— У нас и подешевле есть, — предложила продавец. — Но ведь этот лучше? — пожал плечами Макар. — Сыну берете? Уверены в размере? — Даже не сомневайтесь! — усмехнулся новоиспеченный отец. С обувью, конечно, пришлось погодить. В этом Макар не особо разбирался. Как и в женской одежде. Дело было даже не в том, чтобы купить Симе шубу или свитер, а в том, чтобы сделать это вместе с ней. Чтобы она выбрала сама и примеряла вещи у него на глазах, смущенно улыбаясь и краснея. Как его красавица мать, которую отец баловал, не жалея средств и времени, а она, будто королева, сияла рядом с ним, делая из него короля. Ерохина увидел сразу, как завернул на стоянку. Тот стоял у входа в здание с одним из сотрудников и что-то рассказывал, активно жестикулируя руками. Заметив Чердынцева, следователь махнул ему и быстро спустился к машине. — Да ты лоснишься весь, как кот, который сметаны объелся, — придирчиво оглядел он Макара. — Тебе виднее, ты же у нас кошачий родитель, — Чердынцев пожал протянутую руку. — Что нарыл? — Ведь только хотел тебе звонить, — кивнул Ерохин. — Честно говоря, я с подобным еще не встречался… — Ты сейчас о чем? — Да все о том же… О той же, — уточнил он. — Получается, что если ты окажешься прав, — следователь поморщился, — то кому-то придется за это отвечать… — Не понял… — Чертовщина какая-то творится. — Ерохин стряхнул с волос снежинки и открыл дверь. — Пошли, сам все увидишь… В кабинете Ерохина было сильно накурено. Открыв форточку, следователь развернул экран компьютера и стал водить курсором по открытым вкладкам. Макар уселся верхом и облокотился локтями на спинку стула, приготовившись слушать. — Так, смотри… С 1941 по 1943 год Белгород дважды оказывался в оккупации. Бомбежки, пожары, голод, показательные казни, которые проходили на рыночной площади. Ян Штерн был повешен после обвинения в помощи партизанам, группа которых была организована местным сопротивлением из жителей и отставших бойцов армии. Вероятнее всего, его близких пытались вывести за линию фронта, но, сам понимаешь, что вероятность их гибели была крайне высока. Чердынцев кивнул. Он понимал, что относится к тому поколению, которое выросло в спокойное и сытое время, поэтому представлял себе все довольно кинематографично. — После войны, когда стали приводить в порядок списки погибших и пропавших без вести, дело это растянулось на долгие годы. Оно и понятно — неразбериха творилась страшная. Опять же, в первую очередь восстанавливали армейские архивы, списки солдат и офицеров. Пропавших в войну родственников обычно ищут через обобщенный банк данных «Мемориал» на базе Центрального Архива Министерства обороны. Но народ сейчас больше Инстаграмом интересуется, нежели теми, кого уже давно на свете нет… — вздохнул Ерохин. — Мне вот повезло, я про своих все знаю. Прадед на фронте погиб, бабка одна пятерых поднимала. Макар чуть было не ляпнул: «Пятерых! А ты одного кота…», но промолчал. Тема действительно была тяжелая, и шутить не хотелось. — Я к чему веду, — продолжил Ерохин. — Нашел я одно упоминание об А. Штерн, но уже за 1945 год. В Джувалинском районе, Южно-Казахстанской области. Чердынцев подобрался, при этом скользнув взглядом по часам внизу экрана. — Туда эвакуировали гражданское население, — пояснил Ерохин. — Угу, понятно… То есть, если честно, то ничего не понятно. — Ну смотри, получается, твоей Амалии повезло выбраться и осажденного города и уехать в Казахстан. А вот затем, — Ерохин постучал по столу карандашом, — начинается такая карусель, что мне одному не справиться. — уточнил он. — В Добринск Горецкая переехала Брусникиной. Значит, была замужем. Ты представляешь, сколько надо перелопатить информации, чтобы добраться до самого начала, если что? До ее девичьей фамилии? — Слав, я понимаю, а какое отношение это имеет к нашему делу? — нетерпеливо спросил Макар. — Что ты этим хочешь сказать? — Да я пока сам не знаю. Ты же говоришь, вы дальние родственники? Можно, конечно, попробовать сделать экспертизу, чтобы узнать степень родства. Но, если честно, — следователь вздохнул, — думаю, мы не тем занимаемся. Кроме твоих домыслов и моих сомнений, у нас ничего нет. Вот это вот, — он кивнул в сторону компьютера, — преданья старины глубокой. Если я тебя правильно понял, ты думаешь, что Горецкая выдавала себя за другого человека? Чердынцев отвел глаза. