Сам Человечек находился позади стола и руководил группой работников, которые укладывали ровные ряды досок, тканей, ламп и мотки проводов, таких ценных и редких в гостинице «Камень и бархат». Рядом с ним суетился Гетти, который разглядывал чертёж, по-видимому, тот самый, что Человечек рисовал ночью. Учёный делал какие-то пометки и вносил корректировки. Завидев Клоса, Гетти махнул ему рукой, всем своим видом показывая, что занят и не может подойти и поздороваться. Сундук был приоткрыт, мсье Ле-Грант часто подбегал к нему, хватал горсть монет и раздавал всем причастным к строительству. Клос впервые за всё время пребывания видел, что деньги покидают сундук Человечка по доброй воле последнего. Мальчик улыбнулся и прошёл мимо. Он уже слегка опаздывал на верфь, а опоздание в первый же день после повышения казалось ему дурным тоном. Приняв уже знакомый утренний душ (если душем можно было назвать купание в холодной морской воде на ступенях арки), Клос вскоре карабкался по верёвке на вершину фок-мачты, где Беззубый уже вовсю орудовал пилой, отчего на палубу медленно опускался снег из стружек. – А, двадцать пятый мачтовый! Как раз вовремя, возьми-ка пилу и придержи вот здесь! Я покажу, что делать, а дальше сам. Воронье гнездо – важнейший пункт навигации. Обустраивая его, важно думать о том, кому здесь придётся сидеть, тогда всё получится! Если что-то нужно – зови хозяйственных ниже тебя по степени, они принесут всё необходимое, если смогут достать. Работу никому не перепоручай, делай сам. А то тут каждый только и ждёт, что ему выделят помощника, который всё сделает за него. Целая вереница помощников, ищущих помощников! – он в негодовании сплюнул в море. – Одна из главных болезней верфи. – А почему наблюдательная вышка называется вороньим гнездом? Клос вспомнил, кажется, такойдавний разговор про ворон с Бастьеном и решил убедиться, знает ли что-то об этих птицах Беззубый. – Пёс его знает! С этими морскими терминами всегда такая путаница, к тому же большая часть работников верфи и команды и не моряки вовсе. Наверное, в честь какой-то женщины назвали. В море почти всегда так! Ты, малец, меня не проверяй. Я произношу слова, чтобы было понятно, а если меня не понимают, говорю громче, вот и всё, – он рассмеялся и полез вниз, – некогда мне задумываться о значениях, мне работать надо. Болтать не люблю. От графика отстаём. Можем не успеть! Корабельщик явится, если ещё жив старик, конечно: лет пять его уже не видел. Клос проводил взглядом Беззубого и принялся за работу. Для начала он достал из кармана скомканный листок с чертежом своей лодки, по которому когда-то давно изготовил всю конструкцию. Достав из-за уха заранее припасённый карандаш и высунув кончик языка, мальчик принялся набрасывать доработки, время от времени делая замеры отрезком верёвки с узелками. Когда всё было готово, Клос позвал долговязого средних лет мужичка, скрывающегося от жары в тени корабля. По его скучающему виду было понятно, что заняться ему особенно нечем, а по кучам материала вокруг него становилось ясно, что он из хозяйственного отделения. – Эй, дружище! Ты ж с хозяйственного? Принеси-ка, пожалуйста, мне хороший парус для навеса, железную бочку, верёвки и кое-что по мелочи. Вот тебе список, ничего не забудь! Долговязый лениво повернулся к Клосу и, зевая, произнёс: – Ресурсов мало, да и времени у меня особо нет, своих дел хватает. Если чего и надо, спускайся сам, поройся в этих кучах, чего-нибудь да найдётся! Клос пожал плечами и полез вниз. Ему быстро удалось найти большой и плотный парус, а также подходящего вида железный бочонок. Досок и верёвок тоже вокруг валялось в избытке. Затащив добычу наверх, мальчик принялся приколачивать боковые стенки, чтобы они приходились ему примерно по грудь. Так он мог бы облокачиваться на них, а также смотреть вперёд, не слезая с кресла велосипеда. Солнце было в зените, когда