– А ну, тихо! – наконец грубо гаркнул мсье Ле-Грант, ударив по столу ножом и вилкой, зажатыми в маленьких ручонках. Звук получился довольно внушительным, все тут же стихли. Он ударил ещё раз и оглядел толпу. Третий удар уже поддержали несколько гостей, а Человечек теперь довольно восседал прямо на спинке своего кресла, раскачивал ногами и дирижируя. – Время обеда, господа и дамы! Время подошло, а сам обед вот-вот подоспеет! Что у нас главное на обед?! Да и, если признаться, на завтрак и ужин тоже?! – он вскочил, а зал взорвался аплодисментами и одобрительными выкриками. Клос, Лаки и Барон переглянулись, и коты облизнулись, глядя на свои раскрашенные пустые миски, поставленные рядом со столом. Возле каждой был уважительно постелен маленький коврик. Мсье Ле-Грант взял со стола стакан с водой, громко сглотнул – это же повторили собравшиеся – и запел: Главное – еда, главное – еда. Думать о еде надо, господа. Чтобы долго жить, нужно есть и пить. Главное – еда, что тут говорить? Главное – еда, главное – еда. Как же без неё сложно иногда! Чтобы ясно мыслить, связно говорить, Надо для начала голод утолить! В этот момент открылись сразу несколько дверей, и к столу с лестниц потянулись вереницы официантов с блюдами. Они спускались в зал мимо бедняков, расположившихся на ступенях, прямо к столам. Еда источала самые аппетитные ароматы. Иногда официант спотыкался о чью-то случайно выставленную ногу, и тогда подносы расхватывали прямо на ходу, при этом любезно возвращая официанту сам поднос и тарелки, за которые он отвечал. Главное – еда, главное – еда. Хоть её достать трудно иногда. Хочешь всех вокруг сытно накормить, Нужно потрудиться, чтоб её купить! Все без исключения набрасывались на блюда, сметая с тарелок всё, что там находилось. Стоило зазеваться, как из толпы выскакивал какой-нибудь ловкач, хватал с чужой тарелки что-нибудь съестное и тут же исчезал. Маски растерянно бродили между столами, не в силах помешать стремительно начавшемуся пиру. Иногда из-под тёмных накидок появлялись руки в перчатках и исчезали снова, но уже зажав что-нибудь съестное в кулаках. Только к тарелке мсье Ле-Гранта никто не прикасался: то ли оттого, что он так весело пел и пританцовывал, то ли просто боялись. Зато Бастьен старался за двоих, уплетая всё, что подавали, и вытирая рот длинным белым рукавом. Вдруг в дверь, через которую Клос впервые попал в «Камень и бархат», постучали. Бастьен вопросительно посмотрел на мсье Ле-Гранта, и тот, не прерывая выступления, кивнул, разрешив её открыть. Клос видел, как Бастьен торопливо засеменил к двери. За грохотом музыки стука больше никто не заметил. Главное – еда, главное – еда, да! Это не на раз, это навсегда. Невозможно впрок свой живот набить. Сколько будешь есть, столько будешь жить! Раздался громкий выстрел – на этот раз сторонний звук услышали все. Бастьен стоял спиной к пирующим, закрывая собой стрелка. На его камзоле появилась рваная дыра. Любой на его месте рухнул бы замертво, но Дворецкий лишь грустно смотрел на свой в клочья разлетевшийся бант, иногда переводя взгляд на стену, в которой застрял заряд мелкой дроби. Дыра в груди спасла его от неминуемой гибели. – Buenas tardes (исп. «добрый вечер» – прим. авт.), леди и джентльмены! Невероятно рад видеть вас всех здесь вместе! В этот раз вы необычайно облегчили мне задачу, – из-за спины Бастьена вышел высокого роста человек в клетчатом тёмно-зелёном пальто и шляпе, из-под которой выбивались длинные светлые кудри. Признаться, первым появился даже не сам человек, а широченное дуло его оружия с круглым раструбом на конце. «Пират, – первое, что пронеслось в голове у Клоса. – Именно так должен выглядеть пират». Пират на секунду снял шляпу с алым пером и картинно поклонился окружающим. После чего выпрямился, вопросительно взглянув на толпу. Не дождавшись реакции, он медленно провёл дулом по головам всех гостей, и те вынуждено поклонились в ответ. Мальчик вжался поглубже в кресло. – Так-то лучше, я всегда говорил, что взаимоуважение – самый короткий путь к взаимопониманию, – он расплылся в хищной улыбке и, переведя дуло куда-то в сторону лестницы, негромко и раздельно произнёс: – Сто-ять. Несколько постояльцев гостиницы, пятившиеся прочь, в темноту, замерли на месте. – Ни один человек или не человек, – пират заметил Лаки и Барона, которые тоже замерли под его пронзительным взглядом, – не покинет это место, пока я не позволю. – О! Любезный Капитан Барт! Очень рады вашему, как всегда, неожиданному возвращению, – мсье Ле-Грант, подняв руки, засеменил навстречу пирату, то ли желая обнять его, то ли показывая, что оружия у него нет. – Искренне приглашаем вас присоединиться к нашему веселью. Событие сегодня у нас, так сказать, не совсем обычное. – Ах, Ле-Грант, Ле-Грант, – покачал головой Капитан Барт, – знают ли эти стены, что такое искренность? Я помню времена своих первых походов, тогда это место возвышалось над водой так низко, что прямо с крыши можно было ловить рыбу руками. С тех пор много воды утекло, стены гостиницы теперь выше всех стен этого мира, но стало ли внутри этих стен больше искренности? Очень сомневаюсь. Я