София кивнула как можно непринужденнее, хотя и почувствовала себя несколько уязвленной. Ей казалось, что значительность и интимность обстоятельств заслуживают более основательного разговора – уж точно не длиной в чей-то обеденный перерыв – и не в университетской столовой, где нужно перекрикивать звон посуды, звуки сдвигаемых стульев, чужие споры и кашель. София рассчитывала, скорее, на отдельный кабинет с запирающейся на замок дверью. И тем более девушка не ожидала, что предстоящее волнующее объяснение низведут в ранг девичьей болтовни, пускай это и было сказано не всерьез. Какие могут быть шутки, когда предводитель ансамбля мертвецов предлагает ей переспать с ним в качестве обряда посвящения? Хотя… если подумать, это звучит немного абсурдно. – А он сказал вам, зачем это делается? – Чтобы стать, как он выразился, шлюхой дьявола, да. В кафе София почувствовала себя раскованней. Гул голосов за соседними столиками, сутолока в проходах действительно послужили надежным прикрытием для их деликатного совещания. И вообще, деловито-прозаичное отношение Даны Симплерати отчасти убедило девушку в том, что ничего страшного с ней не произошло. Она все та же София Верна, какой была до встречи с Соломоном Лу. – Не слишком умно с его стороны, – покачала головой Дана. – Все-таки господин Лу остается скорее практиком, нежели теоретиком. Но в его защиту следует сказать, что он, безусловно, стремится помочь. И движет им отнюдь не сладострастие. По крайней мере, не только оно. Да, будьте добры… Овощной салат, суп с сельдереем и сыром… И кофе, как обычно, – при этом Дана со значением кивнула официанту, очевидно, ссылаясь на некий ингредиент, название которого не полагалось оглашать во втором часу дня, но который по старинной договоренности ей добавляли в питье. – А я буду чечевичный салат, ростбиф с кровью, картофельную запеканку и сок. Дана только вскинула брови. – Полагаю, вот одна из причин, по которой обычные женщины вас не жалуют: из зависти. У ведьм, как правило, отличный обмен веществ – о фигуре можно даже не беспокоиться. Если верить портретам, бывали и пышные, и попросту необъятные ведьмы – но жили они как раз в те эпохи, когда стандарты красоты были на стороне округлых форм. Такое чувство, что ведьмовская генетика сама подстраивается под вкусы времени. Если так, то это важнейшее эволюционное преимущество ведьм перед обычными женщинами. Пока мы тратим столько сил только на то, чтобы нравиться мужикам, вы можете заняться чем-то по-настоящему важным. София поджала губы, затрудняясь, что на это ответить. «Когда волнуюсь, – подумала она, – всегда хочу жрать». А вслух сказала: – Просто я не завтракала. Дана кивнула, соглашаясь на предложенное объяснение. А может, догадалась, что София стесняется своего аппетита. – Должна сразу сказать, София, что ведьмы были и остаются весьма замкнутым сообществом. Хотя я и написала о них диссертацию, почти все сведения, которыми я располагаю, достались мне из вторых рук. От свидетелей, бывших любовников, потерпевших… Поскольку я изучаю ведьм как общественное явление, меня это устраивает. Но все, что касается внутренней жизни ведьмовского цеха, – это либо гипотезы, либо неподтвержденные факты. Пожалуйста, помните об этом, прежде чем действовать на основе каких-то знаний, которые получите от меня. Так вот. Соломон Лу. Я встречалась с ним один раз, еще в аспирантуре. Пробралась к нему примерно так же, как вы, под видом ведьмы-неофитки. Помню, что страшно переживала перед той встречей – даже опасалась за свою жизнь. Сообщила всем друзьям, куда отправляюсь, чтобы знали, где искать мой след, если я вдруг пропаду. Даже не верится, что по наивности могла думать, будто удастся одурачить Соломона. Он принял меня, выслушал историю, которую я сочинила, – про то, как с детства чувствовала в себе склонность к магии. Со всей серьезностью объяснил, что для закрепления колдовских способностей требуется половое совокупление с его светлостью. Думаю, он поистине насладился бурей эмоций на моем лице, пока я судорожно прикидывала, что на это ответить. А когда