Да и небеса с ней! Мне никто не нужен! Никто! Я разделся донага, оттащил в сторону коврик, открыв нарисованный на полу круг святого Варфоломея, и решительно ступил в его центр. Волшебная палочка лежала в руке как влитая, сгустившийся внутри магической схемы эфир мягко подался, повинуясь плавному жесту, и я выбросил из головы все проблемы и заботы, принялся вычерчивать затейливые петли и вязать узлы. Во всем мире остались лишь я и магия. Хорошо! ГЛАВА 9 Разбудил скрип рассохшихся ступеней. Ночью, еще до рассвета. Я уселся на кровати, взял в левую руку магический жезл, в правой стиснул рукоять пистоля и прислушался. Ангелы небесные! Ну теперь-то что еще? Выследил и решил нанести упреждающий удар Сильвио де ла Вега? От этой мысли на спине выступила испарина и лихорадочно застучало сердце, но в предутренней тиши был отчетливо слышен каждый звук, и очень скоро стало ясно, что по лестнице поднимается только один человек, и поднимается он совершенно спокойно, не крадется и не таится. Потом и вовсе раздался требовательный стук в дверь. — Кто? — спросил я, не спеша отпирать. — Срочная депеша от капитана Колингерта! Прозвучавший с лестничной клетки голос оказался мне определенно знаком, так что я попросил немного обождать, запалил лампу, натянул штаны и лишь после этого отпер дверь. Сразу отступил вглубь комнаты, укрыв за корпусом руку с пистолем, но пускать оружие в ход не пришлось: через порог и в самом деле шагнул Густав — вестовой капитана лиловых жандармов. Он протянул конверт, я отошел к столу, взломал сургучную печать с эмблемой Кабинета бдительности и вытянул листок всего лишь с парой строчек текста. Послание было кратким до полной прямолинейности: барон аус Барген просил незамедлительно прибыть в его ведомство по вопросу государственной важности магистра вон Черена и его ассистента, маэстро Салазара. А дабы у меня не возникло искушения проигнорировать приглашение, ниже подписи статс-секретаря Кабинета бдительности присутствовала виза канцлера Вселенской комиссии по этике. Сочетание, надо сказать, не самое обычное. Я разыграл безмерное удивление и обратился за пояснениями к вестовому, но тот и сам ничего не знал; в планы высокого руководства его не посвящали, лишь на словах попросили предупредить, что оружие с собой брать не следует. — Вообще? — нахмурился я, поскольку происходящее очень уж походило на арест. Неужто в Канцелярии высшего провидения завелись предатели? Или кардинал Роган сыграл представление слишком прямолинейно, чем и вызвал подозрения на мой счет? — Кинжал можете оставить, — пояснил вестовой. — Остальное выдадут при необходимости. — Выдадут? При необходимости? Но Густав решил, что и так сболтнул лишнего, поэтому просто развел руками. Я не стал и дальше наседать на него и быстро собрался, а оружие и волшебную палочку запер в сундук. При этом не преминул сунуть за голенище сапога артиллерийский стилет; выходить из дому с одним только кинжалом на поясе было на редкость неуютно. — А ваш ассистент, магистр? — поинтересовался вестовой, когда я подошел к двери. — Ранен на дуэли, — сообщил я, запирая дверь. Мы спустились по скрипучей лестнице и вышли на улицу, где нас дожидался еще один жандарм. Для меня и Микаэля была приготовлена пара лошадей, поэтому будить хозяина и просить его отпереть конюшню не пришлось. Просто забрались в седла и под звук копыт по мостовой поскакали по только-только начавшей просыпаться столице. В резиденцию Кабинета бдительности нас запустили через служебные ворота, а там Густав сдал меня с рук на руки клерку, столь важному на вид, словно от перекладывания им с места на место докладных записок и донесений зависела ни много ни мало судьба империи. Впрочем, со мной напыщенный юнец обращался со всем почтением; да оно и немудрено: кого попало на аудиенцию к главе всемогущего ведомства в столь ранний час не пригласят. В приемной тоже обошлось без заминок, и меня