Клос установил сложенный в несколько слоёв парус над конструкцией и теперь мог спокойно укрываться под навесом, регулируя верёвками его наклон. – Жаль, что здесь нет подоконников, тогда мы могли бы путешествовать, оставаясь на своём любимом месте, – протяжно произнёс Барон. От неожиданности Клос выронил молоток, едва не задев успевшего отскочить Лаки. – Гетти был более приветлив, – недовольно муркнул кот. – Лаки, Барон, как я рад вас видеть! Как вы пробрались сюда? Вы были у Гетти? – Клос присел на корточки, скрывшись за новыми высокими бортами лодки. – Признаться, мы частенько к нему заглядываем. – Ты вечно носишься по всей гостинице, а он чешет нас, рассказывает разные интересные истории, – Лаки перевернулся на спину и с нескрываемым удовольствием обвалялся в древесной стружке. – Целый мешок шерсти уже набрал, а может быть, даже два: коты очень производительны, – добавил Барон. Вдруг снизу раздался негромкий оклик Рыжего: – Двадцать пятый мачтовый, ты там? Двадцать пятый мачтовый! Клос! – Чего ещё? – мальчик недовольно взглянул на Рыжего, который целый день натирал тряпкой палубу, но только не дальше метра от места, на котором сидел. – Не отвлекай от работы! – Там, у лестницы, воду черпают! Плохой знак, мне рассказывали про такое, – голос Рыжего на этот раз был взволнован. – Что ещё за знак? – понизив тон, спросил Клос, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Рыжий не успел ответить, как раздался звон корабельного колокольчика, и работники со всех ног бросились на построение. Все выстраивались за спинами руководителей своих отрядов. Клос, заприметив Беззубого, тоже принялся искать своё место. Оказалось, что большинство работников не знает своих номеров – несколько строителей вовсе не понимали, к какому отряду они относятся. Первый палубный, громила с одним единственным ухом, разгорячённо спорил с первым хозяйственным, у которого был кривой шрам возле рта, а Беззубый старался их примирить, размахивая руками и притопывая. Клос, выглядывая из-за спин работников, увидел, как на плавучие брёвна верфи внесли паланкин, вроде того, в котором ехал Клос, когда его несли на пир, только чёрного цвета. Носильщики, невысокие, крепкие ребята, похожие друг на друга, словно четыре капли воды, в ногу, чеканя каждый шаг, несли паланкин по направлению к кораблю. – Корабельщик! Корабельщик идёт! – зашептали вокруг, – видать, совсем плохи наши дела! Они стояли под палящим солнцем тремя ровными колоннами, выпрямившись. Паланкин проплыл мимо руководителей отрядов и остановился прямо посреди строя. Он был накрыт несколькими слоями белого старинного тюля, слегка покачивающегося на ветру. Разглядеть сидящего в нём было совершенно невозможно. Зато свистящий голос, когда тот заговорил, старались расслышать все без исключения: – Корабль, – протяжно и хрипло произнёс он. Его голос был не слишком громким, и все притихли, пытаясь уловить каждое уносимое морским ветром слово. – Этот корабль, – из-под тканей выползла бледная тонкая рука и костлявым пальцем указала в сторону строящегося корабля. Она двигалась очень неторопливо и была такой длинной, что стоящим в первых рядах строителям пришлось попятиться, чтобы не коснуться её. Она казалась очень холодной, и представлялось, что каждый коснувшийся её тотчас упадёт замертво. – Этот корабль должен быть достроен. Сегодня. Все молчали, стараясь не смотреть в сторону паланкина. Рука описала круг в воздухе и указала пальцем на кого-то в самом конце колонны. – Ты, – тихо прохрипела рука, – выйди вперёд. – Клос скосил глаза и обомлел: на трясущихся ногах вперёд вышел Рыжий. Он мял свою кепку, вцепившись в неё потными ладонями, и глядел под ноги. – Ты знаешь, кто я такой? – К-к-кырабельщик, – от волнения Рыжий заикался и путал буквы. – Это правильный ответ, видно, что ты смышлёный парень. Ещё весьма крепкий. И рыжий. Если ты такой смышлёный рыжий