– Видел, – кивнул Лавров. – Я по инерции предложил подвезти ее, но она сказала, что собирается в кафе «Эльф», а это мне совсем не по пути. – Как она собиралась добираться до кафе? – По-моему, на такси… да, точно, на такси, – уверенно кивнул Эдуард. – Она еще говорила, что мало денег с собой взяла и теперь боится, что ей может не хватить на все, потому что возвращаться домой из кафе она тоже планировала на такси. Я еще раз предложил свои услуги, но Ирма категорически отказалась. «Странное какое-то уклонение от отношений с симпатичным мужчиной, проявившим к ней интерес, при отсутствии бурной и пылкой страсти к мужу, – подумала я. – Или Ирма Линдгардт просто не способна на пылкую страсть, и то, что она испытывает к мужу, – это предел ее чувственного накала? Но ведь оживилась же она как-то из-за чего-то некоторое время тому назад! Так, что даже все окружающие это заметили – я слышала это и от Вики, и от «женсовета», и сейчас от Эдика. Что же заставило Ирму выглядеть такой счастливой? И что заставило ее исчезнуть?» Разговор с Эдуардом внес еще больше раздрая в мою и без того распухшую от предположений голову. Подошел к концу второй день расследования, а у меня все еще не было ни единой стройной версии. Одни только предположения, основанные преимущественно на интуиции и на каких-то косвенных фактах, которые и проверить-то невозможно! Сегодня я рассчитывала получить списки пассажиров от Мельникова. Может быть, они могли что-то подсказать? Однако, когда я позвонила подполковнику на сотовый, он разочаровал меня, сказав, что списки будут готовы только завтра утром. Оставалось ехать домой, вернее, в парк-отель «Богемия». Оказавшись в своем номере, в тишине, уюте и покое, я сидела, размышляла и пыталась строить четкие версии. Допустим, менеджер Эдик навешал мне лапшу на уши и у него на самом деле был роман с Ирмой Линдгардт. Тем более что секретарша Виолетта, например, в этом уверена. Тут, правда, нужно учитывать личностные особенности Виолетты, ну да ладно! Допустим… Но зачем Лаврову убивать свою любовницу? Достала его своей привязанностью? Но холодноватая Ирма не похожа на женщину, которая будет докучать кому-либо своей любовью. Может быть, наоборот, она утомила его своим занудством и притязаниями на законный брак? Ведь это только сам Лавров мне так сказал, что, в принципе, он готов был бы жениться на Ирме, если бы у них все сложилось! А на деле, может, он хотел лишь через связь с начальницей получить свою выгоду, а она как девушка совестливая мучилась и принялась настаивать на узаконивании их отношений. «Ну и что? – тут же возразила я самой себе. – Разве это повод для убийства? К тому же Эдуард ушел в тот злополучный вечер с работы позже Ирмы. Хотя, конечно, он мог и договориться заранее встретиться с нею где-нибудь позже». И все-таки непохоже, чтобы между ними был роман! Ни одного звонка друг другу – ни с ее стороны, ни с его! Задерживалась Ирма всегда только на работе, встречалась лишь с Викторией… Может быть, Вика просто покрывает свою подругу? Может быть, она прекрасно знала о том, что у Ирмы есть любовник, и поддерживала ее в этом, учитывая антипатию Вики к Виктору Шмелеву? Но все-таки странно – как же они связывались между собою – Ирма и Эдуард? Если только у Ирмы есть другая сим-карта… Почему-то я раньше не подумала об этом, а ведь это можно выяснить – с помощью того же Мельникова! Я еще раз набрала номер подполковника и попросила его завтра достать мне и эту информацию. Мельников, который уже давно отдыхал дома после рабочего дня, остался не очень-то доволен из-за дополнительного беспокойства и хлопот, но скрепя сердце он пообещал помочь мне в этом вопросе. Потом я позвонила Екатерине Михайловне, которая совершенно разбитым голосом поведала мне, что, наверное, она скоро умрет, потому что надежд на возвращение Ирмы у нее уже не остается… Постаравшись, как сумела, приподнять ее упадническое настроение, я улеглась в постель, приняв решение завтра же просмотреть все личные вещи Ирмы. Если у нее был роман – с кем бы то ни было, необязательно с Лавровым, – мне следует попытаться отыскать какие-либо намеки на это. Записки, к примеру, билеты в театр или что-то еще. Ситуацию нужно срочно выводить из тупика, куда она зашла… * * * На следующее утро я встала, настроенная очень решительно. Мне во что бы то ни стало хотелось добиться сдвига в деле об исчезновении