Но с другой стороны, я – подопечный. А значит, могу быть не таким, как остальные. – Ну что ж, будем надеяться, что ты не слишком против экзотики в доме. Как и твой череп. – Чочу не расист! – возмутилась Роза. – Кто его знает, как в этом вашем мире воспитывают черепа, – философски отметил я и тут же получил острым локотком под ребра. Ого, бойкая девчонка! – Хорошо-хорошо, больше не буду, – пошел на мировую я. – Какие планы дальше? Роза открыла рот, дабы сказать мне что-то колкое, однако тут же сделала резкий выдох. Хлопнула совершенно потрясающими смоляными ресницами, потом нахмурилась. – Идем в святилище Муэрте-Катрины. И, грациозно развернувшись, быстро зашагала в сторону главной площади Чилама. Пришлось даже немного ускориться, чтобы догнать ее. – Почему именно Муэрте-Катрины? – поинтересовался я. В общем-то, меня оно устраивало. Ибо ночью, после того, как мама Замба покинула наш дом, а Роза выперла нас с Чочу спать, много думал. Мне непременно нужно чье-то покровительство. Пока я восстановлю прежние силы, пока разберусь в обстановке… Уйдет время. А те, кто с такой радостью сунул меня в Шибальбу, могут сообразить: их враг выбрался на волю. И что-то подсказывает мне, сообразят они куда раньше, чем мне бы того хотелось. – Она – моя покровительница. Именно к ней меня отвел в свое время Карлос. Ага, отлично, благословляет по наследству. В общем, Муэрте-Катрина подойдет. Да, в прошлом между нами не было горячей любви. Но она из тех сеньорит, которые одной рукой прижимают к твоему горлу когтеобразный хец-наб, а другой держат щит, чтобы копья врагов не прошили тебя насквозь. Очень своеобразная дама. Но с ней можно договориться. Другое дело – соваться к вугу. Их покровители живут своей жизнью. И обычно за свою помощь берут такую цену, что рискуешь расплачиваться всю жизнь. Или же эс-калавера. Они вообще не люди, потому и мыслят исключительно своими мерками и пониманием жизни. Напоследок я, конечно, оставлял еще один вариант. Максимон. Но это если уж совсем ничего не получится. Максимон не слаб, но хотелось бы иметь в союзниках и тех, кто раньше не входил в тесный круг нашего общения. На площади уже было людно. И неудивительно: все готовились к Карнавалу Мертвых. Уважение мэру ди Лопесу: не хочет ударить в грязь лицом. Святилище Муэрте-Катрины располагалось за часовенкой с острым шпилем. – Пошли, – сказала Роза. – Мама Замба, конечно, не даст клиенткам взять штурмом «Сахарный череп», но ее силы не бесконечны. Я хмыкнул. О нет, моя дорогая, мама Замба куда сильнее, чем может показаться с первого раза. Три одаренных сына – это вам не просто так. Однако не стал ничего говорить и последовал за Розой. К святилищу Муэрте-Катрины вела дорожка, выложенная цветной плиткой. Аккуратные клумбы тянулись вдоль нее. Сейчас на них горели оранжевым пламенем цветущие бархатцы. Именно когда приходит ночь, и начинают стучать барабаны Карнавала Мертвых, души предков покидают свое пристанище и оказываются на земле. Горящие живым пламенем бархатцы ведут их к домам родных. На мгновение где-то в груди защемило. Таким, как мы, это не грозит. Нет у богов родственников. Никто не придет к ним, чтобы посидеть у домашнего алтаря, вдохнуть аромат копала и почувствовать на языке остроту горячих энчиладас. И не к кому потом будет идти по тропе бархатцев. Потому что никто не ждет. Чуть нахмурившись, я отогнал упаднические мысли. Дожил. Стоило вернуться из Шибальбы, как тут же проявилась сентиментальность до идиотизма. «А ведь тебя же отчасти за это и упекли под землю, – напомнил внутренний голос. – Не делай вид, что не помнишь». – Мне пойти с тобой? – спросила находившаяся рядом Роза. Я заколебался, но потом решительно ответил: – Нет. Я сам. И шагнул вперед, оставляя за спиной солнечную площадь и громкие голоса чиламцев. Стоило только