пострел, ответь, что лично тебе мешает достроить корабль сегодня? – раздельно произнесла рука, и костлявый палец указал прямо на грудь Рыжего. – Постой! – прежде чем тот решился ответить, прервала его рука, – до того, как ты откроешь рот, позволь предупредить тебя. Мои старые уши могут пропускать некоторые слова, но моя дряблая кожа настолько тонка, что позволяет мне слышать лучше любых ушей. Не смей говорить мне, что у тебя не хватает материалов. Оглядись вокруг: мир, даже такой маленький, как этот, полон необходимого. Не смей говорить мне, что тебе нужны помощники. Все эти люди вокруг – твои помощники и твои наставники. Не смей говорить мне, что у тебя нет времени. У тебя полно времени, впереди ещё целый день. Для некоторых вроде меня это целая вечность. А теперь я повторю вопрос: что лично тебе мешает достроить корабль сегодня? – Н-н-ничего, – промямлил Рыжий. – Прости, ты так тихо говоришь, повтори, пожалуйста, громче. – Ничего! Ничего, господин Корабельщик! – Рыжий выпрямился, его всегда сонные полуприкрытые веки были широко распахнуты. – Прекрасно, займи своё место, пострел. У любого, любого из вас уже есть всё необходимое для того, чтобы построить корабль вовремя! Паланкин начал плавно поворачиваться, и Клос заметил четыре тоненьких лески, поблёскивающих на солнце. Каждая из них была продета в ухо одного из четырёх носильщиков, а концы скрывались в плотных слоях тюля. «Корабельщик управляет ими второй рукой, словно марионетками!» – пронеслось в голове у мальчика, и от этой мысли ему сделалось жутко. – Кто-то что-то сказал? Паланкин, легонько покачиваясь, плыл между рядами, а сидевший внутри Корабельщик, казалось, старался рассмотреть всякого, кто в этот момент стоял перед ним. Все три отряда безмолвствовали. – Ну, раз нет возражений, я отправлюсь в свою каюту на корабле. Устаю от яркого света. Пришло и моё время отправиться в путешествие. Если не хотите снова насладиться моим обществом, корабль должен отплыть завтра в полдень. Паланкин медленно двинулся вверх по трапу и скрылся в трюме корабля. Несколько минут все стояли, не в силах сдвинуться с места. – Что он сказал? – наконец прошептал первый палубный, потирая единственное ухо. – Я не расслышал. Беззубый молча побежал в сторону корабля. Каждый его шаг гулко отдавался в тишине. Наконец раздалась властная команда первого хозяйственного: – Чего застыли, пёс вас дери?! У нас всего одни сутки! И тащите факелы, нас ждёт длинная ночь! Второе появление Тромблона. Закрытые двери Клос вовсю работал над гнездом, укрепляя стенки и натягивая верёвки. Иногда он прерывался перевести дух и наблюдал за работой других, которая шла так слаженно и быстро, как никогда до этого. Стояла уже глубокая ночь, когда мальчик заприметил мерцающий свет фонаря у самого дальнего конца пирса, уходящего в открытое море. Никто из работников не отваживался подходить к его краю среди ночи. Некоторые суеверные обитатели гостиницы считали, что Хозяин выходит прямо из моря, а вовсе не живёт в гостинице на нижних этажах. Что сам он умеет превращаться в огромного чёрного пса, а глаза его горят, как два солнца, мигом ослепляя тех, на кого он взглянет. Клос прищурился и увидел, как вода на конце пирса продолжала бурлить: несомненно, гость появился прямиком из моря. Фонарик двинулся в сторону корабля, и Клос подумал, что если пёс нападёт, то сам он вполне сможет тихо отсидеться в своём укромном месте. Лаки с Бароном тоже дремали рядом. – Buenas noches (исп. «доброй ночи» – прим. авт.), господа и дамы, вы так рады моему прибытию, что все собрались здесь в такой поздний час, чтобы встретить меня лично? – в свет факелов шагнула высокая фигура с длинными вьющимися волосами, в широкополой шляпе с пером и тёмно-зелёном клетчатом пальто. Шпоры изящных сапог сверкали. Прибывший прикрыл глаза и медленно вдохнул свежий морской воздух. Потом тряхнул головой, ухмыльнулся