я все-таки согласилась, расхохотался, шлепнул меня по попе и тотчас выпроводил. Но напоследок предупредил, что если еще раз суну свой нос в дела ведьм, то не отделаюсь одним только шлепком. И это уже было сказано совсем другим тоном – таким, что я действительно завязала с полевыми исследованиями. Так или иначе, то, что он выгнал меня до, а не после моего «посвящения», позволяет сделать кое-какие выводы. Соломоном руководит не похоть. Это раз. Обошлись со мной весьма снисходительно – значит, все жестокости, в которых обвиняют ведьм и их пособников, либо преувеличены, либо были вызваны необходимостью. Это два. Я сейчас не пытаюсь никого оправдать. Просто излагаю факты. Тот случай помог мне составить некоторое впечатление о личности Соломона Лу, но его место в обществе ведьм оставалось сравнительно неясным до недавнего времени, до моей поездки в Дезидерн. В Дезидерне находится единственный в мире центр помощи жертвам магии. Там я познакомилась с одной женщиной, назовем ее для удобства Анной, бывшей ведьмой, которую в результате опасных злоупотреблений покинули колдовские силы. К сожалению, способность связно мыслить также практически оставила ее, поэтому снова предостерегаю вас, София: это все недоказанные теории и не самые надежные показания. Лично Соломона Лу та женщина не знала, но неоднократно сталкивалась с его коллегами. Видите ли, Соломон – не единственный в своем роде… специалист. Таких, как он, я называю медиаторами. Это, по сути, посредники между ведьмами и сверхъестественными сущностями, от которых ведьмы черпают свою силу. Эта роль включает три основные функции. Простите, если сбиваюсь на лекторский тон. Во-первых, медиаторы преподносят ведьмам-новичкам первоначальные знания, необходимые для компетентного овладения силой. Где и как обучаются сами медиаторы, я, увы, не знаю. Но именно они распространяют гримуары среди ведьм – это такая просветительская литература по колдовству – и толкуют символы колдовской веры. В этом качестве медиаторы востребованы лишь на ранних этапах карьеры ведьмы, потому что по мере накопления магического опыта женщины овладевают способностями, которые не доступны ни одному медиатору, и уже сами пишут гримуары и раздвигают границы магической картины мира. Во-вторых, и это немаловажно, медиаторы обслуживают половые интересы ведьм. Не в качестве элитных осеменителей, нет. Когда приходит время, ведьмы выбирают отца своему ребенку из числа обычных мужчин. Но до того как это время настанет, ведьма не должна допускать, чтобы ее существование определяли самочьи инстинкты. Такие, как вы, София, могут позволить себе не тратить лучшие годы на беготню за мальчиками. Живете вы дольше нас, поэтому обратный отсчет до замужества и материнства нервирует вас не так сильно. Пока ум и чувства по-юному свежи, ваши соплеменницы постигают свое заманчивое ремесло. Но воздержание пристало монашкам, а не ведьмам. Всякое укрощение плоти – это из другой оперы. Тут-то и пригождаются медиаторы. С точки зрения нашей морали трудно смотреть на такие отношения без доли брезгливого осуждения: один мужчина удовлетворяет десятки, а то и сотни женщин разных возрастов. Количественные показатели таковы, что это даже с многоженством не сравнишь. Скорее с проституцией. Но представьте, что мы говорим не о ведьмах, а, скажем, о насекомых. И вот уже мир безудержного разврата открывается нам с разумной стороны. Вместо того чтобы искать сексуальной разрядки на обочине так называемой личной жизни, которая сама по себе является рискованным и изматывающим мероприятием, не логичнее ли вверить свое половое благополучие человеку, которому полностью доверяешь – и в эмоциональном, и в гигиеническом смысле? В этот момент объявился официант и принялся раскладывать столовые приборы, после чего снова отбыл, пообещав девушкам, что их салаты на подходе. Дана продолжила: – Речь, конечно, не просто о размеренной и здоровой половой жизни. Дело в том, что секс с медиатором, как уверяла Анна, моя конфидентка из Дезидерна, – и когда она говорила об этом, ее глаза прояснялись, – секс с