— Вы узнали о противоестественных экспериментах с местами силы, сочли их достойными внимания и попытались договориться с чернокнижником. Бакалавр погиб, но связи вон Бальгона помогли отыскать его профессора. Одного не могу понять — зачем он понадобился, если вы сами уже заполучили записи святого Луки? Намеревались сделать Граба козлом отпущения? Сильвио де ла Вега никак не отреагировал на упоминание вице-канцлера Вселенской комиссии по этике, нервно рассмеялся он совсем по другой причине. — Те записи содержат лишь предсмертную исповедь подвижника Доминика! Святой Лука не смог побороть искушение и перенес их на бумагу, предварительно зашифровав. Оно и немудрено — его учитель в бытность свою имперским книжником творил такие вещи, что волосы на голове шевелятся! Но именно эти откровения позволили закрыть лакуны в найденном профессором Грабом трактате и восстановить ритуал создания солнечного камня. Для этого требовались чистые и невинные души, а кто неви… Сильвио де ла Вега крутанулся на полуслове, и обнаженная скьявона самым невероятным образом оказалась в его руке, метнулась к моей груди и — завязла в сгустившемся эфире, сумев погрузиться в него лишь на ладонь! Я ни на миг не упускал неизбежность подобного развития событий, но все равно оказался застигнут стремительным нападением врасплох, и, прежде чем успел хоть как-то среагировать, официал высвободил оружие, сорвал с шеи цепочку и накрутил ее на пальцы так, что впереди оказалось мигнувшее зеленым отблеском Око святого Рихора. Сильвио ударил, и заточенная в реликвии сила вдребезги разнесла колдовскую защиту. Вновь взметнулась скьявона, но мимолетной заминки противника хватило, чтобы я крутанул волшебной палочкой, и сосредоточенный в круге эфир пробил в половицах и балках перекрытия идеально ровное отверстие. Вместе с саквояжем я провалился на второй этаж, упал на пустую кровать и скатился с нее, крепко приложившись боком о шкаф, но сознания не потерял и высвободил загодя сотканное плетение. Заклинание умчалось вверх, миновало заглянувшего в дыру южанина, не причинив тому никакого вреда, ударило в крышу и приподняло ее, а миг спустя вниз повалились обломки бревен и досок, куски черепицы. Здание содрогнулось, а я рывком пересек комнату, на бегу швырнул саквояж в открытое окно, а следом сиганул на задворки таверны и сам. Сразу бросил под ноги плетение, и падение перешло в планирование, но примитивные левитирующие чары оказались неспособны выдержать равновесие эфирных потоков, и под конец меня перевернуло, бросило в сторону, протащило по земле. Я и понятия не имел, уцелел ли при взрыве ручной бомбы кто-то из людей де ла Веги и как скоро выберется из-под завала он сам, а потому ухватил саквояж, подпрыгнул и перевалился через дощатый забор заднего двора. Бежать! Снова бежать! Сразу к Эстебану я не пошел. Никто не знал о нашем знакомстве с местным лекарем, и раскрыть это убежище могло лишь мое собственное опрометчивое стремление поскорее очутиться в безопасном месте. И я сдержал первый порыв, просто решил не спешить и для начала покрутился по округе, высматривая возможную слежку. Так никого и не заметил, двинулся к особняку и принялся колотить в его запертые ворота, беспрестанно озираясь по сторонам. Ангелы небесные! Уснули они там, что ли? Ядовитой змеей скользнуло в душу предположение, что меня опередили, но нет — вскоре послышался встревоженный голос Уве: — Кто там? — Открывай! — рявкнул я. — Живо! Лязгнул засов, створка слегка приоткрылась, и я быстро шагнул в арку, закрыл за собой ворота и с облегчением перевел дух. — Магистр, что происходит?! — обеспокоенно спросил Уве. — В городе стреляют! И точно — далекие хлопки и басовитые отзвуки взрывов доносились теперь не только со стороны центральных кварталов, но и от порта и северной окраины. — Император и кронпринц убиты, — объявил я. — И мы точно присоединимся к ним, если не поторопимся! — Но как?! — разинул от удивления рот обескураженный известием школяр. — Собирайся! И скажи Микаэлю с Мартой пошевеливаться. Пусть берут только самое необходимое. Бегом! Уве немного поколебался, но все же побежал через двор, поднялся по лестнице и скрылся в доме. Я умылся, зачерпнув воды в каменной ванне, выложил на стол пистоли и несколько раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока перестанут дрожать пальцы. Потом начал перезаряжать оружие, и вызубренная очередность действий помогла окончательно совладать с угнездившейся в душе тревогой. Насадил на ствол пороховницу с затейливой вязью нейтрализующих магию письмен на медных боках и провернул, дабы сложный механизм отмерил должное количество пороха. Заводным ключом вдавил пулю в дуло, длинной прямой ручкой до упора протолкнул внутрь свинцовый шарик, после насадил головку на взводной шпиндель и потянул. Стоило только взвести тугую пружину колесцового замка, и шторка сдвинулась, открыв запальную полку, руки сами придавили к ней медный цилиндр малой пороховницы. Подпружиненный штырек ушел в корпус, просыпался заряд, а дальше осталось лишь опустить курок в боевое положение и позволить пружине надежно зафиксировать прижатый к боковине стального колеса