Миро застонал. Лофкинья сделала вид, что не услышала. – На протяжении многих поколений в долине царил мир. Купцы и путешественники, как и раньше, приходили сюда из-за гор. Они появлялись каждое лето. Некоторые оставались жить в городе, среди местных, другие уходили сюда, к лесным. Но большая часть останавливалась здесь только для того, чтобы передохнуть и продать свои товары, а потом уходила дальше. Местные торговали зерном и шерстью. Лесные – деревом и вещами, сделанными из древесины. А скреты продавали горный камень и самоцветы, и только один камень они берегли. Наверняка вы уже о нём слышали. Он назывался Сердце горы. – Это всё сказки! – воскликнул Миро. – Сердце горы – очень красивый камень, – продолжала Лофкинья, – но он нечто большее, чем просто прекрасный самоцвет. Миллионы лет назад он упал с небес. Это был дар звёзд, и на этом месте выросли горы, чтобы защитить его. – Сердце горы – это миф, – настаивал Миро. Но Лофкинья не обращала на него внимания: – До тех пор, пока Сердце горы было на месте, наша земля процветала. Леса были полны жизни, в реке не переводилась рыба, а в небе летали птицы. Когда Сердце исчезло, воцарилась Жаль. Как вы думаете, где должно находиться сердце горы Кленот? – В горе Кленот? – предположила Мари. – Правильно, – сказала Лофкинья. – Там оно и хранилось всё это время. Поэтому вы можете представить моё удивление, когда, спустя столетия после того, как мои предки позволили местным остаться в долине, я своими глазами увидела вора, удирающего через лес, прижимая к груди Сердце горы! – Кто это был? – затаила дыхание Имоджен. – Кто похитил Сердце горы? – Король Дракомор, – ответила Лофкинья. – Это он забрал Сердце горы. Он завернул его в плащ, но разве можно спрятать сердце? От его биения содрогался весь лес. Колыхались и дрожали деревья. Сердцу горы было не место в лесу! – Твои слова – это измена! – заявил Миро. – Нет, – возразила Лофкинья. – Измена – это то, что совершил твой дядя. Он изменил всем нам – местным, лесным и скретам. С той самой ночи, когда он похитил сердце горы, жизнь начала умирать. Это из-за него здесь царит Жаль. – Неправда! – закричал Миро, вертясь волчком в кровати. – Дядя говорит, что лесные обманщики и никогда не говорят ни слова правды! – Миро! – воскликнула Имоджен. – Лофкинья нам помогает, а ты даже не отдал ей обещанную плату. Если среди нас и есть лжец, то это ты. И прекрати вертеться. Ты все одеяла сбил. – Она называет моего дядю вором, а сама крадёт кроликов! – не унимался Миро. – Эти леса и все звери, которые в них водятся, принадлежат не ей! Они мои, понятно? Мари тихо ахнула. Имоджен не поверила своим ушам. – Ещё раз назовёшь меня лгуньей или воровкой – будешь спать снаружи, – пригрозила Лофкинья. – Я всё равно уже не усну, – пробурчал Миро. Они подождали, когда принц перестанет вертеться и сопеть. – Но разве скреты не могут забрать Сердце горы назад? – шёпотом спросила Мари. – Как ты думаешь, почему они каждую ночь нападают на Ярославию? – хмыкнула Лофкинья. – Именно поэтому. И поэтому мне пришлось покинуть свой дом. Нынешний Модри Краль считает, что все люди одинаковые – что местные, что лесные. Как только он понял, что Сердце горы было похищено, он послал скретов в леса, чтобы они врывались в наши дома и убивали наших детей. Лесным пришлось бежать и искать защиты за стенами Ярославии. Люди из-за гор перестали приезжать к нам. Раньше горы были опасны только зимой. После того, как скреты объявили войну людям, они стали опасны круглый год. – И это всё из-за короля Дракомора? – спросила Мари. – Да, – ответила Лофкинья. Имоджен вспомнила о часовщике Анделе. Столько всего случилось с тех пор, как она познакомилась с ним, что почти забыла его страшный рассказ. – Воровство – это не единственное преступление Дракомора, – громко сказала она. – Я встретила в городе одного человека, и он сказал, что король выколол ему глаз. – Это неправда! – закричал Миро. – Ты же хотел спать, – прошипела Имоджен. – Я приказываю закончить эту историю! – Тебе повезло, маленький принц, – сказала