медиатором словно перекраивает либидо. По словам Анны, медиаторы могут продолжать часами и даже сутками и при этом ни разу не разрешиться. Она называла это преодолением диктатуры оргазма. После нескольких часов в постели с медиатором перестаешь стремиться к наступлению сладострастной кульминации, теряешь всякие ориентиры, чуть ли не покидаешь собственное тело. Медиатор таким образом выводит ведьму за пределы чувственного. Цель этих сеансов – а они продолжаются на протяжении многих лет – освободить сознание ведьмы от культа удовольствий. Секс перестает двигать ведьмой по жизни, понимаете? Так, по крайней мере, объясняла мне Анна. Прибавьте к этому еще и третью функцию медиаторов – и вы окончательно поймете, София, что конкретно предлагал вам Соломон Лу. – Третью функцию? – София почувствовала, что сейчас последует самое существенное. Хотя что может быть существеннее, чем преодоление диктатуры оргазма? – Третья функция медиаторов, – с расстановкой произнесла Дана, – в том, чтобы служить проводниками между нашим миром и планом демонов. Боюсь, что демонов, простите за каламбур, у нас принято несколько демонизировать. Я же предлагаю в духе греческих первоисточников понимать под демонами любые нематериальные сущности, наделенные волей, не обязательно враждебные к человеку. Но обычно и не особенно благосклонные. Вернее, демоны вообще не слишком хорошо поддаются описанию на языке добра и зла, но это разговор отдельный. В момент близости с медиатором ведьма прикасается к демоническому миру, слышит, видит и осязает его, впускает в себя его энергии, – и эта связь уже не разрывается до конца жизни ведьмы или медиатора. Подали салаты. Девушки, пожелав друг другу приятного аппетита, переключились на содержимое тарелок. Все рассказанное Даной было занимательно, но София затревожилась, что так и не вынесет из этого разговора никаких рекомендаций. Выходит, самый верный способ высвободить в себе ведьму она уже отклонила. Что остается? Искать другие пути? А может, сделать вид, что последней недели не было вовсе, что она не получала письма от матери и не встречалась с Соломоном Лу? Да, ей не по себе от его слов о несостоявшихся ведьмах (сколько их там покончило с собой?), но… Если бы не это письмо, она бы и дальше жила прежней жизнью со своими хлопотами и даже удручающими моментами, но в целом молодой и журчистой жизнью, торопливо огибающей те глухие места, где начинается застаивание, застывание, смерть. Вот только письмá из головы уже не выкинешь. Интересно, прошлогодние самоубийцы из числа ведьм – они вообще не знали о своем призвании? Или это были такие же бедолаги, как и она, – те, кого поставили перед фактом, но не предложили приемлемых инструкций, что с этим фактом делать? София вздрогнула, невольно уловив среди гула голосов один, как будто бы вторивший ее мыслям. Причина смерти. Кто-то говорил о причине смерти. Девушка обернулась на звук голоса и поняла, что напрасно переполошилась. Новость о чьей-то кончине зачитывал диктор из старенького телевизора, нужного в кафе затем, вероятно, чтобы дополнять общий гомон, а не затем, чтобы его кто-то смотрел. София из любопытства дослушала новость до конца и выяснила, что несколько часов назад в своем особняке в провинции Анерленго скончалась певица и актриса Вероника Далена. Причиной смерти назван сердечный приступ. В ноябре на экраны кинотеатров должен выйти последний фильм с ее участием. Поклонники ценили ее за многогранный талант. Невосполнимая утрата для современной культуры. Гражданская панихида состоится… Но София уже не слушала. – Может быть… ну, не знаю… Есть же, по крайней мере, медиаторы посимпатичнее, чем Соломон Лу? И помоложе? И может, достаточно просто пообниматься? Помню, было время, лет в четырнадцать, когда одного взгляда старшеклассника хватало, чтобы перекроить либидо по полной. Дана улыбнулась. – Теоретически… раз уж вам так претит мысль о близости с медиатором… То справедливости ради скажу, что есть ведьмы, овладевшие колдовством самостоятельно. Никаких обрядов посвящения. Никакой зависимости от