– Они путешествуют стаями, – объяснила Лофкинья. – В то время как одна шайка вторгается в город, другие готовятся к выходу, а третьи уже находятся на полпути к Ярославии. В лесу всегда полно скретов. – Почему они выходят только по ночам? – спросила Имоджен. – Их кожа очень чувствительна к солнцу, – объяснила Лофкинья таким тоном, как будто это было очевидно. Имоджен покосилась на деревья, стоящие с двух сторон тропы. Она не увидела скретов, прячущихся за стволами, но всё равно ей сделалось не по себе. Некоторые деревья были высокими и прямыми. Другие скрючивались так, что казалось, будто они ползут по земле на узловатых коленях. На ветках у них были шишковатые наросты, напоминающие распухшие суставы бабушкиных пальцев, а их листья были покрыты чёрными пятнами. Имоджен подумала, не это ли имела в виду Лофкинья, когда прошлой ночью говорила им о беде, случившейся с лесом? – Лофкинья, – позвала она, – как называется то, что убивает лес? Я забыла слово. – Жаль. – Это из-за неё листья покрываются пятнами? – Думаю, да, – ответила охотница. – Жаль – это горная печаль. Гора умирает от сердечной боли, а если гора больна, всё вокруг неё тоже заболевает – деревья чахнут, звери умирают. – Я не понимаю, как это возможно, – призналась Мари. – Это просто сказка лесных, – пробурчал Миро так тихо, что только Имоджен его услышала. – У гор нет сердца. Горы не могут умереть от сердечной боли. – Вы не слышали историю о том, как гора потеряла своё сердце? – спросила Лофкинья. – Нет, – хором ответили Имоджен и Мари. Лофкинья вдруг сделалась непривычно серьёзной. – Хорошо. Тогда я расскажу её вам сегодня вечером. Вскоре они остановились, чтобы перекусить. Они устроились на берегу ручейка, и Лофкинья смыла с лица и рук грязь Хладоморной ямы. После обеда Имоджен почувствовала, что натёрла плечи. Она и так и сяк сдвигала лямки заплечного мешка, но ничего не помогало. Мари тоже начала спотыкаться под тяжестью своего мешка, и чем ниже садилось солнце, тем больше вещей Лофкинья забирала у неё и перекладывала себе за спину. Имоджен хмурилась, наблюдая за этим. Почему Мари не может вести себя как взрослая? – Как меня бесят эти бесконечные деревья! – воскликнул Миро. – Мне здесь тесно. – Люди живут в просветах между деревьями, – объяснила Лофкинья. – Возможно, лесные так и живут, но только не я! – И где же ты должен жить, маленький принц? На вершине горы? – В моём замке. – Никто не заставлял тебя идти с нами, – заметила Имоджен. – В твоём замке, – протянула Лофкинья. – Даже не знаю, будет ли он твоим, когда ты вернёшься. – В каком смысле? – опешил Миро. – Ты помог бежать опасной преступнице. Ты запер стража в камере. Ты выпустил на свободу стаю великур. Боюсь, твой дядя будет не в восторге от всего этого. – Да ну, всё будет нормально. – А как насчёт тех стражей, что гнались за нами? – Братья Вояки? Да я их с детства знаю! – Почему же тогда они были с обнажёнными мечами? – Ты не понимаешь! – огрызнулся Миро, повышая голос. – Ты вообще ничего не понимаешь! Мы с дядей и раньше, бывало, ссорились. Это неприятно, но в конце концов всё забывается. Дальше они шли в молчании. Лофкинья единственная знала дорогу и шагала впереди. Миро брёл за ней следом, так как он бы очень хотел идти первым, но не знал дороги. Мари шла третьей, потому что Имоджен сказала, что она ещё маленькая, чтобы идти последней. Сама же Имоджен замыкала шествие. С приближением вечера начали просыпаться тревожки. Это было странно. Имоджен старалась не волноваться, однако тревожки были тут как тут, шуршали в листве в нескольких метрах впереди. Имоджен на мгновение закрыла глаза и пыталась представить, как они разбегаются. Это не помогло. Тогда она дотронулась до рукояти своего меча. За деревом громко хрустнула ветка. – Кыш отсюда! – рявкнула Имоджен чуть громче, чем ей хотелось. Мари обернулась. – Это я не тебе, – буркнула Имоджен, но вдруг увидела лицо сестры. Глаза Мари были огромные и полны страха. – В чём дело? – спросила Имоджен. – Что такое? Она тоже обернулась, но не увидела никаких тревожек. Там, в подлеске, стоял скрет. Глава 63 На вид скрет был похож на человека, только ниже ростом и сильнее, чем обычный взрослый, с бледно-серой кожей и светящимися глазами. Чудовище припало к земле всего в нескольких шагах от того места, где застыла Имоджен. Острые шипы торчали вдоль его спины, сильные мышцы были натянуты, как верёвки. Имоджен попятилась, загораживая рукой Мари. – Имоджен, – прошептала Мари. – Это то, о чём я подумала? Скрет зарычал, обнажив треугольные зубы. – Всё в порядке, Мари, – выдавила Имоджен. – Я уверена, он боится нас сильнее, чем… Она не договорила. Скрет на четвереньках бросился к ним. Стрела просвистела мимо шеи Имоджен и вонзилась в землю рядом с когтями чудовища. – Стой, где стоишь, – произнесла Лофкинья. Скрет перевёл глаза на её натянутый лук и стрелу. В любой миг Лофкинья могла сделать следующий выстрел. – Я не хочу тебя ранить, – сказала она. Скрет сощурился. И вдруг, к удивлению Имоджен, он заговорил: – Чего же ты хочешь? Его голос был подобен рычанию, скрипу и шипению, слившимся воедино. От одного этого звука у Имоджен волосы встали дыбом. Лофкинья ответила не сразу. – Мы идём на гору Кленот. Нам нужен совет Модри Краля. Её ответ прозвучал совершенно спокойно. Скрет растянул губы и пронзительно завизжал, раскачиваясь на согнутых ногах. Имоджен не сразу поняла, что это был смех. – Краль не помогает людям! Больше не помогает. Только не после того, что вы сделали! – Он поднял руку с когтями, похожими на мясницкие ножи, и ткнул в сторону детей. – Краль выпьет вашу кровь и закусит вашим мясом. – Что?! – вскрикнула Мари. – Какой ужас! – Первой он сожрёт самую маленькую, – подтвердил скрет, уставившись на неё жёлтыми и беспощадными, как у пираньи, глазами. – Передай Кралю, что мы идём, – сказала Лофкинья, сохраняя полное спокойствие. – Мы ожидаем радушного приёма. – Он вас выпотрошит, – продолжал скрет. – И отошлёт домой ваши пустые шкуры. – Что-то мне не по себе, – пролепетал Миро. – Если Краль нам поможет, мы сделаем так, что он никогда об этом не пожалеет, – продолжала Лофкинья. – Что стая щенков и одинокая женщина могут дать Кралю? – осклабился скрет. – У вас ничего нет. И сами вы – ничто! Лофкинья шагнула вперёд, не выпуская из рук взведённый лук. Она остановилась только тогда, когда наконечник её стрелы оказался на расстоянии вытянутой руки от черепа скрета. Глаза чудовища, скосившись к переносице, уставились на кончик стрелы. – Не смей так разговаривать со мной, – негромко сказала охотница. – Меня зовут Лофкинья Лоло. Я из рода лесных. Я тебе не «ничто»! Теперь в её голосе не было и тени спокойствия.