Лофкинья. – История закончена. – Это отвратительная история, – не унимался Миро. – Я ненавижу её. Я ненавижу тебя! – Ненавидь, сколько тебе угодно, правда от этого не убудет, – хмыкнула охотница. – Сейчас я скажу тебе правду. – Миро снова завертелся и сел в кровати. – Нет никакого Сердца горы. Лесные перебрались в Ярославию только потому, что им стало лень делать вещи из дерева, а значит, больше нечем торговать. Лесные – обычные попрошайки. Дядя говорит, что он оказал им великую милость, позволив остаться в городе. – Всё сказал? – спросила Лофкинья. Её тон не предвещал ничего хорошего. Но Миро её не слушал. – Скреты каждую ночь нападают на Ярославию, потому что они чудовища. А лесные рассказывают всякий вздор, потому что они лжецы, а если ты скажешь ещё хоть одно плохое слово о моём дяде, я прикажу посадить тебя в Хладоморню! – Голос Миро слегка дрогнул. В домике воцарилась тишина. Имоджен лежала и гадала, прогонит ли Лофкинья Миро из домика. «Если она схватит его за ноги, – подумала она, – я возьму за руки». Но Лофкинья не тронула Миро. Когда она наконец нарушила молчание, то заговорила очень медленно и осторожно, словно каждое её слово было колючкой. – Ты говоришь о лесных так, словно мы особый вид людей, – сказала Лофкинья. – Что ж, пусть так и будет. Мне не нужно признание упрямого мальчишки вроде тебя. Миро громко фыркнул. Или он… плакал? – Ты слишком долго прожил в замке, маленький принц, – продолжала Лофкинья. – Твои мысли сделались такими же тёмными, как Хладоморные ямы, которые тебе так нравятся. Будь осторожен, иначе ненависть проглотит тебя целиком… Но несмотря на всё это, я готова предложить тебе новый уговор. Ты уже согласился заплатить мне за услуги. Ты поклялся дать мне что-нибудь из коллекции твоего дяди. – И что? – шмыгнул носом Миро. – А то, что я не хочу самоцветы из Пустыни. Я хочу Сердце горы. – Ха! Забирай хоть сейчас. Мешок с пустотой! – Если Сердца горы не существует, как ты утверждаешь, значит, мне достанется мешок с пустотой. Но если этот камень всё-таки есть и если окажется, что он хранится у твоего дяди, ты отдашь его мне. – Это самая дурацкая сделка на свете! – сказал Миро. Снизу донеслись крики скретов. Лофкинья понизила голос: – Значит, уговор? – Кажется, я уже сказал, что согласен. Чего тебе ещё надо? – Обещаешь? – Ты сомневаешься в слове принца? – Да в обрезках моих ногтей больше чести, чем у принцев, – процедила Лофкинья. Вопли скретов стали удаляться. – Лофкинья, – раздался из темноты голос Мари. – Как ты думаешь, тот скрет, которого мы встретили, сказал правду? Модри Краль высосет нашу кровь и нашинкует нас на кусочки? – Нет, я так не думаю, – отозвалась охотница. – Скреты совсем не такие кровожадные, какими хотят казаться. Если кого и следует по-настоящему опасаться, так это чудовищ, одетых в королевское платье, а не живых существ с когтями и острыми зубами! А в это время в замке Ярославии, в комнате Миро, забили часы. Пусть там не было никого, кто мог бы это увидеть, но маленькая дверца снова распахнулась, и из неё строевым шагом вышел человечек. Он был одет в форму королевских стражей, с мечом на поясе и с пернатым шлемом в руке. Его руки раскачивались в такт ходу часов. Фигурка лихо отсалютовала и вдруг рухнула на колени. Потом упала навзничь. Неподвижное тело исчезло за дверкой, а часы продолжили свой ход. Глава 66 Так случилось, что это Ян нашёл тело брата – бледное и неподвижное в свете раннего утра. Ян сел на пол и заплакал навзрыд, как ребёнок. Зачем, зачем он не пошёл вместе с Петром к Аннешке, чтобы рассказать ей о бегстве принца? Зачем он отпустил его одного? Он не знал, сколько проплакал над телом, когда в коридоре появилась Аннешка. Ян узнал её по сверкающим туфелькам. – Сочувствую твоей утрате, – обронила Аннешка. Ян стиснул зубы и поднялся на ноги. Он с неистовой ненавистью посмотрел на Аннешку. Ян знал, что это её рук дело. Такие люди, как Пётр, не могут умереть просто так. Это была месть, кара за то, что Пётр не убил мальчика. – Чего тебе надо? – спросил он, вытирая рукавом слёзы.