посредников. Никаких гримуаров. Только интуиция, чуткость к самой себе и прямой доступ к сырой неочищенной магии. Более того, эти белые вороны – настоящие альфа-ведьмы, намного превосходящие своих рядовых соплеменниц по силе магических способностей. Но не хотелось бы вас напрасно обнадеживать, София. Если о большинстве ведьм известно мало, то об этих альфа-ведьмах неизвестно практически ничего. Они не участвуют в жизни ведьмовского сообщества, к которому, как мне кажется, относятся свысока. А уж о том, как именно они открыли в себе силу, остается только гадать. Поэтому, пожалуйста, не обольщайтесь, будто, отказавшись от проверенных приемов Соломона Лу, вы приблизились к тому, чтобы стать великой ведьмой. Я вовсе не хочу вас обидеть – и буду только рада, если ошибаюсь в вашем случае, – но, вероятнее всего, вы вообще ничего не добьетесь, если решите действовать самостоятельно. София обдумала это, пока официант совершал на столе смену блюд. – И что, цена неудачи – всегда смерть? – Есть вещи более обидные, чем смерть, – подула Дана на дымящуюся ложку супа. – Например, впустую растраченная жизнь. Предназначение – это, конечно, не диагноз. Если иммунитет хороший, колдовство в вашей крови, может, вас и не убьет. Но отвернуться от вашего ведьмовского начала – значит всю жизнь предчувствовать нечто большее, нечто ценное и уготованное только вам, но так и не решиться этим овладеть. Знаете, все равно что скитаться и голодать за стенами пышного замка, который по праву рождения мог принадлежать вам. «К другим новостям. Скандал в Визьенбурской епархии набирает обороты. Как заявил представитель епископа, делом опального отца Кональда займется церковный суд. Напомним, что указанный священник крестил в христианскую веру эльфа, чем нарушил положения I Теремского собора. Обряд состоялся в минувший четверг. Единственного в мире эльфа-христианина, который до крещения носил имя Хоэльфельк, отец Кональд нарек Квентином. По словам новокрещенного, это было самое важное решение в его жизни. Даже если суд запретит священнику дальнейшее служение, совершенное им таинство тем не менее останется в силе». «Если уж эльфу Квентину удалось отречься от своего эльфийского предназначения…» – задумалась София. А считается, что остроухие только и живут мыслью о том, как восстановить Pax Alvana, вернуть себе исконно эльфийские земли. Девушка отрезала ломтик говядины, отправила его в рот и принялась задумчиво жевать. – София, ваше замешательство естественно. И не мне давать вам советы – особенно в части того, с кем вам следует или не следует переспать. Прошу вас только об одном: не пренебрегайте своим колдовским наследием. Пускай вас не привлекает ученичество в магии, но ради самой себя – и я говорю это только из симпатии к вам – постарайтесь узнать как можно больше. Ведь кроме неврозов, психозов, самоубийств и банального несчастья среди непосвященных ведьм есть еще и угроза спонтанных магических проявлений. Известен случай, когда в дом, где жила одна женщина, Юнелла Такни, проникли воры. Дом стоял особняком, и Юнелла жила одна – удобная цель для грабителей. Но что-то пошло не так. Вторжение окончилось тем, что от воров остались только тени на полу – а самих преступников будто испарила некая вспышка или взрыв, очагом которого, очевидно, стала обитательница дома. Ее тела также не нашли. Погибла она или же ее забросило в другой план бытия – неизвестно. Отдельная история – инциденты со временем. В начале века некая Агата Лиднер ушла на реку стирать белье, а когда вернулась, то обнаружила на месте своей захолустной деревеньки большой город с автомобильными пробками и электрическим освещением. Разумеется, все ее домочадцы давно переселились на кладбище. Можете себе представить смятение этой несчастной? И таких случаев хоть отбавляй. Половина давно стала городскими легендами. – Буду иметь в виду, – кивнула София. – В любом случае спасибо! Вы оказали мне большую любезность, Дана. – Рада помочь. Хотя я слукавлю, если скажу, что не преследую и маленькой корысти. Я бы хотела попросить вас, София, об одолжении. Я