Ирмы Линдгардт, и я пообещала самой себе, что не вернусь сегодня домой, пока не выясню что-нибудь стоящее. Еще с вечера я созвонилась с Виктором Шмелевым и спросила, будет ли он дома. Виктор заверил меня, что, если это так необходимо, он отпросится с работы. Возле их с Ирмой дома я была уже в половине девятого утра. Шмелев открыл дверь, поздоровался и молча уставился на меня. Во взгляде его читался вопрос. Я лишь развела руками. Мы поняли друг друга без слов. Шмелев, слава богу, не стал закатывать истерик на тему – «Сделайте хоть что-нибудь и верните мне жену немедленно!». Он пропустил меня в квартиру, и я, осмотревшись, решила начать свой осмотр с гостиной. – Виктор, вы можете присутствовать, если не доверяете мне, – предложила ему я. Шмелев, однако, отказался и отправился в кухню, пить кофе и курить. Я подошла к серванту, где, как мне помнилось, хранились документы. Ничего интересного я там не обнаружила: свидетельство о браке, какие-то принадлежавшие лично Виктору бумажки, институтские дипломы, техпаспорта на бытовую технику… Потом я перебирала поздравительные открытки, последние – датированные числом пятилетней давности, открывала коробочки с наборами ложек и вилок… Все это было не то. И вообще, гостиная не порадовала меня никакими находками, способными помочь мне раскрыть тайну Ирмы Линдгардт. Кухню я решила оставить напоследок, а пока что отправилась в другую комнату. Первым делом, естественно, я начала с компьютера. Он уже был включен. В директории Ирмы были собраны лишь фотографии да еще несколько музыкальных композиций. Парочка стареньких «игрушек». Никаких текстовых файлов там не наблюдалось. На всякий случай я проверила корзину. Последний раз она очищалась две недели назад, и ее новое содержимое также не представляло никакого интереса для меня. К тому же оно было очень незначительным. Я залезла в Интернет и пошарила по закладкам. В основном это были метеосводки, игровой портал, сайты автолюбителей. Я позвала Виктора и спросила: – Ирма зарегистрирована на каких-нибудь сайтах типа «Одноклассников» или «ВКонтакте»? – Нет, она все это терпеть не может, считает пустой тратой времени, – ответил Шмелев. – Она вообще редко садилась за компьютер дома, говорила, что он ей на работе надоел. – У нее есть свой электронный ящик? – Да, есть. – Пароль вам известен? – Разумеется, Ирма ничего от меня не скрывает! – с неким вызовом произнес Шмелев. – Загружайте, – вместо комментариев кивнула я головой. Шмелев вошел в почту Ирмы, и я принялась ее просматривать. Личных писем также было мало: только давнее поздравление от администрации одного из сайтов с днем рождения, да еще Вика прислала подруге восторженное сообщение о том, что она нашла в Интернете уморные фотки котят и настоятельно советовала Ирме их просмотреть. Прикрепленный файл находился тут же. Все остальное занимал спам, который я на всякий случай скрупулезно просмотрела от начала до конца. Виктору все это надоело уже на второй минуте, и он снова отправился в кухню. – Хоть бы удаляла эту ерунду, – бурчала я, методично нажимая мышью на новые строчки. Наконец с этим муторным занятием было покончено. Да, Ирма явно не из тех барышень, которые ведут виртуальные дневники. Потянувшись до хруста в лопатках, я решила просмотреть ящики компьютерного стола, а потом сделать перерыв и попить кофе. Открыла верхний, где лежали какие-то папки и листы белой бумаги для ксерокса, приподняла их и… Не поверила своим глазам! Под кипой бумаг покоился листок, на котором было напечатано следующее: «Дорогая, понимаю, как ты устала, но прошу подождать еще совсем немного. Дела мои налаживаются, и скоро наше ожидание закончится. Наберись терпения, осталось совсем немного. Я уже договорился обо всем, совсем скоро мы будем вместе. Нежно целую тебя. Альберт». Несколько минут я держала перед глазами этот листок, снова и снова перечитывая его. Наконец-то! Наконец-то – хоть какая-то реальная зацепка! «Да, но как ты покажешь его Шмелеву?» – резонно вопросил меня мой внутренний голос, и я невольно повернулась в сторону кухни. Оттуда доносился шум льющейся из крана воды. Нет, Шмелеву это послание показывать никак нельзя! Я быстро сложила листочек пополам и сунула его в сумочку. Потом, просмотрев остальные ящики и не найдя в них ничего похожего на улики, я поднялась и прошла в кухню. – Вам освободить помещение? – спросил он, домывая