знаю, что многие из вас отлично знают, кто я такой, и называют меня не иначе как Капитан Тромблон! – Да ну, что вы, любезный Капитан Барт, стоит ли расстраиваться из-за такого пустяка? Мы с большим уважением относимся к вам и вашим подвигам! Никто из нас и не смел бы… – Я расстраиваюсь не из-за того, что меня так называют, любезный мсье Ле-Грант, – пират свысока посмотрел на Человечка, а затем перевёл взгляд на толпу. – Я расстраиваюсь из-за того, что они употребляют слова, значения которых сами не понимают. Вот вы, например, – он указал кончиком своего оружия прямо на грузную мадам, которая кричала на Гетти в лифте, – знаете ли вы, что такое тромблон? Мадам завертела головой из стороны в сторону. Её губы дрожали; она не могла вымолвить ни слова, сидела и крутила головой, словно механическая кукла. – Не зна-а-ете, а вот, между прочим, смотрите прямо на него, – он кивнул на своё оружие и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок – дама побледнела и упала в обморок, а Капитан Барт вскинул своё грозное, но незаряженное оружие над головой, – Вы все! Когда в следующий раз будете произносить моё имя, знайте, что оно означает. Укороченный мушкет, мушкетон, абордажный пистолет, или попросту тромблон, – отличное, надёжное оружие ближнего боя, разящее, внушающее врагам страх, – во время своей речи он ловко перезарядил ствол, – а друзьям – уважение, – Последние слова он произнёс мягко и протяжно. – Замечательная и поучительная речь, Капитан Барт. Прошу вас к столу. Наверное, устали с дороги? Мы как раз и местечко вам приготовили… Человечек хотел усадить пирата рядом с собой, но тот упрямо присел напротив, развалившись на месте Бастьена. – Я достаточно отдохнул в подводной лодке Старика по пути сюда. Скучнейшая игра в домино и бесконечные дурацкие воспоминания. Представляешь, развёл у себя в лодке целый сад и теперь постоянно болтает о прошлом: «Помню, было то, помню, было это…» Надо жить будущим, любезный Ле-Грант: именно в нём наши мечты и чаяния, не так ли? – Всё важно, уважаемый Барт, и прошлое, и будущее, ну и настоящее, разумеется, хе-хе… Человечек обвёл руками зал и остановился на мальчике. Барт как будто только заметил Клоса, очень медленно, из-под шляпы, подняв на него свой взгляд. С лица Капитана Тромблона не сходила кривая улыбка, которая еще более подчеркивала крестообразный шрам, украшающий его массивный подбородок. – Рома? – Клос с готовностью схватил со стола ближайшую бутылку, поднёс Капитану и глупо улыбнулся. Капитан Барт захохотал. Он хохотал, кашлял и снова хохотал – Ле-Грант незаметным жестом дал команду музыкантам продолжать играть, и мероприятие продолжилось. Хотя мальчик не мог не заметить, как окружающие с опаской поглядывали в их сторону. Никто так и не решился покинуть гостиный зал, кроме официантов, которые шныряли туда-сюда, обслуживая гостей. – Как тебя зовут, парень? – отсмеявшись, спросил Барт. – Клос, сэр, – мальчик сам не понял, почему вдруг решил обратиться к Капитану «сзр»: видимо, это обращение показалось ему сейчас самым уважительным. – Запомни, парень, я терпеть не могу три вещи: это пьянство, азартные игры и толстяков. В здравом уме ни один человек, особенно такой молодой, как ты, не должен становиться ни одним, ни вторым, ни третьим. А вот как раз и воплощение всех трёх пороков, направляется прямо сюда. Пигль, старина, немедленно иди сюда, тёртый морской волк! Пигль в белоснежном колпаке и неизменной полосатой тельняшке с огромным подносом в руках последовал прямо к ним, расталкивая плотно сидящих гостей. Мальчик был очень рад видеть Пигля, с самого начала дня он вспоминал своего доброго громкого приятеля. – А, Капитан Тромблон, не прошло и десятка лет с тех пор, как ты был у нас в гостях! Каким шальным приливом занесло в наши края твои бледные кости? – они обнялись, как добрые друзья, и похлопали друг друга по спине. Клос заметил, как мсье Ле-Грант недовольно засопел и принялся нервно раскуривать свою трубку. Он очень любил находиться в центре событий, а теперь внимание всех гостей было направлено на еду и Капитана Барта. «Главное – еда. Всё как в твоей песенке, а ты недоволен», – подумал мальчик. – В честь чего такой праздник, Пигль? Никогда не поверю, что вы настолько рады меня видеть! – Барт, неужто тебе повредили глаза в последнем сражении? Не видишь, что мальчонка справа от тебя – первый за тысячи лет Свободный Человек, который сразу после праздника покинет это гиблое место? Рядом с Бартом появился Бастьен, место которого так бестактно заняли. Он смотрел на Барта, сопел, переминался с ноги на ногу, но ничего не решался сказать. – Этот пострел? – Барт удивлённо взглянул на Клоса. – Да неужто! И как это тебе удалось? Как ты перехитрил этого пройдоху Ле-Гранта? Капитан похлопал Клоса по плечу и подмигнул Человечку, который молчал и пускал кольца дыма, как паровоз. – Оказалось, что рыбий язык не такой уж и сложный, – отшутился Клос, пристально глядя на мсье Ле-Гранта. – Рыбий язык? – Барт рассмеялся. – Вот уж не думал, что найдётся кто-то, кроме старины Ле-Гранта, во всём Сплошном Море, кто знает его! Не промах ты, стало быть, парень!