незамедлительно препроводили в рабочий кабинет барона аус Баргена — просторный и, должно быть, очень светлый, а сейчас озаряемый неровными всполохами пяти или шести дюжин свечей в хрустальной люстре и нескольких канделябрах. Одну из стен занимала карта империи и окружающих земель со множеством разноцветных флажков, отмечавших города и веси. Я невольно засмотрелся на нее и не сразу обратил внимание на собравшуюся в кабинете публику. — Ваша милость! — поклонился барону после непозволительно долгой заминки. — Сеньоры… — Вон Черен, налей пока себе выпить! Помимо статс-секретаря Кабинета бдительности и капитана лиловых жандармов, на совещании присутствовали полдюжины солидных сеньоров; все они столпились вокруг стола, но не рабочего, а установленного отдельно. На нем с поразительным тщанием был сооружен макет центра Ренмеля со всеми холмами, площадями, каналами и кварталами. В глаза сразу бросились императорский дворец, соединенный крытым переходом с наростом Ангельской цитадели, громада кафедрального собора и протянувшаяся через реку полоса Великого моста. На макете тоже с избытком хватало флажков, но я не стал приглядываться к ним и отошел к бару. Разговоры почтенной публики точно не предназначались для посторонних ушей, так зачем отягощать свою жизнь чужими секретами? Чужие секреты стоит выведывать тайно, а никак не стоять и не внимать им в открытую. Могут ведь и нож в спину загнать впоследствии, когда стану не нужен. Мне участие в этом мероприятии и без того не слишком высокие шансы на долгую счастливую жизнь сулит… Я привычным движением крутанул четки, поцеловал святой символ и от любезного разрешения хозяина промочить горло отказываться не стал. Выбрал уже початую бутылку, позолоты на этикетке которой хватило бы на половину гульдена, выдернул пробку, плеснул на донышко красного вина, сладкого и крепленого, пригубил и наполнил бокал на треть. После отошел к окну, вид из которого открывался не только на соседнее здание и узенькую улочку, но и на краешек площади перед императорским замком, и с удовольствием отпил вина. Тусклая рыхлая луна еще висела над городом, и невольно я порадовался, что в сундуке припасена бутылка рома, будто сейчас это имело хоть какое-то значение. — Магистр! Я обернулся и обнаружил, что, погруженный в свои мысли, упустил момент окончания заседания. Следователи направились к выходу, компанию барону и капитану составил только самый молодой из них. Лицо с жиденькими усиками над верхней губой показалось знакомым; модно одетый сеньор с повязанным на шею шелковым платком перехватил взгляд и шагнул навстречу. — Вильгельм вон Ларсгоф, — протянул он руку с взметнувшейся кружевной манжетой сорочки. — Мы встречались в Стожьене! Я вежливо улыбнулся и ответил на рукопожатие, хоть никаких приятных воспоминаний у меня от той беседы и не осталось. — Магистр! — вновь окликнул меня барон аус Барген и указал на макет. — Подходите, прошу! Капитан Колингерт отступил и сложил руки за спиной. Не стал вмешиваться в разговор и молодой следователь, предоставив ввести меня в курс дела хозяину кабинета. Я подошел и уставился на макет Ренмеля. — При всем уважении к вашей милости, — сказал я, разглядывая дома, — но не возьму в толк, чем вызван столь срочный вызов. Могу лишь предположить, что как-то связано с недавним обыском… — Не совсем! — оборвал меня барон, перестал сутулиться и распрямился во весь свой немалый рост, да так, что затрещал по швам камзол. Высокий и массивный, с немалым животом и толстенными ручищами, он напоминал вставшего на задние лапы медведя со своего родового герба, и не абы какого, а смертельно опасного шатуна. — Нам действительно удалось установить личность человека, известного вам как Сильвио де ла Вега. Но вопрос не в том, кто он, а в том, что он намеревается предпринять. — Мне бы хотелось получить ответы на оба вопроса. Это… личное. — Ваш де ла Вега на самом деле некий Виллем