кусочек кремня. Прихромал, тяжело наваливаясь на клюку, маэстро Салазар, я указал ему на скамью рядом, а сам начал заряжать второй пистоль, попутно поведал бретеру последние новости. — Полагаешь, бегство решит наши проблемы? — Мы свидетели, — пожал я плечами. — Нас прикончат при первой же возможности. Не знаю, насколько велика поддержка у герцога Лоранийского, но он непременно попытается объявить о том, что нынешняя династия прервана, собрать совет курфюрстов и провозгласить себя императором. Меньше всего ему нужно, чтобы кто-нибудь начал трепаться о причастности его союзников к запретному ритуалу. — У Фердинанда два сына и три дочери. Династия не прервана. В этот момент ветер принес отголосок особо мощного взрыва, и я усмехнулся: — Откуда такая уверенность? Но мои слова Микаэля не убедили. — Ты можешь свидетельствовать лишь против де да Веги, — упрямо заявил он. — Прикончим выродка и перестанем представлять опасность и для герцога, и для черно-красных. О нас забудут. — Где мы его теперь найдем? Да и не с твоей ногой ввязываться в поединок! — зло бросил я и гаркнул: — Уве! Марта! Шевелитесь! Школяр почти сразу выскочил из дома с вещевым мешком в руках. Его ремень, помимо волшебного жезла и шпаги, оттягивал еще и длинный кавалерийский пистоль, но это придавало пареньку вид не столько воинственный, сколько карикатурный. Следом появилась насупленная Марта в мужском платье, за ней спешил Эстебан. Сил наставлять на путь истинный вздорную девчонку уже не осталось, и я поставил вопрос ребром: — Едешь или остаешься? — А ты? — ушла от прямого ответа ведьма. Я поднялся из-за стола, закрепил пистоли на перевязи и усмехнулся: — Собираюсь убраться из города так быстро, как только смогу. Марта просветлела лицом и быстро сказала: — Я с тобой! — Постой! — встрепенулся Эстебан. — Хочешь поступить в университет, так чем плох столичный? Сможешь жить и практиковаться у меня! Это лучший вариант! Девчонка досадливо отмахнулась, бросилась в дом и тотчас вернулась с двумя объемными дорожными мешками; как видно, решила уходить в любом случае, просто в очередной раз собиралась помотать мне нервы сомнениями и душевными терзаниями. Лекарь кинул на нее быстрый взгляд и нервно погладил заткнутый за пояс магический жезл. — Не дури, — недобро улыбнулся Микаэль. — Не доводи до греха. Не искушай… Последние слова бретер едва ли не выдохнул, и Эстебан резко отдернул руку от волшебной палочки. — У вас неприятности, так зачем впутывать в них сеньориту? Ей безопасней остаться со мной! Я позабочусь о ней! Слово чести! — Помнится, ты клялся мне в вечной дружбе! — Маэстро Салазар рывком поднялся со скамьи и добавил: — Особенно когда брал в долг! И чем все закончилось? Побледневший Эстебан шагнул назад; я придержал Микаэля и скомандовал: — Уходим! Маэстро Салазар рывком высвободил руку и, сильно наваливаясь на палку, похромал к воротам. — Марта, постой! — взмолился лекарь, но девчонка на него даже не взглянула. Я жестом велел ей следовать за Микаэлем, сам закинул на плечо ремень саквояжа и поторопил Уве: — Быстрее! Школяр кивнул и ускорил шаг, а уже в арке спросил: — И куда мы сейчас? — К лодочнику, — ответил я, последним вышел на улицу и предупредил Эстебана: — Не дури! Лекарь зло оскалился и с грохотом сомкнул створки, миг спустя лязгнул засов. Я нагнал хромавшего Микаэля, но тот отмахнулся от меня клюкой, не желая принимать помощь. — Я не совсем еще инвалид! — возмутился он. — Набережная хорошо просматривается, туда выходить не будем, — предупредил я гордеца. — Нужен ее северный конец, не промахнемся. — Дом с осетрами? — припомнил маэстро Салазар. — Уверен, что контрабандисту можно доверять? — Кардинал Роган кого попало рекомендовать не станет, — вздохнул я, безумно жалея об оставленных на конюшне таверны лошадях; сейчас они пришлись бы как нельзя кстати. Святые небеса! Мы бы в четверть часа на месте оказались! Бесшумно приблизилась Марта, шепнула на ухо: — Я не хотела уезжать из города без тебя! Ты бы остался, а это неправильно! Понимаешь? Захотелось отвесить девчонке затрещину, но я сдержался и лишь посоветовал: — Если что-то пойдет не так, накидывай морок и уходи. Марта с самым серьезным видом кивнула, но особо меня такой покладистостью не убедила. — И по сторонам смотри, — добавил я тогда. — Уве, тебя это тоже касается! — А меня? — проворчал маэстро Салазар. — У меня нога проткнута, не глаза выколоты! — Ты и без моих советов знаешь, что делать! Микаэль фыркнул и заковылял дальше. В отличие от центральной части города, где так и не смолкала канонада, жизнь на окраине шла своим чередом, разве что людей на улице было не в пример меньше обычного, да прохожие либо настороженно озирались, либо шагали, испуганно втянув голову в плечи. Один из перекрестков перекрыл десяток местных жителей с серовато-белыми повязками, на которые явно пошла застиранная простыня, но к нам они цепляться не стали то ли в силу отсутствия символики противоборствующего лагеря, то ли из-за выставленных напоказ пистолей и волшебных жезлов. А может, просто еще не успели потерять человеческий облик и не желали попусту лить кровь. Такого исключать тоже было нельзя.