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы рассказать Ерохину о Симе, но внутренний голос осторожно нашептывал о том, чтобы Макар не спешил. — Я ведь тебе сразу сказал: представь, если это окажется правдой? — следователь устало потер переносицу. — Нет, я не говорю, что этого не может быть. Истории и не такие случаи известны. Но! Она же отписала тебе все! И вот тут моя логика ломается. Почему? Если ты ей никто? — Да, это странно… — Макар нетерпеливо поерзал на стуле. — Я вот думаю, а может… Может, у нее еще что-то было?.. — В смысле? — не понял Ерохин. — Ну… Квартира, да… А если, допустим, еще что-то… Некоторое время следователь внимательно разглядывал Чердынцева, а потом изрек: — Ты сейчас зачем это сказал? Чтобы я в тебе разочаровался? — Да нет, ты не понял! Ну смотри, в квартире Горецкой что-то искали. Что это могло быть? — Тьфу ты! — следователь бросил карандаш на стол. Тот покатился и остановился у самого края. — Ну ведь мы кажется решили, что, скорее всего, это дело рук ее домработницы. И пока мы ее не найдем, так и будем ходить вокруг да около. — А если это не она, а, Слава? Ну ведь есть шанс, что это может быть кто-то другой, который не питал к старушке теплых чувств настолько, чтобы довести ее до смерти. Возможно, старуха хранила какой-то секрет, который и стал причиной проникновения в ее дом. И дело совсем не в Симе, а… — В Си-име? — протянул Ерохин. — Неожиданно от тебя слышать подобные речи. Не ты ли пару дней назад говорил совсем другое и обвинял ее во всех смертных грехах? Чердынцев насупился и сжал зубы. Ерохин был прав, но Макару нужно было, чтобы тот встал на его сторону. — Сейчас я так не думаю. Честно. И поэтому прошу тебя обратить внимание на кое-какие моменты в этом деле. — Ну-ка, ну-ка, научи меня моей работе? — вскипел Ерохин. — Во-первых, ключи, — стараясь говорить спокойно, начал Макар. — Отпечатков Симы, я так понимаю, на них нет? Иначе бы ты уже предъявил обвинение, так? — Так, — Ерохин сел напротив и, взяв карандаш, стал грызть его кончик. — Хорошо, — воодушевился Макар. — Во-вторых, прошлое Горецкой… Задницей чувствую, что в этом дело. Когда она подписала на меня квартиру? — Когда? — А я не знаю, товарищ следователь! Я еще бумаги не получил. Заявление только отдал. — Макар на минуту задумался. — То есть, мне сказали, что квартира по завещанию отходит мне. А про остальное я и не спрашивал… — Про остальное? — прищурился Ерохин. — Золото, бриллианты, недвижимость у моря? — Слав, — Чердынцев до хруста покрутил шеей, — я что-то устал очень. В голове полный раздрай. Давай мы завтра еще раз все обсудим? Мне подумать надо, разложить в голове по полочкам… — Макар почувствовал сильное волнение и скрывать его становилось все труднее. — Давай завтра созвонимся? — Ты в гостиницу? — быстро спросил Ерохин. — Да, — Макар почесал кончик носа и снова взглянул на экран. Каждая лишняя минута без Симы и Илюши выматывала и выкручивала его нервы. Он уже боялся что-либо говорить следователю, чтобы не навредить Серафиме. Не то чтобы не доверял Ерохину, но боялся того, что могло произойти. Нужно было поговорить сначала с девушкой, выяснить то, что она знала. И только потом, с помощью этой информации, защищать ее. Чердынцев верил, что так будет правильно. — Ну давай, иди, — сказал Ерохин и развернул экран компьютера к себе. — Ты же понимаешь, что я… — Макар поморщился, лицо его приобрело страдальческое выражение. — Столько всего навалилось. Надо выспаться. — Конечно, — усмехнулся Ерохин. — Я тебя понимаю… Тогда до завтра? — он протянул Макару руку, которую Чердынцев крепко пожал. — На связи? — Ага! Ну я побежал! — Махнув на прощание, Макар понесся на улицу. Все, что он сейчас хотел, это оказаться рядом с Симой и Илюшей. Внутри еще сквозил страх того, что дача окажется пустой, но Чердынцев гнал от себя