оказаться в полумраке святилища, как входная дверь закрылась, словно под дуновением неизвестно откуда налетевшего ветра. Я только чуть повернул голову, но оборачиваться не стал. На губах сама собой появилась улыбка. – Здравствуй, Муэрте-Катрина, – произнес одними губами. Помещение озарили резко вспыхнувшие свечи, которые парили прямо в воздухе. Появился запах красного перца, смолы и жженого сахара. С алтаря, украшенного цветами, разноцветными лентами и калаверами, покрытыми глазурью, на меня смотрело призрачное лицо. Кости черепа белели во тьме. Яркие узоры, покрывавшие их, горели каким-то жутким светом. Венок из кроваво-алых роз венчал костяную голову. Зубы… то ли оскал, то ли улыбка самой хозяйки смерти. Появились тонкие белые пальцы, унизанные перстнями с крупными камнями. Поманили меня. Щелчки фаланг отозвались эхом от стен. И это словно стало призывом. Со всех сторон начал нарастать шум ударов в барабаны и шорох маракасов. Я приблизился к алтарю. Взгляд скользнул по плоскому медному блюду для подношений. Так-так, а я с пустыми руками. Идиот ты, Тиош, надо было озаботиться. Сейчас ты не в том положении, чтобы вести игру на равных. Каждый бог требует дар. Сам был таким же. После выхода отсюда надо попросить Розу сходить на овощной рынок и прикупить что-то для памяти, иначе совсем беда. – Здравствуй, Тиош, – прошелестел шепот. Шепот сладкий и тягучий, словно мед с перцем, томный и заставляющий трепетать. Будь я простым человеком, кто знает, на что бы согласился, лишь бы услышать его еще раз? Хотя… чего уж, даже, будучи богом, я не особо хочу сопротивляться. Я улыбнулся. – Благословение твоему дому и городу, Муэрте-Катрина. Я пришел с миром. Пусть в прошлом у нас были размолвки, но я предлагаю их там и оставить. Все же улыбка. И слепящий блеск алых узоров на белых костях. – Наглец. Нагле-е-ец… – хохот разнесся по всему святилищу. Даже мне стало немного не по себе. Однако нельзя это показывать. – Наглость – второе счастье, – невозмутимо ответил я. И улыбаться. Главное – улыбаться. Боги не любят трусов. Это я прекрасно помню. – Не боишься лишиться головы, Тиош? – хмыкнула Муэрте-Катрина. – Я отращу еще одну, – пожал плечами. – В конце концов, мне все к лицу. Снова смешок. – И что же ты мне хочешь предложить, Тиош? Есть. Муэрте-Катрина хоть и не в восторге от меня, но при этом женщина. Потому не лишена любопытства. Ну и скучно жить спокойно и размеренно. Душа хочет праздника. Пусть я и понятия не имею, где она находится у смерти. – Сделку, – ответил я, не моргнув глазом. – Твое покровительство в обмен на силу моих врагов. – А ты их уже поймал? – поинтересовалась она. – Подумай сама, если бы я их поймал, то зачем бы пошел за твоим покровительством? – Умный, стервец, – развеселилась Муэрте-Катрина. – Но все же… – Тебе ведь тоже выгодно, – произнес я, – чтобы на твоих землях не творился беспредел. Повисла тишина. Муэрте-Катрина явно задумалась. Стук барабанов стал громче. Мои нервы натянулись как струны. Давай-давай, думай, госпожа смерти. Я знаю, что ты не откажешься от помощи. Ты слишком не любишь тех, кто покушается на твою власть. Где это видано, чтобы кто-то перечил самой смерти? – С тобой сложно спорить, Тиош, когда ты знаешь, о чем говоришь, – задумчиво произнесла Муэрте-Катрина. В черных глазницах черепа полыхнуло красное пламя. – И говоришь ты вроде дельные вещи… Я затаил дыхание, ожидая продолжения. Давай-давай, соглашайся же. – Но пока ты слаб, как новорожденный котенок. Поэтому я жду твоего дара. Медное блюдо для даров вспыхнуло огнем. Ритм барабанов резко взлетел, повторяя удары моего сердца. Пламя свечей вдруг оказалось слишком близко, практически опаляя кожу и волосы. В голове снова зазвучал хохот вперемешку со сладким шепотом самой смерти. Мысли метались как сумасшедшие. Что делать?