уверена, что пройдет время и вы так или иначе освоитесь со своим колдовским даром. Когда это произойдет, могу я надеяться хотя бы еще на один откровенный разговор с вами? Исследование ведьмовской культуры находится сейчас в зачаточном состоянии, и вы окажете науке неоценимую услугу, если согласитесь поделиться со мной своими открытиями. – Дана, если мне вообще суждено разобраться с этим своим даром, то не сомневайтесь: я обязательно приглашу вас и Саскию отпраздновать свое колдовское созревание. Тогда и поболтаем! Прокачу вас на своей метле и все такое, обсудим сплетни с Лысой горы. София улыбнулась, впрочем, довольно кисло, рассчитывая больше подбодрить себя, чем обнадежить Дану. Да уж, от такого не отшутишься. Направо пойдешь – под медиатора ляжешь. Налево пойдешь – того и гляди разорвет к чертовой матери, как ту несчастную. Прямо пойдешь – себя потеряешь. Разве что… Может быть, так и надо? Отречься от нынешней себя, чтобы переродиться чем-то прекрасным? Пожертвовать гусеницей ради бабочки. Хоэльфельком ради Квентина. – Должна вас предостеречь вот еще от чего, – промокнула Дана салфеткой губы. – Не берите в библиотеке никаких книг по колдовству. Такое самообразование вам на пользу не пойдет. Во-первых, толковых работ у нас не издавалось. Разве что двухтомник про короля Артура из серии «Жизнь замечательных людей». Его можно полистать, но и то – лишь ради предисловия и комментариев ведьмы Моргейны. А во-вторых, интересующихся оккультной литературой ставят на особый учет. Об этом нигде открыто не сказано, но библиотекари обязаны сообщать обо всех, кто спрашивает «сектантские» книги. Это может впоследствии привести… к осложнениям. София украдкой бросила взгляд себе за плечо: не сидит ли поблизости библиотекарь, неявно нанятый государственной машиной, чтобы предупредить ее, Софии, дальнейшее утопание в пучине эзотерического вольнодумства. Однако ничего антиутопического в окружающей ее шумливой трапезе она не нашла. Только черный толстощекий кот, талисман заведения, сыто дремлющий на подоконнике, приоткрыл на нее один янтарный глаз, но не удостоил продолжительным вниманием. Дана получила свой кофе, запах которого говорил о крепости напитка. Выпив его, исследовательница ведьмовской культуры попросила официанта записать обед на ее счет, сверилась с карманным зеркальцем в серебряной оправе и встала из-за стола. – Я вас не слишком утомила своими напутствиями? Тогда позволю себе еще одно напоследок. Самое выполнимое. Обязательно закажите на десерт творожный пудинг. Такого пудинга, как здесь, вы больше нигде не попробуете. На этом Дана направилась к выходу, с кем-то из завсегдатаев просто поздоровавшись, а кому-то позволив поцеловать руку. София, хотя уже и чувствовала сытость, не преминула тут же испытать надежность своей советчицы. Оказалось, ей действительно можно доверять – по крайней мере в том, что касается пудингов. Подтвердить правоту Даны по остальным пунктам София тем не менее не спешила. Все же в половой жизни она была консервативнее, чем в еде. Будучи современной девушкой, она, конечно, не делала из секса mysteria ultima, тайной святыни, на которую соискатель мог рассчитывать, лишь доказав чистоту и искренность помышлений. Но заниматься любовью из карьерных видов, да еще и с тем, к кому не испытываешь ни малейшего расположения, – это казалось Софии безнравственным. Впрочем, упрекать в безнравственности Дану она бы не стала. Просто Дана слишком привыкла смотреть на мир с высоты теоретических обобщений: в небоскребе из слоновой кости она занимала самый верхний этаж. Возможно, на месте Софии она и смогла бы отстраненно следить за ходом своего обращения в ведьму, даже прижатая в этот момент дергающейся тушей Соломона Лу. Возможно, немного отстраненности Софии и правда не помешает. Но если отстраняться, то – за кружкой пива и в компании кого-нибудь, у кого нет докторской степени, кто, совершая заплыв параллельно с ней, уже успел пару раз нахлебаться мутных вод житейской реки, да так, что попало в нос и даже в легкие. София подумала о своих подругах, которые