Келен-Басалар, третий сын владельца привлекшего наше внимание торгового дома, — просветил меня вон Ларсгоф. — Таким образом прослеживается связь между орденом Герхарда-чудотворца и герцогом Лоранийским. — Благодарю, Вильгельм! — поднял руку с мясистыми пальцами аус Барген и вновь взял нить разговора в свои руки. — Как нам стало доподлинно известно, целью упомянутого союза является обострение отношений между империей и догматиками. Светлейший государь намерен совершить паломничество в Сияющие Чертоги, и Виллему-Сильвио поручено устроить провокацию, дабы ответственность за нее пала на свиту его императорского величества. Нам нужен человек, который знает проходимца в лицо. Я озадаченно хмыкнул и задал вопрос, который попросту не мог не задать: — К чему де ла Веге или кто он там на самом деле идти на такой риск? Разве так сложно привлечь к делу кого-нибудь другого? — Такой возможности исключить нельзя, но это уже не ваша забота, — отмахнулся статс-секретарь Кабинета бдительности. — В императорской свите будет около пятнадцати дюжин человек. Лейб-гвардия, советники, несколько высокопоставленных особ с собственной свитой, в том числе кронпринц и архиепископ. Проникнуть во дворец чрезвычайно сложно, скорее всего, будет предпринята попытка затесаться в процессию по дороге. Ваша задача, вон Черен, — фланировать по колонне и отслеживать любую подозрительную активность. — Барон указал на макет. — Помимо этого, по пути будет несколько точек, куда вас доставят заранее для наблюдения за прохождением кавалькады. Постоянно будет вестись подсчет людей. Основные проверки организуем у моста и на въезде в Сияющие Чертоги. Вы и ваш ассистент… — Увы! — перебил я хозяина кабинета. — Маэстро Салазар в ближайшие несколько дней не сможет самостоятельно передвигаться из-за ранения. О каком конкретно дне идет речь? — О грядущем, — в первый раз нарушил молчание капитан Колингерт и указал на макет. — Смотри, вон Черен, и запоминай! Император приедет из дворца в цитадель Ангела, мы выдвинемся уже оттуда. — Он взял указку и повел ее от крепости по изогнутой петле широкой улицы к треугольной площади Святого Марка, а далее — по Староимперскому тракту мимо монастыря Поступи Пророка прямиком к мосту через Рейг. Кое-где будут стоять наблюдатели, но мы не можем взять под контроль каждый переулок, не привлекая городскую стражу или армию. Я обратил внимание, что дом напротив монастырских ворот помечен красным флажком, и спросил: — Что это значит? — Помимо наблюдателя, во дворе будет размещен небольшой отряд. — Опасаетесь нападения? Мои собеседники все как один вежливо посмеялись. — Светлейшего государя на тот берег будут сопровождать десять из двенадцати сильнейших магов империи, — объявил аус Барген. — Черная дюжина, доводилось слышать о такой? Я кивнул: — Кто же не слышал? — Даже если вдруг комендант цитадели Ангела рехнется и прикажет обстрелять мост, когда на него выедет процессия, колдуны не дадут попасть в цель ни одному ядру, — заверил меня барон, словно я сам этого не понимал. — А еще от их поисковых чар не укроются защитные гравировки на мушкетах или пистолях. Мы заранее будем знать, если на одной из крыш вдруг засядут стрелки. Возьмем их тепленькими! И вновь я указал на красный флажок: — Тогда зачем? Статс-секретарь Кабинета бдительности помрачнел: — Настоятель — упертый фанатик, выступающий против всяких отношений с догматиками. Если его предупредят о выезде светлейшего государя, он точно выведет монахов перегородить проезд. А нам не нужно кровопролитие и не нужна неразбериха, под прикрытием которой кто-то сможет затесаться в свиту императора. Отряду поставлена задача оттеснить братию, прежде чем в дело придется вступить лейб-гвардии. — Пора выдвигаться! — сказал глянувший в окно капитан Колингерт. Барон дошел до рабочего стола, грузно опустился в кресло и разрешил: — Идите, — а потом добавил: — И да хранят вас небеса!