их вживую) на объявление, словно бы посланное именно мне. Поездка в Ведьмино Село. Полностью за счет группы людей, ничего платить не надо. Даже скидываться на еду и бензин. Совершенно ничего. Просто «езжай с нами». На мгновение это так вскружило мне голову, что я подумал было, что вот оно – и есть то доказательство, что я ребенок Салема – мои родители прямым текстом кидают мне «билет» в Ведьмином село, который я могу принять даже в своем положении – абсолютно скованный в материальных средствах. Когда еще может появится подобное предложение? Кому надо брать нахлебников, не взымая никакой платы с них? Это чудо в нашем веке, где платить скоро понадобится даже за воздух. А после и за то, что в чужое пространство выдыхаешь углекислый газ. Но естественно, когда тот, кто нас и набирал – некий Джейк – спросил, с какой целью я хочу ехать с ними, пришлось набрехать. Не говорить же, что я допускаю мысль, что люди в селе были не просто колдунами, но что и я сам могу оказаться тем найденным ребенком? Он бы просто решил, что я псих, и не взял бы меня (хотя потом, узнав кого взяли вторым, понял что может и настоящая причина прокатила бы). А я не мог упустить свою единственную возможность. Я знаю, какое впечатление произвожу на людей. И не даром – из-за строгого воспитания дяди и его больших требований, я отличником закончил школу. Потому мне не составило труда притвориться самим собой, накинуть пару научных терминов и без труда заставить Джейка (а после и остальных) поверить в то, что я глубоко и бесповоротно тронут на науке. И еду исключительно за этим. Эта же откоряка помогла мне и осматривать Ведьмино Село отдельно (..для моих изучений требуется уединение, я не нуждаюсь в напарнике. я сам осмотрю интересующие меня места. – путь обратно-то найдешь? – осведомляюсь я. – у меня нет топографического кретинизма – высокомерно заявляет он и отправляется к машине кенни, видимо, чтобы взять какие-то свои вещи..) от них. Как по мне – это было необходимо, если родители и в самом деле могли и хотели со мной связаться, дать какой-то знак, который едва ли могли бы послать, находись я среди огромной кучи людей, которые тоже могли бы его обнаружить. Мне симпатизировал маршрут, заложенный этими ребятами. В самый первый день мы остановились у дома, в котором нашли ребенка. Подозревая, что с большой долей вероятности этим ребенком могу быть я – мне было очень интересно его оглядеть, хоть уже через пару минут Джейк и начал вопить (..– роб! так, ну реально, где роб-то? но едва вновь свожу руки рупором, как парень появляется из-за дома. вид совершенно отстранённый, что-то снимает на телефон. если он был за домом – то прекрасно слышал мой первый зов. и.. просто его проигнорировал? а он не такой шуганный, как могло показаться..) точно оголтелый, словно я его младший братик, а не самостоятельный участник экспедиции. Так или иначе, все шло довольно неплохо – если так можно сказать, учитывая, что за целые сутки я так и не получил ни одного знака, Кендал напился, а его девчонка то и дело ныла, даже не подозревая, какие реальные проблемы могут быть у людей – пока не появилась та записка. «Найденный ребенок – это я». Признаться, стоило больших усилий продемонстрировать полное равнодушие, когда в палатке Джейк протянул лист мне. Что это было? Послание от родителей? Наводка лично мне или, напротив, сообщение от реального предка Салема? Когда остальные отнеслись к этому, как к забаве, обвинив во всем Вилму, я стал всерьез размышлять, что это могло значить и кто это мог написать. Ведь, по большому счету, мне требовалось либо подтверждение, что я тот ребенок и идентификация своих родителей – либо же опровержение этой теории для дальнейших поисков уже в другом направлении. Каким может быть опровержение? Только таким, что я обнаружу реального ребенка, которого здесь нашли. Мэри Джо попала под мои подозрения еще раньше. Вернее, вначале она просто вызвала мою дикую неприязнь, когда начала так похабно рассуждать о биологических родителях и детях, что остались без оных. Как можно говорить, что тебя бросили, точно половую тряпку? Ее может и бросили, но далеко не все, оказавшиеся без родителей, оказались им не нужны. Я уверен, моих оставить меня сиротой вынудили обстоятельства. Но после найденной записки я был вынужден взглянуть на нее под другим углом. Девушка, оставшаяся в раннем детстве без родителей, ничего о них не знающая и не помнящая. Зачем она здесь? Ради изучения Ведьминого Села, как и ее друзья? Тогда почему, когда в первый день (когда Кендал напился) Джейк предложил всем прогуляться с фонарями по домам, она отказалась так же, как Лиззи, Вилма и я? Вилма и до этого не участвовала в наших общих мероприятиях. Лиззи, понятно, осталась с пьяным парнем. Со мной тоже ясно – компании мне не нужны для связи с родителями. Но на чем основан был ее отказ, если цель пребывания здесь – изучение Села? Что, если она, как и я – приехала сюда ради того, чтобы узнать про себя что-то новое? Может, даже неосознанно. Что, если истинные силы родителей, взывающие к ней изнутри, вынудили ее так или иначе оказаться в этой поездке, чтобы пребыть в Ведьмино Село, где ей откроется вся суть своего происхождения? Может, эта записка была от них как раз-таки не мне, а ЕЙ? Ведь мы с Мэри Джо и Джейком спали все в одной палатке. Если она действительно тот найденный ребенок, мне необходимо было об этом узнать. Чтобы твердо убедиться в неверности своих доводов и перейти в другое направление, не терзаясь потом годами, что я отказался от верного. Потому, когда мы пошли с фонариками ночью в дом, я сразу решил наблюдать за Мэри Джо. И как удачно вышло, когда в итоге все решили разделиться! Ведь именно наедине возможна какая-та связь предков с потомками. Мне пришлось проявить сноровку, чтобы незамеченным не только вернуться в другой конец дома но, и не напоровшись на Кенни с Джейком, выявить именно комнату с Мэри Джо, не издав ни звука. Если бы не крик Джейка, заставивший ее резко и неожиданно обернуться – она бы меня и не заметила.