могли бы ей посочувствовать или, наоборот, высмеять ее переживания, потому что сами бывали в передрягах и похуже. У одной, скажем, был аборт. Другая не так давно похоронила любовника. Третья додумалась исполосовать себе вены – но с этой последней София виделась теперь не часто: из-за неудобного графика посещения в том месте, куда несостоявшаяся самоубийца отправилась на бессрочные каникулы. И раз уж на то пошло, еще неизвестно, не предложат ли и Софии развеяться в какой-нибудь глуши с благотворным климатом, если девушка примется всем рассказывать, что она ведьма. Выходит, подругам звонить не стоит. Но есть, кажется, еще один вариант… Почему бы не встретиться с Саскией, второй из сестер Симплерати, посвященной в ее тайну и, кажется, в должной мере наделенной оригинальным жизненным опытом? Тем более что она несколько раз подвозила ведьм, а значит, может помнить какие-то адреса… Звонить из кафе не стала. Если за библиотечной кафедрой обосновались соглядатаи системы, враждебной к ведьмам, то мало ли кто еще завербован. София прошла от университета несколько кварталов, на всякий случай петляя и украдкой присматриваясь к прохожим, прежде чем закрылась в уличном телефоне-автомате и набрала номер Саскии. – София, а правда, что у некоторых ведьм есть такой специальный клык, которым они протыкают младенцам родничок, чтобы высосать мозги? Как из консервной банки? – У меня такого клыка нет, если ты об этом, – пожала плечами София. – Мне и так уже дали понять, что ведьма из меня какая-то ущербная. Осторожно! – Ах, чтоб тебя!.. – свирепо процедила Саския, вжавшись в сиденье и вдавив педаль тормоза: бампер машины остановился в паре футов перед пьяным бродягой, вздумавшим оставить безопасную гавань тротуара и перебраться на ту сторону шоссе. Сзади взвизгнули покрышки и натужно заголосили автомобильные гудки. Бродяга в изумлении перед устроенным хаосом потряс косматой головой, потом, повстречавшись глазами с Софией, воздел над собой початую бутылку и влил в себя несколько глотков, отмеряемых подпрыгиванием небритого кадыка. Выпив за здоровье молодой ведьмы, уличный житель возобновил свой переход. – Черт знает что, – подытожила Саския, трогаясь с места. – Когда они уже наведут порядок в этом районе… Мы с сестрой росли тут неподалеку. И было то же самое: куча безработных, которые не просыхали сутками напролет. А когда просыхали, то становилось еще хуже. Потому что тогда они брались за нож. Дана не говорила тебе, что у нас был еще брат, хоть и сводный? Ругибер, земля ему пухом, считал себя достаточно борзым, чтобы шляться по нашему кварталу в одиночку даже по ночам. Проворачивал какие-то свои дела, после которых приносил домой пачку смятых банкнот. Но как-то раз нашлись охотники до его выручки, а он не пожелал с нею расстаться. И все. После стычки ему хватило сил доползти до нашего крыльца, где мы его и нашли, истекшего кровью. – Какой ужас, – поежилась София. – Мне очень жаль. Саския кивнула, покусывая нижнюю губу. – Ну, Ругибер и сам был не святой, это понятно… Но он был наш брат, и он опекал нас. Он, а не родители. А после его смерти у нас остались только наши старики. Вернее, это мы остались у них. Тогда-то Дана и начала свои разыскания в области колдовства. Потому что знаешь… единственным жителем нашей округи, который чувствовал себя там в полной безопасности, была одинокая женщина по имени Армагда. Думаю, можно не говорить, кем эта Армагда была. – Ведьмой? Саския снова кивнула. – Маманя, бывало, подвыпьет и давай нас учить, что женщине пристало кротко сносить тумаки от мужа, потому что взамен она может рассчитывать на еду в доме для себя и для детей и на защиту от других мужиков. Она уверяла, что так чуть ли не написано в Библии. В свое время ей, наверное, изрядно доставалось от отца Ругибера. Кто знает, может, и нас с Даной со временем обрюхатили бы на заднем сиденье, и стали бы мы такими же затюканными мамашами, которые покуривают травку между грудными кормлениями. Если бы не эта Армагда. Мужа у нее не было. Но при этом на нее никто не смел не то что руку поднять, но