эти мысли. Если его интуиция права, то Ерохин уже не отцепится от этого дела. Весь его вид говорил о том, что следователю подобные загадки по душе. Макар и сам бы просидел всю ночь, проверяя картотеки и записи вместе с Ерохиным, если бы не его желание быть рядом с любимой женщиной сию же минуту. Ничего, как-то все наладится, ответы найдутся, и настоящий преступник себя обязательно обнаружит. Но это не Сима, и Чердынцев был в этом уверен на все сто. Он найдет его и узнает, кто же на самом деле была эта Горецкая и что она скрывала. И сделает это с помощью Серафимы. Глава 33 Вместе Сквозь нескончаемую вьюгу автомобиль двигался в сторону поселка. Снежинки кружились в свете фар, словно дамы на новогоднем балу. Макар пытался упорядочить свои мысли и настроиться на встречу с Симой. Его все еще потряхивало, а в голове странным образом перекликались фразы и картинки из прошлого и настоящего, которые никак не желали складываться в понятную схему. Это мешало сосредоточиться, поэтому Чердынцев настроил «Дорожное радио» и тут же попал на веселый речитатив ведущего: "Ну что же, кто быстрее всех ответит на вопрос: сколько существует признаков любви? Кто дозвонится и назовет первый? Если ответ будет правильный, то я сразу же поставлю песню, которая заняла третье место в рейтинге нашего музыкального чата!" Макар улыбнулся и произнес: — Забота… Когда тебя любят, о тебе заботятся… А еще, доверие. Уважение. Близость… — он медленно выдохнул, ощутив, как застучало в висках. «Умерь свой пыл, Макарка! Помни об уважении и доверии…» — Вот блин… Жорка бы меня на смех поднял! Он не расслышал, что отвечали собеседники ведущего. А когда заиграла уже наевшая оскомину популярная песенка, просто выключил радио, потому что свою волну он уже поймал, оставалось только удержаться на ней и не напортачить. Уж лучше выглядеть идиотом, чем напугать Симу и Илью своим рвением обозначить место рядом с ними. Объясняй потом мальчику, с чего это вдруг незнакомый мужик вцепился в его мать, словно голодный майский клещ… Свет немногочисленных электрических фонарей едва различался в заснеженных сумерках. Ощущая, как громко забилось сердце и вспотели ладони, Макар въехал в Кураево. Он попытался пробраться как можно ближе к той части поселка, где стояла старая дача. Но даже его кроссоверу было не по силам преодолеть глубокие сугробы. Остановив машину, Чердынцев огляделся и узнал видневшийся среди сосен дом. Окна его были темны, как, впрочем, и во всех домах на улице. До дачи оставалось метров сто, и Макар был решительно настроен преодолеть дорогу как можно скорее. Он стал доставать пакеты из багажника и с заднего сидения, но скоро понял, что даже если возьмет упаковку с тортом в зубы, то все равно будет не в состоянии объять необъятное и впихнуть невпихуемое. То, что так хорошо укладывалось в магазинную тележку, никак не хотело умещаться в его крепких руках. К тому же, один из пакетов лопнул, и содержимое его плюхнулось в снег. Несколько рыжих апельсинов тут же утонули в белом снежном крошеве. — Да елки-палки! — взвыл Чердынцев. Возвращаться к машине по второму кругу не хотелось. Хотелось оказаться внутри дома и закрыть накрепко дверь, тем самым отгородившись с Симой и Илюшей от всего мира. Хотелось согреть руки у печи, чтобы затем обнять сына, вдохнуть запах его волос и услышать голос Серафимы, когда она с робкой улыбкой скажет ему… — Макар! Это ты? Вздрогнув, Чердынцев уронил только что поднятый апельсин и обернулся. — Я услышала шум машины и увидела свет из окна. Сразу подумала, что это ты. Не знаю, почему… — Сима стискивала у подбородка края капюшона и смотрела на Макара из темноты. В свете фар глаза ее блестели, будто звезды на ночном небе. — Это я… — растерялся Чердынцев и протянул руку. — А где Илья? — Он в окно смотрит… У нас такое правило, — девушка сделала робкий шаг и ухватилась за ладонь Макара. — Я же сказал, чтобы вы сидели тихо и не высовывались! — буркнул Чердынцев. — Почему ты не слушаешь, что тебе говорят? Сима внимательно посмотрела на него. От растаявших снежинок лицо ее чуть поблескивало.