и, чеканя шаг, прошествовал на корабль, заняв место у руля. Рабочие, завидев его, выпучивали глаза и тихонько отползали в самые тёмные места, надеясь, что Капитан Барт их не заметит. – Ах, ну конечно же, нет, мои самые высокие ожидания снова обмануты. – Он взмахнул мушкетоном и выстрелил в воздух. – Стоять на месте! – закричал Барт и добавил уже тише: – Капитан здесь, проявите уважение! Так на чём я остановился? Вы здесь, конечно же, не за тем, чтобы встретить меня, и уж точно работаете в ночи не из-за беспокойства о том, что я не смогу отплыть завтра на недостроенном корабле. Кто вас сюда согнал? Ле-Грант? Или сам Корабельщик соизволил? Без разницы, в любом случае я здесь, а значит, мой корабль должен быть достроен к завтрашнему дню. Он зашагал по палубе, пытаясь встретить чей-нибудь взгляд, но все прятали глаза или делали вид, что сильно заняты. – Не беспокойтесь, джентльмены, если бы я хотел отплыть прямо сейчас, забрав всех, кто сейчас находится здесь, я бы, конечно, сделал это. И, поверьте, я ничуть не сомневаюсь в успехе моего следующего похода. В последний раз спешу уведомить: мы сильно продвинулись. Наше оружие и корабли становятся всё совершеннее, а наш противник истощён и подавлен. А вдруг нет? – он резко сменил тон и развернулся. – Вдруг коварный враг вновь придумает что-то и мне понадобится ещё более мощный корабль? Кто будет строить его, если все вы, джентльмены, отправитесь со мной? Правильно. Строить будет некому, – с грустью констатировал он. – Но! Я, конечно, дам вам шанс, если вы вызоветесь добровольцами. Я не буду препятствовать и с радостью приму каждого из вас на борт не в виде работника, а в виде почётного члена команды. Не строить корабль, а путешествовать на нём, не это ли высшее благо? – он достал из-за пояса длинный кривой нож и приподнял сползшую на глаза шляпу кончиком лезвия. – Что, желающих нет? Ну, тогда я сам выберу! Парочка строителей этого корабля мне точно понадобится. El diablo esta en los detalles (исп. «дьявол кроется в деталях» – прим. авт.). А в таком большом корабле деталей полным-полно! Может быть, ты, Рыжий? – Капитан встал прямо напротив усердно натирающего пол паренька. Тот замер и, не поднимая головы, замотал ей из стороны в сторону. – Я пойду! – закричал Клос сверху. Он стоял в полный рост, придерживая фуражку рукой, чтобы её не снесло ветром. За бортами наблюдательной вышки мальчика было едва видно, однако его решительный голос разнёсся по всей верфи. – О! Первый доброволец! Magnifico (итал. «великолепно» – прим. авт.)! Впервые за многие сотни лет! И кто же вы, молодой человек? Спускайтесь, явите миру своё лицо. Клос схватил канат и, ловко съехав по нему, предстал перед Капитаном Бартом. – Меня зовут Клос, я пойду добровольцем, но у меня есть условие! – Ты смеешь ставить мне условия, ха! – Капитан Барт медленно навёл тромблон на мальчика. Тот, не мигая, смотрел в глаза Капитана. – Постой, не ты ли тот славный парень, что во время моего прошлого прибытия закатил пирушку, от которой тряслась вся гостиница? Я вспомнил тебя! Клос, точно-точно! Мне показалось, ты пришёлся по душе Ле-Гранту, я прав? Чего же ты не отчалил сразу же в тот день? Наша гостиница пришлась тебе по душе и ты решил задержаться? – У меня остались здесь кое-какие дела, – уклончиво ответил Клос, – но сейчас, если честно признаться, гостиница мне уже порядком поднадоела. Я мечтаю увидеть новые земли, а они, как я понимаю, лежат как раз за Чёрным Фортом, так что нам по пути. Клос сам подивился своей храбрости, но с прошлой встречи с Капитаном он так часто представлял этот день, что теперь всё происходящее казалось ему ненастоящим. – И какое же у тебя условие, дерзкий устроитель грандиозных пирушек? Если оно мне не подойдёт, учти, я немедленно нажму на курок. – Я хочу нести службу вон там, на самом верху, – Клос указал пальцем в сторону вороньего гнезда.