Все точки и тире долбят мне темя. Бобром оборотился воротник, Ушел в леса, завел себе бобриху, Но браконьеры подстрелили их, А вражий голос стерся и затих Под Пахмутову, радостну и лиху. Привет тебе, романсовый двойник! Смешно и неуютно в этом мире. Мне двадцать два. Мне дважды два четыре. Мне только век. Век короток, как миг. 1983 * * * «Плотный жар перед закатом…» Плотный жар перед закатом, Гул волны, обрывки блюза. На булыжнике покатом Испаряется медуза. Город нежится в июне, Сытый, глянцевый, пригожий, Майки «Маде ин Сукхуми», Груды бус и босоножек. Лавки, лавочки, лавчонки, Фото в шлапе и на фоне. Дух лавашный, дух перченый, И собаки ростом с пони. Кофевара взгляд миндальный, Полосатые подтяжки, Для кофейного гаданья Перевернутые чашки. Небо чисто и высоко, Вспыхнул день, и был таков. Мальчик в банку из-под сока Собирает светляков. 1983 Из цикла «Комната» * * * «Сначала было Слово. Нет, клопы…» Сначала было Слово. Нет, клопы За серобурмалиновым паласом. Соседка тетя Маня жарит мясо. На цыпочках в кладовке ходит ПЫ. ПЫ ходит, и ложится Мягкий знак На лоскутки, на Л, на лисью шапку, Летает моль, и лысины в меху, И лыжной палки вздернутая лапка, И лампочка лимонная вверху. Все мелочи, младенчества дары, В карманах дыры, драные коты. Кромешного младенчества дворы, Чудачества чердачной темноты. И что за страсть – себя припоминать В подробностях, пригодных для кладовки? Слова обноски и слова обновки Стократным повтореньем доконать До ломоты в висках, до тошноты, До обморока, до потери смысла. Такая тишь над городом повисла, Что слышно, как потрескивают сны, Как черные стволы напряжены, Как листья тополиные прохладны. Топорщится асфальт от тишины, И лопается лампочка в парадном. Мели, Емеля, подбирай слова, Грызи свой торопливый карандашик. День кончился. Душа твоя жива.