и даже посмотреть косо. И голодать она не голодала. Даже нас с сестрой угощала иногда. Помню, один раз она купила нам в лавке столько пирожных, что нас обеих потом обсыпало прыщами. Маманя, понятно, переполошилась, потащила нас в церковь сводить ведьмин сглаз. Но мы были на Армагду не в обиде. Думаю, человек должен хоть раз в жизни налопаться пирожных, как ты считаешь? София не стала спорить, хотя конкретного суждения по этому вопросу у нее не было. – А что с ней стало, с этой Армагдой? – Да я толком не знаю. Исчезла куда-то. Просто помню, что мы перестали видеть ее на улицах, а потом дом, в котором она жила, снесли. Но нельзя сказать, что она исчезла без следа. В конце концов, это из-за нее Дана всерьез решила стать ведьмой, а когда поняла, что это не так просто, ударилась в науку. Теперь вот преподает в университете. У меня, конечно, нет ее мозгов, но и я себе поклялась, что не закончу, как маманя. С тех пор верчусь. Сначала пекла на продажу рожки из заварного теста. Знаешь, что было моим конкурентным преимуществом? Кремовая начинка по всей длине рожка. Крем часто не докладывают, кусаешь – а там просвет в начинке, пустота. Свои пирожные я накачивала кремом до отказа. – Угостишь как-нибудь? – Как-нибудь, пожалуй. Сейчас-то я это дело забросила. После пирожных чем только не занималась! Даже, представь себе, контрабандой абсента. А уж потом переключилась на автомобили. – Похоже, Саския, ты обо мне знаешь больше, чем я о тебе! Саския подмигнула, тряхнув черной прядью, в которой серебрилась искорка незакрашенной седины. – Ты еще не видела, какие узлы я умею вязать! София промолчала в замешательстве. Может, это и к лучшему, что пока не было повода ознакомиться со всеми навыками Саскии. Меж тем они свернули с шоссе на почти безлюдную улицу, с обеих сторон огороженную стенами фабричных дворов, складов и старых домов из красного кирпича, чью блеклую наружность до неузнаваемости испестрили вульгарные пятна аэрозольной краски. Придорожные деревца2, зябко сутулясь при порывах ветра, осыпа2ли асфальт крупными желто-коричневыми листьями, похожими на скомканные клочки опаленной бумаги. В куче мусора, наваленной прямо у дороги, рылась колченогая кошка. Редкие прохожие торопливо перемещались по улице, подняв воротники и втянув головы в плечи. – Улица Волопасов… – прочитала София название на одном из указателей. – Почти приехали, – кивнула Саския. – Тот еще гадюшник, ей-богу. Мне всегда было непонятно, почему Армагда прожила тут так долго до своего исчезновения. С ее-то возможностями уж я бы постаралась как можно скорее вырваться из этой дыры. Но ведьмам, похоже, это место по вкусу – не зря же тут поселилась и эта дамочка, которую я дважды подвозила до клуба «Чумной барак». – Может, здесь им проще избегать ненужного внимания? – Возможно. Хотя если б чужое внимание им было так уж в тягость, я бы посоветовала ведьмам поменьше выделяться. Одеваться малость попроще, держаться, как все, да и волосы и кожа не должны быть такими безупречными. Брали бы пример с тебя, в самом деле. София притронулась к своим волосам, смутно задетая комплиментом Саскии. Тут машину чувствительно качнуло на разбитой дороге, где-то поблизости рванулись и хрипло залаяли собаки; звякнули, натянувшись по всей длине, цепи. Саския въехала во двор, заросший с одного краю безымянным быльем, которое перекинулось через забор с соседнего пустыря. – Не похоже, чтобы здесь кто-то жил… уже лет десять, – пробормотала София, подавшись вперед и разглядывая через лобовое стекло двухэтажный особняк, неприветливо взиравший на них пустыми глазницами окон. Одна из печных труб давно обрушилась, оставив по себе зияние в черепичной кровле, а кирпичный фасад в белесых и ржавых разводах частично закрывала зеленая шкура плюща. – Ты, наверное, ошиблась адресом. Однако Саския, ничего на это не сказав, заглушила мотор и вышла из машины. София немного понаблюдала, как та бродит по двору, то ускоряя шаг, то замирая посреди мощеной дорожки или возле каменной изгороди, – понаблюдала, а потом со вздохом последовала за подругой.