пепельницу. – Нет, спасибо, – остановила я его. – Думаю, что мне нечего здесь делать. Скорее всего ваша жена не вела никаких личных записей. – Я никогда не видел, чтобы она что-то писала не по работе, – подтвердил он, выпрямляясь и ставя пепельницу на подоконник. – Скажите, а вы сами получаете письма по почте? – невинным тоном спросила я. – По какой? По обычной? – уточнил Виктор. – Если только из какого-нибудь пенсионного фонда или страховой компании. Сейчас мало кто друг другу письма пишет, есть же телефон, Интернет, в конце концов. Так проще. – Да, конечно, – согласилась я. – Что ж, мне пора, спасибо за любезность. – Скажите, Татьяна, – Виктор придержал меня за рукав, уже в прихожей, и спросил: – Существует ли реальный шанс найти Ирму? Я подавила невольный вздох. – Шансы есть всегда. Порою бывает, что люди находятся и через несколько недель, и даже месяцев, причем совершенно живые и здоровые. И, оставив Виктора переживать в одиночестве семейную драму, я вышла на улицу. Путь мой лежал в Кировское управление внутренних дел, к подполковнику Мельникову. – Вот тебе списки пассажиров, я их уже просмотрел, – с оттенком снисходительной небрежности произнес Мельников, протягивая мне листы с отпечатанными именами и фамилиями. – Так что можешь не тратить время, никакой Ирмы Линдгардт там не числится. – Я все-таки посмотрю, если ты не возражаешь, – кивнула я, принимаясь читать. – Упрямая ты, Иванова, – между тем разглагольствовал подполковник, наблюдая за мной. – Ты потому и не замужем до сих пор, что привыкла во всем полагаться на себя! – Разве это плохо? – не поднимая головы, мельком спросила я. – Конечно, плохо! – возмущенно подтвердил Мельников. – Ты же не позволяешь мужику рядом с тобою почувствовать себя героем! Ты все сама, все сама! У него и руки опускаются. И все остальное – тоже. А мужчину нужно хвалить и подбадривать, чтобы у него за спиной крылья вырастали! Чтобы ему горы хотелось ради тебя свернуть! – Слушай, тебе можно открывать курсы для желающих выйти замуж, – посоветовала я. – Платные, разумеется. Думаю, найдется немало девиц, готовых платить за твои рекомендации. Только если мне и суждено выйти замуж, я хочу, чтобы мой избранник воспринимал меня такой, какая я есть! – Не суждено, – грустно и даже обреченно бросил Мельников. – Надеялся я тебя Папазяну все-таки сбагрить, да, видно, не получится… – Что значит – сбагрить? – оскорбилась я, резко выпрямившись на стуле. – Что вы вообще там себе навыдумывали с Папазяном?! Вы с возрастом прямо как старые бабки-сплетницы становитесь! Мельников что-то возразил, но я этого уже не услышала, потому что среди одного из списка пассажиров авиарейсов вдруг увидела имя и фамилию – Альберт Гайслер. Стараясь подавить волнение, я всмотрелась внимательнее. Альберт Гайслер вылетел в Москву второго декабря, в восемнадцать сорок пять. Больше пассажиров с такой фамилией зарегистрировано не было, а это предполагало, что Гайслер улетел один – в смысле, без семьи. – Андрюша, – чувствуя, что сердце мое забилось учащенно, быстро проговорила я. – Мне нужно узнать все о некоем Альберте Гайслере, семьдесят третьего года рождения! – Почему он тебя так заинтересовал? – после паузы спросил споткнувшийся на полуслове Мельников. Я молча протянула ему письмо, найденное мною в ящике стола Ирмы Линдгардт. Мельников внимательно прочел его и хмыкнул: – И это все? Да мало ли Альбертов на свете? – Может, и немало, – назидательным тоном почтальона Печкина провозгласила я, – да не все из них именно второго числа из Тарасова улетают! А Ирма исчезла второго, вечером. Вышла с работы в шесть, а через сорок минут авиалайнер унес этого Альберта Гайслера высоко в небо. Имя это, кстати, не так уж часто встречается. К тому же Гайслер – фамилия немецкая, понимаешь? А Ирма тоже имеет немецкие корни. – Почему «немецкая»? – скептически посмотрел на меня Мельников. – А какая же, по-твоему? – недоуменно поинтересовалась я. – По-моему, она типично еврейская! – категорически заявил подполковник. – А отчего ты язвишь? Никогда не замечала за тобою антисемитских настроений! Альберт Гайслер – нормальное, вполне арийское имя. И они могли вместе с Ирмой отправиться на родину предков. – Но ее-то в списках нет! – с нажимом произнес Мельников. – Вот именно, – тихо сказала я. – А это может означать одно из двух: либо она улетела вместе с ним под другим именем, либо…